Настоящий американец - 2
Шрифт:
Обдумывая вывоз янтарной комнаты в Союз, я перебрал несколько вариантов. Первый – я узнаю расписание захода в порт Антверпен советских сухогрузов, затем нанимаю рыболовецкую шхуну и везу на ней ящики в нейтральные воды, где жду сухогруз. Вот только есть риск, что после передачи груза меня скрутят бельгийские моряки, охреневшие от наглости шпиона комми, и сдадут в полицию. Может быть и получится откупиться, а вдруг нет, и что теперь все мои планы на вторую жизнь коту под хвост?
Дальше был вариант привести ящики на остров Шпицберген, что в Северном Ледовитом океане, но, во-первых, туда идти далеко, дорога пару месяцев
Еще можно взять в аренду склад в порту и туда завезти ящики, или оставить грузовик с грузом в каком-нибудь укромном месте, а в посольство отправить письмо с координатами. Но в первом случае нужны левые документы, на поиск или изготовление которых опять понадобится время. Кроме того, за посольскими ведется постоянное наблюдение. Местную контразведку всяко заинтересует содержимое склада или бесхозного грузовика. Обязательно попытаются досмотреть.
Отчаявшись, я уже думал привезти посылку в какой-нибудь советский порт на Балтике, но это наиболее провальный из всех вариантов. Меня сразу повязали бы свои же и потащили на допрос, для вдумчивой беседы с спецслужбами мало кто выдержит.
Вот и остался мне самый эффектный из вариантов и роль каскадера. Надо было только дождаться ночь потемнее.
Глава 22
Чрезвычайный и полномочный посол Союза Советских Социалистических Республик в Королевстве Бельгия и по совместительству советский посол в Великом Герцогстве Люксембург Виктор Иванович Авилов как обычно задержался допоздна, не желая оставлять незаконченную работу на завтра, ведь новый день принесет новые задачи, так что лучше их не накапливать, решать своевременно, иначе можно погрязнуть в волоките.
Еще и дождь, такой силы, что его шум слышен даже через двойные рамы с толстенными стёклами, стучал как-то тревожно.
Посол встал, перебарывая усталость, размял затекшие конечности и подошёл к окну. Огни ночного Брюсселя были размыты за залитыми дождём окнами.
Но внезапно внутренний двор посольства озарил яркий свет, а через мгновение раздался грохот, не особо сильный, звукоизоляция в здании была хорошая, но достаточно отчетливый.
И спустя минуту зазвонил внутренний телефон.
– Товарищ посол, – он узнал голос начальника охраны посольства – грузовой автомобиль протаранил ворота и въехал на территорию. Я приказал удвоить посты и оцепить грузовик.
– Все правильно. И, товарищ Павлов, местных на территорию посольства не пускать до выяснения. Это приказ!
– Есть, никого не пускать, – козырнул невидимый начальник охраны и положил трубку.
Матерясь про себя Авилов достал из платяного шкафа плащ со шляпой и через пару минут уже был на улице под ледяными струями. Ненависть к дождю усилилась.
– Что у нас тут Иван Борисович? – отыскал он взглядом второго секретаря, представляющего здесь всем известное ведомство.
– Бельгийцы бегают как в жопу ужаленные, водитель грузовика выпрыгнул и сумел уйти. В кузове какие-то ящики, скорее всего снарядные. Очень похоже на попытку теракта или провокацию. Я рекомендую начать эвакуацию. Если там действительно взрывчатка, то её столько что
– Товарищ второй секретарь, – к чекисту подбежал один из его людей, штатный сапёр, – в ящиках не снаряды и не взрывчатка.
– А что там, Трифонов?
Чекист и посол синхроно почувствовали надвигающиеся проблемы, словно факта прорыва грузовика на территорию посольства было мало, и последовали за сапером. Вскоре они уже были в крытом брезентом кузове и лицезрели несколько десятков ящиков, часть из которых была открыта.
– Дайте фонарь, – велел Павлов и, получив требуемое, направил луч света на содержимое ящиков.
Расширившимися от удивления глазами работники советского посольства смотрели на большие янтарные панели с двуглавыми орлами.
– Тут еще и письмо есть, товарищ Авилов, – отвлек их созерцания подарка сапёр и подал Виктору Ивановичу конверт.
Авилов нетерпеливо открыл его и при свете фонаря разобрал русские слова, набранные буквами французского алфавита, которые были вырезаны из газеты.
– Подарок Стране Советов от дядюшки Ванга, – прочитал он. – Какого, к черту, Ванга?! – спросил он чекиста.
– Позвольте. – Павлов буквально вырвал у посла письмо и прочитал следующие строки, уже напоминающие требования. – «Панели янтарной комнаты должны быть переправлены в Союз в кратчайшие сроки. О начале восстановительных работ в Екатерининском дворце прошу сообщить в западную прессу до конца 1955 года». – Мне срочно нужно ехать в Москву, – сообщил он Авилову.
Все, вроде, прошло отлично, но задница побаливала. Пострадала при приземлении, когда я выпрыгивал из кабины грузовика. Теперь там сплошной синяк, но это неудобство еще можно перетерпеть, главное, копчик с крестцом не пострадали.
Надеюсь, хоть не зря мои страдания, и упоминаний в прессе о начале восстановления янтарной комнаты я дождусь. Иначе, боюсь, пропадет всякое желание сотрудничать с руководством СССР.
В этот раз решил не заморачиваться иероглифами. Свою функцию привлечения внимания они выполнили, кроме того, эксперты наверняка уже установили, что писал их не китаец, а значит необходимость в них отпала. В дальнейшем, если все пойдет по плану, тоже буду писать послания на русском. Так и мне удобнее и получателю понятнее, да и риск разоблачения минимальный. Вряд ли они вычислят кто их пишет. Сперва подумают, что беляк, но грамматика не дореволюционная. Затем решат, что я свой советский, только сбежавший на Запад или оставшийся здесь после войны. Но опять мимо – стиль письма, построение фраз, речевые обороты – все не соответствует этому времени. Может ещё какие версии появятся, но не в одной из них не будет фигурировать чистокровный янки.
Кряхтя, я сменил положение в удобном кресле салона первого класса и вновь уткнулся во вчерашний номер Washington Post. От статьи под названием «Лейбористы продались комми» удовлетворенная ухмылка так и лезла на мое лицо, и я еще раз ее перечитал, смакую.
«…дряхлый британский лев снова пытается показать что у него есть когти.
С прискорбием вынуждены констатировать, что имперские амбиции наших островных кузенов всё еще кружат им голову, и призрак империи над которой никогда не заходит солнце всё ещё бродит по Лондону и Вестминстерскому дворцу.