Наталья Гончарова. Жизнь с Пушкиным и без

Павлищева Наталья Павловна

– Часто ты так?

– Все ходят, Саша. Но с этими я справлюсь. Мы портному много должны, Рождество скоро, Новый год… даже подарки детям купить не на что… И заложить больше нечего.

Он помрачнел совсем:

– Мне даже в рост не дадут….

– А мне?

Вскинул голову:

– Юрьев разве что?

У известного ростовщика Юрьева процент немалый, надолго не дает, но когда взять совсем негде, так и к нему пойдешь. А чем возвращать?

– После Нового года «Капитанская дочка» выйдет, да маленького формата «Евгений Онегин» – выкрутимся, а там,

глядишь, и еще что-то пойдет…

Наталья Николаевна хотела сказать, что на чердаке полно нераспроданных книг, но поддержала мужа:

– Все образуется, Саша. Так, ты думаешь, взять у Юрьева?

На мгновение он задумался, но всего на мгновение, возможность хоть на месяц отсрочить полный крах обрадовала:

– Возьми, пожалуй.

30 декабря отставной прапорщик Василий Гаврилович Юрьев денег жене Пушкина дал – 3000 рублей, как просила, до конца февраля, дольше не мог.

– А вы знаете, что Александр Сергеевич у меня до первого февраля десять тысяч занял?

Хорошо, что она в это время стояла, почти отвернувшись и держась за стул, не то непременно упала бы. Не в силах вымолвить слова, кивнула – мол, знаю…

Юрьев только головой покачал:

– Вы уж постарайтесь, госпожа Пушкина, чтоб все вернули вовремя, у меня деньги тоже не лишние. Я процентами живу, сами знаете.

И снова пришлось лгать про деньги из Завода от брата, которые вот-вот придут… Поверил.

Наталья Николаевна не стала говорить мужу, что знает о его долге ростовщику. Взял 10 000 рублей, значит, вернуть должен 13 000. И она теперь почти 4000. Итого 17 000 рублей срочного долга. А поступлений не будет.

Петля затянулась еще…

РОДСТВЕННИКИ. ДУЭЛЬ

Это была странная свадьба. Сначала в нее никто не верил, Пушкин даже пари назаключал, что Дантес сбежит, но тот не сбежал. Потом 10 января на венчании сначала в римско-католической церкви Св. Екатерины, а потом в православном Исаакиевском соборе, потому как жених и невеста разного вероисповедания, со стороны невесты присутствовали только Екатерина Ивановна Загряжская, сестры Наталья Николаевна и Александра Николаевна и братья Дмитрий и Иван. Наталья Николаевна и вовсе сразу после венчания уехала домой.

Семья невесты словно старалась, чтобы о свадьбе знали как можно меньше, Загряжская даже со скандалом выпроводила Софью Карамзину. В этом был свой резон, Софья ненавидела Пушкину и была известной сплетницей, все происходившее, каждое слово, каждый взгляд, каждый вздох назавтра были бы известны всему Петербургу. Чтобы удалить главную наблюдательницу, тетка пошла на невежливость, если не большее, чего за ней никогда не водилось.

Братья невесты даже не побывали на свадебном обеде, который состоялся у Строгановых, мало того, уехали, не простившись ни с молодыми супругами, ни даже с теткой. Это более чем странно.

А объяснялось все просто: Наталья Николаевна по окончании церемонии устало и облегченно вздохнула:

– Ну, слава богу, произошло!

Дмитрий Николаевич, которому надоели все загадки, решил

взять брата в оборот:

– А ну-ка, Иван, рассказывай, что у вас тут за странности? Почему это Таша радуется, словно боялась, что не случится?

Иван попробовал юлить, в прошлый приезд старшего брата ему удалось отвертеться, но теперь Дмитрий был настойчив:

– Не крути, негоже. Все одно уж, венчание состоялось…

Пришлось младшему пересказывать сложности предыдущих месяцев и подозрения.

– Вот почему тетка и Таша так рады, что свадьба состоялась… Вот почему Пушкин бесится, а Дантес от невесты нос в сторону воротит. Куда ж тетка смотрела? Она же обещала за Катей приглядеть, когда к себе звала.

Братья уехали в тот же день, сильно обидев тем самым Екатерину Ивановну Загряжскую и озадачив Екатерину, теперь уже Геккерн. Тетка переживала, считая себя виноватой, что недоглядела за племянницей, а Катрин боялась, как бы Дмитрий не урезал ей содержание, а то и вовсе не прекратил.

Она тут же отправила брату письмо с мягкими упреками, уверениями в своем полнейшем счастье с молодым мужем и просьбой высылать содержание ежемесячно и в срок, потому что просить на мелкие расходы и свои надобности у барона Геккерна ей казалось неудобным.

Возможно, теперь Екатерина, старательно делавшая вид, что счастлива, начала сознавать, что связала свою жизнь с человеком, пусть и любимым, но совершенно ее не любящим. Но она решила бороться за свое счастье, не подозревая, что главная трагедия еще впереди.

Отшумели рождественские праздники, прошли новогодние, уехала из дома Екатерина, чтобы больше никогда в него не вернуться и даже не войти, жизнь, казалось, вошла в колею. Но что это была за колея!

Снова цепкой лапой охватило безденежье. Пока сначала переживали из-за возможной дуэли, потом готовились к Катиной свадьбе, о собственных проблемах забывалось, теперь они вернулись и грозили опрокинуть весь мир.

Пушкин получил некоторые суммы за новый выпуск «Евгения Онегина», это дало возможность заплатить долги хотя бы поставщикам провизии, иначе и есть нечего. Но на основные долги, множество первостепенных, которые требовалось вернуть в ближайшее время, оплату квартиры, в которой жили, денег по-прежнему не было. Приближалась катастрофа, настоящая, неминуемая…

Но показывать эти заботы ни детям, ни сестре нельзя, Азя и так свои ценности отдала, даже любимый серебряный кофейник. У Екатерины теперь деньги есть, у нее супруг состоятельный, 70 000 в год одной ренты. Но вот у кого и спрашивать никогда не станет, там все деньги у Жоржа, лучше уж в Михайловское или на Заводы пешком и босой уйти, чем у Жоржа просить.

Мелькнула мысль спросить у тетки, но Наталья Николаевна отогнала ее, Екатерине Ивановне еще платить за их с Азей бальные платья… На два они наскребли, по одному переделать удалось, хорошо получилось, сами справились, а вот остальные – теткина забота. Стыдно уже в глаза смотреть: сколько живет в Петербурге, столько в теткиных подарках на балы ездит.