Натуралист в поиске (Записки ловца змей)
Шрифт:
— Это будет самое правильное. Ладно. Промашка может быть со всяким, но в нашем деле за промашку расплачиваются очень дорого. Запомни это и считай, что сегодня ты родился на свет во второй раз.
— Уже запомнил, — сказал Вячеслав.
В окрестной степи жизнь била ключом. По земле ползали муравьи и жуки. Особенно много было жуков — навозников. Возле домика без присмотра паслось целое стадо телят — двухлеток. Вечером они укладывались отдыхать на одной из вытоптанных площадок. На том месте, где они ночевали, оставались кучи навоза, но уже к вечеру этих куч не было. Навоз убирали жуки.
Одни навозники — маленькие темно — серые — закапывались под навозные лепешки, и от лепешек оставался только тоненький, как бумага, верхний слой, высохший на солнце. Другие — длинноногие крупные жуки — лепили из навоза шарики и укатывали их куда-то. Среди этих жуков — каталей были трудяги и грабители. Слепит жук — трудяга шарик и только покатит его, толкая задними ногами, в укромное место, как вдруг откуда-то прилетит жук — грабитель. Этот шлепнется на землю возле шарика, быстро сложит крылья, забежит вперед жука трудяги и, словно помогает, подталкивает шарик. Жук — трудяга не обращает на него внимания и продолжает катить шарик, но грабитель мешает ему, и трудяга боком забегает вперед шарика. Обнаружив «помощника», он пытается его оттереть от шарика. Грабитель сопротивляется. Между жуками начинается борьба. Они стараются поддеть друг друга головой и отбросить в сторону. Схватка длится до тех пор, пока один из жуков не перевернется на спину. Тогда победитель быстро возвращается к шарику и укатывает его. Однако бывает и так: в пылу схватки жуки забывали о шарике, и шарик забирал третий, тоже грабитель. Жуки — грабители, очевидно, сами не делали шариков, а постоянно занимались своим ремеслом. Я пометил одного грабителя и стал следить за ним. Он трижды пытался завладеть уже готовым шариком и трижды терпел неудачу. Потом жук улетел.
Кроме муравьев и жуков между кустами сновали быстрые ящерицы, довольно часто попадались змеи. Кроме гадюк, щитомордников и полозов встречались тонкие, изящные и очень быстрые змеи-стрелки. Движения этих змей были стремительными. Будучи потревоженными, они исчезали буквально в мгновение ока. Один раз я наткнулся на двух стрелок. Они лежали рядышком возле куста. Змеи-стрелы хоть и ядовиты, но для человека не опасны. Ядовитые зубы у них находятся далеко, у самой гортани, поэтому достать ядовитыми зубами руку человека змея-стрела не может. Да и яд этой змеи для человека не опасен. Я это знал и хотел взять обеих змей рукой. Однако едва я нагнулся и протянул к змеям руку, как они исчезли. Я не отводил от змей глаз и все же не уловил того момента, когда они бросились в разные стороны. Только легкая пыль показала мне место, где одна из стрелок коснулась земли. Я прыжком настиг змею и схватил ее за самый кончик хвоста. Все тело длинной змеи было уже в глубине куста, который находился в метрах двух от того места, где я их заметил. Как только я извлек стрелку из сплетений веток куста, она с шипением ухватила пастью рукав и держала ткань так крепко, что я с трудом смог раздвинуть ее челюсти пинцетом.
Змеи-стрелы охотились за ящерицами. Я не раз натыкался на этих змей в момент заглатывания ими своей жертвы.
Над степью летало множество птиц. Целыми днями с неба лились песни жаворонка. Вечерами и после дождя в зарослях возле речки пели перепела. В небе парили хищные птицы, от пустельги до беркута. Стайки голубей, галок и скворцов прилетали на водопой к нашему колодцу. Однако больше всего мы видели воробьев. Без преувеличения можно сказать, что этих прыгунов здесь были тысячи. Некоторые из них гнездились в камышовой крыше кошары. Еще до восхода солнца из кошары доносилось многоголосое чириканье. Едва же солнце всходило, как стаи воробьев одна за другой вылетали из распахнутых ворот кошары и отправлялись кормиться в степь. Воробьи прыгали между кустиками, копались в траве, в мусоре, расклевывали навозные кучки. Осматривали они и местность возле домика, собирали крошки и остатки нашей еды. Поев, воробьи слетались к кошаре, рассаживались на коньке и некоторое время «совещались», после чего приступали к работе и трудились до вечера — строили гнезда. Птицы искали сухие травинки, пух и клочья шерсти, оставленные овцами на кустах. Целый день воробьи чирикали, трещали, переругивались и дрались. Наш домик стоял от кошары довольно далеко, и, хотя воробьиный гвалт мы слышали, нам это не мешало. Докучали нам ласточки и… мухи.
Уже на третий день в домике и возле него появилось столько мух, что они облепили все стены и снаружи и внутри домика. Мухи были всякие: серые обычные, серые великаны, зеленые, синие.
Когда мы завтракали, мухи еще спали и не мешали нам, но вечером, во время ужина, от мух отбоя не было. Они роем кружились возле головы, садились на еду, попадали в миски. Брезгливый Илларионыч вместе с мухами выплескивал и добрую половину похлебки. Мухи беспрестанно надоедливо жужжали. Оставить что-либо неприкрытым было нельзя: все моментально покрывалось мерзкими точками мушиного помета. В дождь, а он лил каждый день часа по два, приходилось сидеть в домике. Это было пыткой. Мухи роились обязательно вокруг наших голов и норовили сесть на лицо. Мушиная напасть приводила нас в отчаяние (меня в ярость), но покинуть домик мы не могли. При неустойчивой погоде жить в палатке было плохо: от сырости можно заболеть.
Пришлось нам приспосабливаться к сосуществованию с мухами. Мы перенесли очаг, на котором готовили еду, подальше от домика, а ели и спали под пологами. Стало чуть полегче, но все же жужжание мух нас раздражало, и мы пробовали истреблять их. Из старой камеры смастерили себе хлопушки и устраивали соревнование по числу убитых мух, но численность мушиных полчищ не снижалась. Мухи были очень хитрыми. Как только раздавалось шлепанье хлопушек, они вылетали из домика и скрывались между крышей и потолком. Туда проникнуть мы не могли. На чердаке мухи сидели недолго. Как только хлопушки стихали, они одна за другой перебирались в домик и опять докучали нам. Приходилось снова либо браться за хлопушки, либо прятаться под полога. Мне и Вячеславу бить мух надоело, и мы все чаще прятались под полога, Илларионыч же неутомимо работал хлопушкой, подбирая каждую убитую муху.
— Зачем вам битые мухи? — спросил его Вячеслав.
— Пригодятся, — уклончиво ответил Илларионыч и высыпал мух в мусор, где обычно копошились воробьи.
— Илларионыч, вы что же, решили подкармливать воробьев?
— Чтобы избавиться от мух.
— Вы полагаете, что воробьи, отведав мух из мусора, станут ловить их возле домика?
— Ты не ошибся. Именно на это я и рассчитываю.
— Не слишком ли вы наивны?
— Нет, не слишком, и в этом ты скоро убедишься. Я выбрасывал мух уже несколько дней и заметил, что после посещения мусора воробьями мух там не остается.
— Мух могут уносить муравьи.
— Несомненно, — согласился бригадир, — поэтому я выбрасывал мух только рано утром, перед прилетом воробьев, когда муравьи еще не ползают.
— Ну, ну, — насмешливо произнес Вячеслав, — эксперимент интересный, но наверняка безуспешный.
— Предлагаю пари, — сказал Илларионыч, — ставлю свой бинокль против твоей зажигалки. Через несколько дней воробьи уничтожат большинство мух.
— Идет! — согласился Вячеслав. — Лешка, разними!
— Нет, — отказался я, — не стану разнимать. Отдай зажигалку без спора!
— Почему?
— Потому что будет так, как говорит Илларионыч.
— Глупости! — рассердился Вячеслав. — Не может этого быть!
— Ты видел, сколько воробьев прилетало на мусор вчера?
— Видел. Не больше десятка.
— А сегодня?
— Сегодня было побольше.
— Завтра будет еще больше, а потом здесь появится множество воробьев, и с мухами будет покончено.
В борьбе с мухами нам помогали две пары серых трясогузок. Эти изящные птички в любую погоду вертелись у домика и ловили мух В один из дождливых дней я долго наблюдал за тем, как трясогузка ловко охотилась на мух. Птичка бегала вдоль стенки домика и склевывала мух, сидевших на высоте ее роста. Расправившись с мухами у земли, трясогузка взлетала и атаковала мух по всей высоте стены, выбирая места, где мухи собирались группами. В дождь мухи были вялыми, и за каждый подлет птичка успевала захватить несколько штук. Остальные спасались бегством. Аппетит у трясогузок был отменный. Птички съедали за день несколько сот мух, но и это не уменьшало мушиных полчищ. На чердак трясогузки почему-то не залетали.
Победить мух нам помогли все же воробьи. На третий день после начала прикормки воробьи облепили домик, и мухам пришел конец. Воробьи ловили мух и в домике, и возле домика, и на чердаке.
Первые дни мы находили змей невдалеке от зарослей чия. Потом змей там не стало: они расползлись по степи, и нам приходилось «прочесывать» большую площадь. Сначала мы искали змей наугад, но скоро установили, что гадюки переползли к кустикам кара — барака (солянка деревцевидная) и под другие солянки. Змей под покровом солянок первым обнаружил Вячеслав. Много ходить он не любил и скорее из нежелания идти с нами к дальним зарослям, чем надеясь на успех, стал крючком переворачивать солянки невдалеке от моста. Мне и Илларионычу это показалось бесцельным занятием, и мы попытались увести его с собой. Вячеслав был упрям и с нами не пошел. Вечером мы вдвоем принесли два десятка гадюк, а Вячеслав один поймал их тридцать штук. При этом Вячеслав был свеж, как огурчик, а мы вымотаны, потому что прошли по степи добрых двадцать километров. На другой день Вячеслав показал нам, как искать гадюк под солянками. Все оказалось очень просто.