Натуралист на Амазонке
Шрифт:
Хотя луга были местом, весьма бесплодным для натуралиста, леса, которые тянутся вдоль них, кишели жизнью: численность и разнообразие встречавшихся здесь насекомых всех отрядов были просто поразительны. Лесной пояс пересекали тропинки, которые вели от одного поселенческого дома к другому. Несмотря на влажность земли, деревья были не так высоки, а их кроны не так густы, как в других местах, поэтому солнечный свет и тепло тут легче достигали почвы, и подлесок был куда разнообразнее, чем в девственном лесу. Никогда не встречал я такого количества форм карликовых пальм, как здесь; то были прелестные миниатюрные виды, иные не достигали и 5 футов в высоту, и на них висели небольшие пучки круглых плодов размером не больше крупной грозди смородины. Некоторые лесные деревья своими размерами, мощными ветвями и даже корой напоминают наши дубы. Очень широко распространена была здесь одна великолепная пальма, которая сообщала округе особенный отпечаток. Это была Оепоса rpusdistichus, один из видов, называемых туземцами бакабой. Она достигает футов 40-50 в вышину. Крона у нее глянцевитого темно-зеленого оттенка и своеобразной уплощенной, или сжатой, формы, листья располагаются по обе стороны почти в одной плоскости.
В нижней части лесов Майка, ближе к реке, находится пласт плотной белой глины, служащий жителям Сантарена источником материала для производства грубой гончарной посуды и кухонной утвари: котелки, кастрюли, маниоковые печи, кофейники, миски для стирки и другие предметы хозяйства бедняков повсюду в стране делаются из такой же гончарной глины, которая встречается с небольшими промежутками на всей поверхности долины Амазонки, от окрестностей Пара до границ Перу, и составляет часть огромного мергельного отложения табатинги. Чтобы придать посуде огнеупорность, к глине подмешивается жженая древесная кора, называемая караипе; она гоже придает изделиям прочность. Караипе служит предметом торговли: ее продают корзинами в лавках большинства городов. Мелкие ямки, вырытые в мергелистой почве на Маика, очень привлекали многие формы пчел и ос-каменщиц, которые употребляют глину на постройку своих гнезд. Таким образом, здесь перед нами еще один пример той своеобразной аналогии, которая существует между искусствами у насекомых и у человека [23] . Я не раз часами наблюдал за их поведением; краткий отчет о повадках некоторых из этих деятельных созданий может представить известный интерес.
23
Никакой аналогии здесь, разумеется, нет и не может быть. Строительные инстинкты насекомых суть именно инстинкты (см. предыдущее примечание), а вовсе не искусства, между тем как ремесла и искусства человека — проявления его разумной деятельности как члена социального коллектива. Деятельность человека — явление общественное, социальное, специфически человеческое, т. е. управляемое социальными законами; деятельность насекомых, какой бы сложной и «разумной» она ни казалась, — явление биологическое и управляется законами биологическими.
Всех больше в глаза бросалась большая желто-черная оса с замечательно длинной и узкой талией [стебельком] — Pelo -paeus fistularis. Вид этот собирает глину маленькими комками и, скатав из них удобные круглые шарики, уносит их во рту. Оса с громким жужжанием летит прямо к ямке, садится и, не теряя ни мгновения, приступает к делу: через две-три минуты она уже кончает месить свой маленький груз. Гнездо осы имеет форму сумки; оно имеет 2 дюйма в длину и прикрепляется к ветке или другому выступающему предмету. Одна из этих неугомонных искусниц как-то начала строить гнездо на ручке сундука в каюте моего челна, когда мы в течение нескольких дней стояли на одном месте. Она была до того поглощена своим делом, что позволила мне осмотреть в лупу движения ее рта, пока сидела на своей постройке. Каждый новый катышек она доставляла с торжествующей песней, которая сменялась веселым деятельным жужжанием, когда насекомое садилось и принималось за работу. Оса клала шарик влажной глины на край гнезда и размазывала его по всей круглой кромке нижней губой, направляемой челюстями. Для этого насекомое садилось на кромку верхом и, кончая обработку каждой новой порции, прежде чем улететь на сбор очередного катышка, проходило один раз вокруг кромки, прибивая ее с боков ногами. Оса трудилась только в солнечную погоду, и предыдущий слой бывал иногда не вполне сух, когда к нему добавлялся следующий. На все сооружение уходит около недели. Я отплыл отсюда до того, как маленькая пестрая строительница до конца справилась со своей работой; она не стала сопровождать челн, несмотря на то что мы продвигались вдоль берега реки очень медленно. Вскрывая закрытые гнезда этого вида, часто встречающиеся в окрестностях Маика, я всегда находил их набитыми маленькими пауками рода Gastracantha в том обычном полумертвом состоянии, в какое приводят осы-матки насекомых, предназначенных служить пищей их потомству.
Рис. Оса Pelopaelus строит гнездо
Кроме Pelopaeus, тут было три или четыре вида Trypoxylon, рода, который встречается также в Европе; некоторые натуралисты считают его паразитическим, потому что ноги у его представителей не снабжены обычным рядом жестких щетинок для рытья, характерным для всего семейства. Однако все виды Trypoxylon — осы-строительницы: два из тех видов, которые я наблюдал (Т. albitarse и один неописанный вид), набивают свои гнезда пауками, а третий (Т. aurlfrons) — маленькими гусеницами. По повадкам они сходны с Pelopaeus: глину уносят в челюстях, а когда летят с грузом или строят гнездо, то по-разному жужжат. Trypoxylon albitarse — крупный черный вид длиной 3/4 дюйма — поднимает величайшую суету, строя свое гнездо. Для этой цели он нередко выбирает стены или двери комнат, и когда в одном и том же месте трудятся две-три осы, во всем доме царит гам из-за их громкого жужжания. Гнездо имеет форму трубки длиной около 3 дюймов. Т. aurifrons — вид гораздо более мелкий, — устраивает хорошенькие гнездышки в форме графина, располагая их сплошными рядам в углах веранд.
Рис. Ячейки осы Trypoxylon aurifrons
Однако всего многочисленнее и интереснее из этих гончаров рабочие одного вида общественных пчел, а именно Melipona fascicutata. Melipona в тропической части Америки занимают место настоящих пчел (Apis), к которым принадлежит европейская медоносная пчела и которые здесь неизвестны; эти насекомые, обыкновенно гораздо более мелкие, чем медоносные пчелы, не имеют жала. М. fasciculata почти на треть короче Apis melhfica; колонии ее состоят из огромного числа особей: рабочих пчел обычно видишь собирающими пыльцу таким же образом, как то делают прочие пчелы, но громадные количества заняты также сбором глины. Быстрота и точность их движений при этом занятии поразительны. Сперва они соскребают глину челюстями, а затем убирают собранные кусочки передними лапками и пропускают ко второй паре ног, которые в свою очередь передают их к большим листовидным расширениям задних голеней, нормально приспособленным у пчел, как известно, для сбора пыльцы. Средние ноги прибивают все растущие комки строительного материала к задним ногам, чтобы комки сохраняли свою компактную форму по мере добавления новых частиц. Маленькие работницы вскоре набирают комок таких размеров, какой только в состоянии унести, и улетают.
Я в течение некоторого времени недоумевал, на что пчелам глина, но затем у меня было сколько угодно случаев установить, в чем тут дело. Они сооружают свои соты в первой попавшейся расщелине в стволах деревьев или в отвесных склонах, и глина требуется для того, чтобы возвести стену, которая закрыла бы щель, оставив лишь маленькое отверстие для их собственного входа и выхода. Большинство видов Melipona — такого рода каменщики и в равной мере строители из воска и собиратели пыльцы. Один мелкий вид (неописанный), не более 0,2 дюйма в длину, помимо того, что закрывает щель в дереве, где расположен улей, строит снаружи, у входа в него, недурную цилиндрическую галерею из глины, замешанной с каким-то вязким веществом. Вход в трубу имеет форму воронки, и там всегда сидит несколько крохотных пчел, по-видимому, играющих роль часовых.
Я видел вскрытый улей Melipona fasciculata; он содержал около 2 кварт приятного на вкус жидкого меда. У этих пчел, как уже отмечалось, нет жала, но, если потревожить их колонию, они жестоко кусаются. Индеец, который грабил улей, был весь покрыт ими; особенным пристрастием они воспылали к волосам на его голове и сотнями вцепились в них. Я нашел в различных частях страны 45 видов этих пчел: самый крупный имел полдюйма в длину, самые мелкие были совсем крохотные, некоторые формы не больше ]/2 дюйма. Эти крошки нередко бывали очень докучливы в лесу своей фамильярностью: они садились на лицо и руки и, ползая, забирались в глаза и в рот, а то и в ноздри.
Большое расширение задних голеней у пчел некоторых видов служит, помимо переноса глины и пыльцы, еще и для иных целей. У самки — красивой золотисто-черной Euglossa surinatnensis — этот орган очень велик по размеру. Вид этот устраивает свое одиночное гнездо также в трещинах стен или деревьев, но закрывает щель не глиной, а кусками сухих листьев и прутьев, сцементированных между собой. Эта пчела посещает деревья кажу и собирает задними ногами небольшое количество смолы, которая выделяется из стволов деревьев. К смоле она добавляет с соседних кустов другие необходимые материалы и, нагрузившись, улетает к гнезду.
В своих прогулках к югу я никогда не заходил дальше берегов Ирура — реки, которая берет свое начало среди упомянутых выше холмов и, протекая по широкой долине, поросшей вдоль русел водных потоков лесом, впадает в Тапажос в глубине бухты Мапири. Все, что находится дальше, остается, как уже отмечалось, неведомой землей для жителей Сантарена.
Бразильские поселенцы на берегах Амазонки, по-видимому, не испытывают никакой склонности к сухопутным исследованиям, и мне не удалось найти никого, кто пожелал бы сопровождать меня в экскурсии в глубь страны. Такое путешествие было бы чрезвычайно трудно в этой стране, даже если бы удалось раздобыть людей, готовых его предпринять. Кроме того, ходили слухи о поселении свирепых беглых негров на Серра-ди-Муруару и заходить далеко в том направлении считалось небезопасным, разве что большим вооруженным отрядом.
Я навещал берега Ирура с их пышными лесами и две другие речки в той же стороне — Панему и Урумари — раз или два в неделю в продолжение всего пребывания в Сантарене и собрал большие коллекции тамошних растений и животных. Эти лесные ручьи с их прозрачной холодной водой, журчащей по песчаному или галечному ложу в диких тропических лощинах, всегда имели в моих глазах какую-то прелесть. Красота влажных, прохладных и роскошных прогалин усиливалась тем контрастом, который составляли они с бесплодной местностью вокруг. Обнаженные или покрытые скудным лесом холмы, которые окружают долину, выжжены отвесными лучами солнца. Один из них — Пику-ду-Ирура — представляет собой почти правильный конус, возвышающийся над небольшой травянистой равниной до высоты 500-600 футов, и восхождение на него после долгой прогулки из Сантарена по кампу чрезвычайно утомительно. Однажды я попытался взойти на холм, но вершины не достиг. Крутые склоны холма одеты густыми зарослями грубых трав, среди которых там и сям разбросаны чахлые деревца тех же видов, что встречаются и внизу, на равнине. На голых местах обнажена рыхлая красная почва, а в одном месте виднеется массив породы, которая вследствие плотной ее текстуры и отсутствия слоистости показалась мне порфировой, но я слишком плохой геолог, чтобы выносить суждения по таким вопросам. М-р Уоллес утверждает, что нашел шлаковые обломки, и считает, что холм является вулканическим конусом. К югу и востоку от этой обособленной вершины вытянутые хребты или плосковерхие холмы становятся несколько выше.