Насты
Шрифт:
– Блин, – вырвалось у меня, – мне казалось, с возрастом живут рациональнее…
– Живут, – согласился он. – Точнее, в детстве живут только чувствами, а взрослые могут еще и умом, но лишь когда приперты к стене. Но если есть возможность насрать… или просто толкнуть упавшего… ну как тут утерпеть?.. Вы даже не представляете, как удачно сбросили камешек с горы!.. Лавина только-только набирает скорость!
Я пробормотал:
– Вы сумели создать настолько отвратный образ России во всем мире, что никакие доводы ее власти не остановят желание… даже жажду!.. поддерживать все, что разрушает Россию?
– Даже
– Патриотизм?
– Прибежище негодяев, – ответил он с улыбкой. – Вся русская интеллигенция повторяет это на каждом шагу, и слово «патриот» теперь у нее синоним самых грязных ругательств.
– Блин!
– Русская интеллигенция, – сказал он с неловкостью в голосе, – будет и говно есть, если сказать ей, что это культурные ценности Запада.
– Блин, – повторил я со злостью.
– Будет есть, – сказал он, – и гордиться, что вот поняла их и потребляет, а остальные, быдло темное, не доросли до их уровня.
Я спросил быстро:
– И настолько сильным будет давление?
– Кинозвезды и деятели искусства, – заверил он, – это только первые ласточки. Дальше пойдет тяжелая артиллерия. Все правозащитные организации мира начнут требовать от России освобождения невинных узниц совести и выплаты им компенсаций за причиненный ущерб…
– И как отнесутся наши власти?
Он улыбнулся:
– Времена Сталина давно ушли. Нынешние власти будут вынужденно сдавать позиции одну за другой, хотя и понимают, что правозащитники продолжат предъявлять все новые требования. Кроме того, Евросоюз и прочие организации будут поэтапно вводить против России всевозможные санкции. Одновременно в самой России среди сторонников власти станет нарастать разочарование ее слабостью. Ястребы будут доказывать, что если закрутить гайки, то можно не обращать внимания на мировую общественность, начнут выступать против режима, начнутся серьезные трения в самом правительстве, перестановки, вся деятельность руководства будет парализованная.
– Прекрасно, – сказал я. – А дальше?
Он пристально посмотрел мне в глаза.
– Анатолий, вы же прекрасно знаете, что дальше. Задумывая эту рискованную акцию, вы просчитали не только как провести ее успешно, но и что последует потом… Не так ли?..
Я возразил:
– Вы же сами сказали, что я интуитивист.
– А разве ваша интуиция не сказала вам, что именно вы этим камешком обрушиваете?.. Ага, сказала, вижу по глазам. Россия сумела восстановить против себя не только Европу, которой угрожала вторжением танковых армий со времен Сталина, а затем Хрущева и Брежнева, но даже африканские страны, в которых она вбухала сотни миллиардов долларов, что и доныне воюют друг с другом советским оружием!.. Сейчас в сторону России со злорадством бросает камни весь мир.
– Я сам бросаю, – сказал я с непонятной самому себе свирепостью, – но не хочу, чтобы бросали другие. Ну… из-за чужого забора!
– А заборы становятся все ниже, – напомнил он. – Кое-где их вовсе убрали. Что очень выгодно как раз для вашего народа, он же и мой, потому что он… все еще не народ! Дело даже не в том, что сформировался совсем недавно… где-то лет двести тому назад, как считают все ученые, но на современный взгляд произошло еще более удивительное… на самом деле формирование все еще не завершилось!
Я пробормотал:
– Как это?
– У русского народа так и не образовалось стержня, – пояснил он, – или формы. Потому для вас так характерно принимать как другую культуру, так и другие ценности. Ну… к примеру, с окончанием Гражданской войны из России только во Францию, ее союзницу, переселилось около пяти миллионов русских!.. Это были не крестьяне, а цвет русской нации. И что с ними произошло? Да уже во втором поколении русских не осталось!.. Они все стали французами, а французский язык стал им родным. Во всем мире есть, к примеру, чайнатауны, но рашентаунов представить невозможно. Что, собственно, и навело стратегов в нашей стране на интересную мысль…
Я спросил настороженно:
– Какую?
Он ответил с улыбкой:
– Вам легче будет влиться в общую страну народов, чем любому другому. Особенно мелким народностям, что так отчаянно цепляются за свою аутентичность! Вы можете себе представить, чтобы русские, как курды или баски, пятьсот лет добивались создания своего Русистана?.. Анатолий, у вас уже есть счет в банке? Нужно завести, раз уж вы юридическое лицо.
– Будете перечислять?
– Сегодня, – ответил он, – для вас еще приготовлен пакет с наличностью. Но Москва – опасный город. Могут напасть по дороге… Потому проще дать работу банковским клеркам. Я получил указание усилить поддержку вашего движения. Сегодня передаю вам десять миллионов рублей… это покажется вам большими деньгами, но при возросших затратах…
Я прервал:
– Простите, уже не кажется. У нас люди на улице стоят, в помещениях теснота…
– Вот-вот, – сказал он, – следует снять что-то попросторнее. Нанять несколько профессиональных менеджеров. Я могу кое-кого порекомендовать…
Я сразу ощетинился:
– Обойдемся.
– Все будут в полном вашем подчинении, – сказал он успокаивающе. – Но если не хотите, не берите. Или уволите при первом же вашем недовольстве. Просто черновую работу сбросите на них, а сами продолжите заниматься общим руководством, а то я представляю, какой ерундой вам приходится… Вся власть только в ваших руках! Это твердо.
Я буркнул:
– Хорошо, пусть подойдут на собеседование. Но не обещаю, что возьму.
Он вытащил из сейфа и передал мне пластиковый пакет размером с внешний хард, ничего особенного, десять лимонов, это всего лишь двадцать пачек красненьких, все небрежно завернуто в газету, это чтобы было видно сквозь прозрачные стенки, что ничего ценного там нет, ценности в газету не заворачивают.
Я принял, поднялся, взвешивая в руке. Ощущение такое, что держу половинку кирпича в газетной обертке.
Дудиков тоже поднялся, на лице глубокое участие.
– Я с вами откровенен, Анатолий, – сказал он тепло. – Предельно откровенен. Потому что вы и сами не сегодня к вечеру, так завтра утром все поймете в отличие от большинства ваших соратников.
– У меня умные ребята, – возразил я.
Он кивнул:
– Да, конечно… Но не все готовы принять необычную и шокирующую мысль, что уже сейчас человечество можно рассматривать… как единое целое. Но пока еще разобщенное в силу древних исторических причин. Потому мы беремся его объединять сперва с тех мест, которые легче вовлечь в единое пространство человечества.