НАСТОЯЩЕЕ ИМЯ
Шрифт:
– Я позвонил в Федеральную службу охраны, – в голосе оперативника
– Странно, очень странно, – вслух сказал Фокин и Гарянин отнес реплику к
– Но дело в том, что в начале восемьдесят седьмого, тот же НИИ изготовил ещe два чемоданчика по заказу ЦК КПСС, – торжествующе произнес он. – Обломки на
– Да? – вяло удивился майор.
– Других вариантов нет.
Прозвонил телефон и Фокин схватил трубку. Апатия и отрешенность мгновенно
– Слушаю!
– Ей показали наши альбомы, – сказал Клевец. – Она никого не узнала…
"Идиоты! Она сразу сказала, что их не видела!"
– По сперме тоже ничего не вышло. Группы распространенные – вторая и третья, в банке данных таких сотни… Сейчас трясем всех подучетных, подняли
– И если не будет, сообщай.
Потом на доклад зашел Дьячко.
– Это суперсекретная взрывчатка для спецопераций! – с порога выпалил он. – Произведена во взрывотехнической лаборатории внешней разведки. Основная особенность – полная безопасность в обращении и многолетнее сохранение боевых качеств. Сто лет в костре пролежит, потом сто лет в воде, а понадобится – бабахнет как новая! Произведено всего четыре килограмма, полтора истрачены на полигонные испытания, а два ушли на взрывное устройство, изготовленное в девяносто первом по заказу Особой экспедиции ЦК КПСС. Бомба в титановом
– Что такое Особая экспедиция? – устало спросил Фокин.
Дьячко пожал плечами.
– Черт его знает. В журнале, где инициатор заказа, так написано.
– Ладно, свободен, – хмуро буркнул Фокин. Следователь разочарованно
А майор пошел доложиться Ершинскому. В приемной Фокин нос к носу столкнулся с выходящим из генеральского кабинета Атамановым. Тот был как всегда безупречно одет и вальяжен, он доброжелательно кивнул, но зрачки глаз всполошенно метнулись. Этот всполох задел какой-то нейронный узел в фокинском мозгу и в кабинет начальника он вошел объятый тяжелым раздумьем, на автопилоте пересказал собранные материалы. Генерал выслушал внимательнее, чем он сам
– Значит, все сходится – и чемоданчик и взрывчатка? – мясистой ладонью Ершинский массировал затылок. У него была гипертония и периодически мучали головные боли. – Только где же эта бомба лежала столько лет? И почему
Фокин пожал плечами, как недавно Дьячко.
– Будем выяснять.
– Выясняйте… Как супруга?
– Адекватно ситуации, – не очень вежливо ответил майор.
– Ну да, ну да… А у меня сейчас был Атаманов… Он же из бывших наших… Спрашивал, может помощь нужна. Финансовая, или другая… Нам бы хорошо ремонт сделать, компьютеров подкупить, может машину новую… Но если он крепко у тебя на крючке сидит, то лучше держаться на дистанции. А если нет, дело другое – пусть
Ершинский смотрел испытующе, он вроде советовался, хотя по сути это был никакой не совет, а завуалированная подсказка. Очень тонко завуалированная.
– Пусть побережет деньги. Пригодятся на передачу в камеру, – угрюмо проговорил Фокин. Он не любил, когда из него делают явного дурака. Ершинский
– А вот это ты зря! Он и так пожаловался, что ты его перед референтом
В сознании Фокина будто молния полыхнула. Вот что послужило спусковым крючком наташкиной драмы! Вот в чем состоит его наглость, вот за что ему
– Что с тобой? – как сквозь вату донесся голос генерала. – Ты белый, как
– Голова закружилась.
– Это плохо. Возьми отпуск, посиди дома, отдохни, за женой поухаживай.
В столь напряженный момент начальник может проявить трогательную заботу только в одном случае: когда хочет развалить дело. Сейчас Фокин отчетливо понял: Атаманова ему не отдадут. Под самыми законными и благопристойными
– Спасибо, уже все прошло.
В коридоре он встретил Чуйкова.
– Ну, как документы? Действительно взрывные?
Тот махнул рукой.
– А что толку? Начальство головами крутило, крутило, а потом говорит: сейчас этому нельзя давать ход. Политический момент не подходящий. Так что зря
Фокин скрипнул зубами. Если бы он пришел домой раньше и встретил Наташу у подъезда… Тогда в больнице бы лежала не она, а напавшие на неe ублюдки. В
Вернувшись к себе, Фокин запер дверь кабинета и отпер сейф. Достал куракинский перстень и заготовленные постановления на криминалистическую и химико-токсикологические экспертизы. Постановления разорвал на мелкие клочки и сунул в карман, потом порылся в столе, нашел предметные стеклышки, выдавил на одно светло-желтую капельку из перстня, накрыл другой. Капелька размазалась и
Одевшись, он вышел на улицу, позвонил из таксофона, потом подъехал ко
– До вечера сделаешь?
– Как получится. Но постараюсь. Подъезжай часов в восемь.
Попрощавшись с собеседником, майор отправился на ближайший вещевой рынок.
– Турецкий золото! Падхады, налитай!
Сразу за воротами переминался с ноги на ногу старый цыган в потертой дубленке. На груди у него болтался кусок картона, обтянутый черным бархатом, в
– А вот кому дешево, гражданины. Очин дешево и красиво. Подходи, не пожалеешь, – бормотал он скучным замерзшим голосом, косясь на застывшего перед
– Пусть не савсем золото, пусть пазалота…
Того не интересовал цыган. Он долго и внимательно разглядывал фальшивые побрякушки, перекатывая во рту неприкуренную сигарету. Его огромный плечистый силуэт, заслоняющий полнеба, его квадратная челюсть и странная сосредоточенность во взгляде рождали у продавца "драгоценностями" смутное
– А вот очин дешево, очин. Харош товар, лыцензия есть, очин красивый…
Майор молчал.
– Все очин чесный. Я ни гаварю, что золото. Дажи пазалота ни гаварю.
Фокин наконец ткнул пальцем в один из перстней.
– Покажи мне вот эту железку, старик.
– А? Какой?.. А-а, это очин хороший вещь, очин!
Цыган, засуетившись, отстегнул перстень от картонки и подал его майору. Наверное, этот "вещь" был самым простым и непритязательным из всех: плоская
– Годится, – кивнул Фокин. – Сколько?
Вернувшись к себе, майор снова заперся в кабинете, заварил кофе, нервно прошелся из угла в угол – каких-то три шага, тесновата клетка. Положил на стол купленный перстень. Открыл уродливый крашеный сейф, сохранившийся, наверное,