Настоящие истории ненастоящего адмирала
Шрифт:
Сохранилась одна старая фотография деда того времени. На ней изображен подтянутый молодой человек с боцманской бородкой, в чёрном бушлате и в форменной шапке-ушанке с кокардой. Герой войны, разведчик, а теперь механик торгового флота, свободно владеющий немецким языком, Владимир Павлович был неотразим. Одним словом, забрал наш моряк свою железнодорожницу в Мурманск, где они в тысяча девятьсот пятидесятом году и расписались. Несмотря на слабое здоровье, в январе пятьдесят первого года Елена Ивановна родила своего первого сына Александра, моего отца. А в пятьдесят пятом на свет появился его брат Геннадий. Моя бабка, вопреки нездоровью, была женщиной с сильным характером и воспитала своих детей в строгости.
Через несколько лет хождения в море механиком у Владимира Павловича резко ухудшился слух, и ему пришлось списаться на берег. В Мурманске он устроился начальником отдела на судоремонтный завод. Так они и жили: баба Лена
История седьмая. Отец
Саша Возилов очень рано начал читать. Читал он постоянно, взахлёб, буквально проглатывал все книги, которые попадались ему на глаза, очень часто – ночью, под одеялом, с фонариком. По этой причине у него в раннем возрасте ухудшилось зрение, и он на всю жизнь надел очки. Однако мой отец не был «ботаником»: активно занимаясь фехтованием, он к семнадцати годам выполнил норматив кандидата в мастера спорта, став чемпионом Мурманской области. Окончив школу, братья Возиловы мечтали, как и многие «дети Севера», стать моряками. После армии мой отец поступил в мореходку, но вылетел оттуда уже после первого курса из-за своей лени и нежелания учиться. Брат же его, Геннадий, окончил училище и многие годы ходил в море. Дед, Владимир Павлович Вазилов, устроил моего отца к себе на завод, слесарем.
Вот тут будет уместно небольшое отступление. Вы, конечно, заметили, что фамилия моего деда пишется через букву «а». Оказывается, когда дед и его брат Александр получали удостоверения личности, паспортистка допустила ошибку и сделала неправильную запись в их документах. Хотя, возможно, это было сделано намеренно – дабы скрыть «кулацкое» прошлое семьи. Одним словом, дед на всю жизнь стал Вазиловым. При получении паспорта мой отец исправил эту ошибку, и к его потомкам вернулась фамилия Возиловы.
Теперь вернёмся к повествованию. Устроившись на завод молодым специалистом, мой отец не смог вписаться в среду слесарей-ремонтников. Читавший с детства запоем огромное количество книг, он к двадцати годам развил, без преувеличения, феноменальную память. Молодой Шурик мог сходу перечислить всех российских царей, их близких и дальних родственников. Он мог легко вспомнить точные даты рождения и смерти любого императора. Более того, назвав любой год в истории государства Российского, вы получили бы от него объемную справку: кто правил страной в то время, особенности экономической и политической жизни, какие художники, писатели и композиторы создавали свои произведения. Кроме того, вы могли бы также ознакомиться с политической и экономической картиной Европы и мира выбранного периода.
Александр любил удивлять друзей и знакомых своей незаурядной памятью. Например, взяв в руки «Войну и мир», можно было открыть любую страницу и начать читать. Отец же с
Свадьба была пышной. Семьи жениха и невесты денег не жалели, ведь это была их первая родительская свадьба. Собрали знакомых и малознакомых людей. Говорят, на торжество было приглашено около ста человек. Моя мама потом вспоминала, что больше половины гостей просто не знала. Когда свадьбу отыграли, начались обычные и не очень радостные для моей семьи будни. Моя бабушка ещё в течение года отдавала долги, а мой отец уже вовсю попивал и иногда даже пытался поколачивать маму. Сильно, правда, бить не решался, так как через некоторое время стало известно, что Оля беременна. Так вскоре в простой мурманской семье родился я. Это было в тысяча девятьсот семьдесят третьем году.
До того как мне исполнился год, семья жила на улице Траловой. Это удивительное место. Даже не все старожилы знают, где находится такая улица, что и немудрено. Двухэтажный дом, где мы обитали, очень напоминал барак. Он находился в пятистах метрах от Кольского залива. В пятнадцати метрах от одной стены дома проходит автодорога, а в двадцати метрах от другой – главная железная дорога Севера. Пароходные гудки, шум проезжающих автомашин, стук колёс подползающих к городу поездов – все эти звуки были фоном первых лет моей жизни. Когда молодые родители жалуются мне, что их дети плохо спят, оттого что шумят соседи или за окном проехала машина, я вспоминаю рассказы мамы о нашей жизни на улице Траловой, о дрожавшей на столе посуде и моем безмятежном сне. Так что, товарищи родители, расслабьтесь. Ваш ребёнок родился не для того, чтобы страдать от громкой брани ваших соседей и просыпаться от мяуканья кошки. Как приучите – так и будет. Тем временем мне исполнилось три с половиной года, и мы переехали в Тольятти.
История восьмая. Виктор Сергеевич
Как вы тут оказались? Мне часто задают такой вопрос, узнав, что я родился в Мурманске, но больше сорока лет прожил в Тольятти. Достаточно просто: на самую большую комсомольскую стройку страны стремились попасть сотни тысяч романтиков, отчаянных людей, комсомольцев. Были среди них и те, кому просто захотелось сменить место проживания. Как раз к этим людям и относились моя бабушка Валентина Петровна и её второй муж Виктор Сергеевич Оленев.
О моём дедушке Викторе Сергеевиче (я, правда, всегда называл его по имени-отчеству) расскажу с огромным удовольствием. Родился он в небольшом посёлке в Мурманской области в тысяча девятьсот тридцать восьмом году. Название посёлка было удивительным, я бы даже сказал уникальным – Зашеек. На самом деле, назвать Зашеек посёлком – большое преувеличение. Сейчас это крохотная деревня на берегу озера Имандра. В наши дни в Зашейке живёт не более тридцати пяти местных жителей, а в тридцать восьмом году это было крепкое село с населением около трехсот человек. Его жители собирали ягоды и грибы для продажи, но самое главное – они работали в рыболовецком колхозе имени Сталина, гордости зашейкинцев. Во время войны всех жителей посёлка эвакуировали, а когда война окончилась, от Зашейка остался один дом. К деревне никогда не вела дорога, а значит, не было школы и других благ более крупных населённых пунктов. Поэтому многие жители с детьми уезжали в другие города и села. Так случилось и с семьей Оленевых – они перебрались в Мурманск. О дальнейшей судьбе Виктора Сергеевича в Мурманске я не знаю ничего, кроме одной истории. Это происшествие в моей семье не афишировали, но факт остается фактом. В тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году оказался Виктор Сергеевич в тюрьме на долгие семь лет. Как официально говорят родные, он якобы сбил человека, когда ехал на машине. Правда, рассказывают они это с долей скептицизма. Не знаю, что там было на самом деле, вряд ли сейчас об этом можно делать какие-то предположения. Ну да бог с ним, дело прошлое. Расскажу лучше о своём деде. Он был прекрасным человеком и прожил достойную жизнь. Невысокого роста, худой, с седой головой, Виктор Сергеевич был спокойным и весёлым человеком. Всегда пил очень крепкий чай, я бы даже сказал чифир, и обязательно ломал щипчиками комковой сахар. Макал его в чифир и смачно обсасывал. Когда мне было три с половиной года и мы только переехали в Тольятти, он где-то взял моторную лодку и катал меня по Волге. Когда мне исполнилось семь, я очень часто ходил с дедом на рыбалку на несколько дней. Виктор Сергеевич был очень хорошим рыбаком – он ловил там, где не ловили другие. Мы обычно ставили желтую двускатную палатку в местах, где никого не было, забрасывали удочки. Дед всегда варил какую-то кашу из перловки с конопляным маслом и жмыхом – для прикорма. Она неприятно пахла и выглядела тоже противно – для меня, но не для рыбы. Бросив в озеро с полкило этой каши, он, посмеиваясь, говорил: «На такую кашу я бы сам клюнул». И у деда обязательно клевало. Он вытаскивал крупных линьков и подлещиков. Вечером же нас ждала вкуснейшая уха и крепкий чёрный чай с душицей и пряниками. Это были прекрасные дни моего детства.
Одно из главных достоинств Виктора Сергеевича было в том, что он слыл мастером на все руки. В доме на Ленинском проспекте, где жили мой дед, моя бабушка и прабабушка с прадедом, всегда пахло канифолью и припоем. В их квартире была небольшая кладовка. Для меня эта комнатка стала «маленькой жизнью». Тут можно было прятаться, зарывшись в какие-то старые тряпки, из которых бабушка шила тапочки, и играть в разведчиков, подолгу оттуда не вылезая. Самое же интересное находилось на столе у деда. Тут было несколько паяльников, огромное количество каких-то мелких деталей – от будильника до телевизора, журналы «Моделист-конструктор» и «Юный техник», смешное увеличительное стекло, которое вставлялось в глаз, как у часовщиков, и много разнообразного инструмента. Конечно, все это не могло не привлечь внимания маленького Алёши. Мой дед мог починить абсолютно всё – от утюга до телевизора, засиживаясь в своей мастерской до глубокого вечера.