Натуральный обмен

Солодкова Татьяна

Стражник стоял на пороге и часто моргал, не в силах определить, не шутит ли его высочество. Но мне было не до шуток.

– Ты что-то не понял?

– Понял, ваше высочество, - Ганс кашлянул, видно, в горле пересохло.
– Но министры категорически запретили даже ослаблять охрану этой камеры. Если преступник покинет подземелье, нам точно не сносить головы.

Интересно, кого он подразумевал под словом "нам"? Только стражу или заодно и меня? Судя по всему, действительно всех.

Меня снова обуяла ярость. Беззащитность одних и безнаказанность других - невыносимо!

– Снимай цепи!
– прошипел я сквозь зубы, ох и хотелось взять эти оковы и собственноручно придушить Сакернавена и остальную свору.

Стражник вздрогнул, будто я его, и впрямь, ударил, и завозился с ключами, очевидно, придя к выводу, что он хоть так, хоть так, не жилец.

Через минуту цепи с грохотом упали на пол, а Рейнел отошел от стены, растирая руки.

– Хоть бы со стены плесень смыли, прежде чем приковывать, - проворчал он.

Ганс шарахнулся от него, как от чумного. В его понимании Гердер был уже не жилец, а тут его освобождают, да он еще и возмущается.

Впрочем, замечание Рейнела было более чем справедливым, и я поспешил напомнить стражу, что расслабляться не следует:

– Вечером я лично проверю, что все пленники переведены с этого этажа в более пригодные для жизни условия.

– Конечно, ваше высочество, я немедленно...

Я не стал дослушивать его обещания и бесцеремонно потащил Гердера за рукав к двери, раз уж он уже догадался, что я не принц, бесполезно поддерживать дурацкий официоз, от которого и так тошнит.

– Можешь уехать из города прямо сейчас, - сказал я, едва мы выбрались из камеры.

В ответ Рейнел фыркнул.

– Никуда я не собираюсь, пока не узнаю, где настоящий Эридан.

Доказывать, что я и есть настоящий принц не было ни малейшего смысла, да и не хотелось совершенно. А потому я честно пожал плечами.

– Понятия не имею, где его носит, - признался я.
– Но, в любом случае, когда министры узнают, что ты на свободе, они постараются это исправить. Поэтому тебе лучше не изображать лопату и докапываться до правды, а сматываться отсюда, - резче добавил я. Сам не знаю почему, но мне дико не хотелось, чтобы Гердера в конечном итоге все-таки казнили.

– Ну, лопатой меня еще точно не обзывали, - хмыкнул Рейнел, но послушаться моего совета явно не собирался.

Я остановился на лестнице и в упор уставился на него:

– Убирайся из дворца, если хочешь жить.

Рейнел еще несколько мгновений испепелял меня взглядом, потом медленно кивнул:

– Хорошо. Но я вернусь.

Этот вернется - упрямый, но будем решать проблемы по мере их поступления, сейчас главное от него отделаться до того, как министры узнают о моей выходке.

Мы поднялись на верхний этаж, наконец, покинув подземелье.

– Что сделать, чтобы тебя выпустили из дворца?
– прямо спросил я, раз притворяться больше не имело смысла.

Гердер стрельнул глазами в сторону пункта охрана у выхода из подземелий:

– Пусть напишут пропуск.

– Отлично, - и я решительно направился к стражам, вытянувшимся передо мной по струнке. Неужели Ганс успел всех предупредить, что наследник буйствует?
– Чего ждешь?
– обернулся я, и Рейнел, наконец, без возражений догнал меня.

Я был зол, очень, настолько, что не сомневался, стража напишет мне не только пропуск для Гердера, но и индульгенцию, если я того пожелаю.

7 глава

Говорят, что бесталанных людей не бывает, у всех есть к чему-то способности: у одних к одному, у других к другому. А у меня потрясающая способность наживать себе врагов.

Взгляды, которыми меня встретили министры на следующий день за завтраком, могли прожечь дыру в камне. Конечно, у меня был вариант отсидеться несколько дней в комнате, пока страсти не утихнут, но я не хотел прятаться. Вчерашнее бешенство и ярость до сих пор не улеглись, только стали чуть тише. Не важно, сколько мне суждено провести в этом мире, но я собираюсь его тряхнуть.

– Принц, объяснитесь!
– потребовал Сакернавен, едва я занял место за столом.

Лицо красное, глаза мечут молнии, но почему-то сегодня меня это ни капельки не впечатлило. Наверное, вчера я так перенервничал, что у меня понизилась чувствительность.

Я невозмутимо положил себе еды в тарелку, есть хотелось, как-никак ночка выдалась бурная.

Над столом повисло молчание. Министры ждали ответа и, похоже, выбрали Сакернавена своим негласным лидером.

– Может, это вы мне сначала объясните, - медленно, четко выговаривая слова, произнес я, - каким образом охрана этажа была отправлена вниз на целый час?

Министр внутренних дел Холдер скрипнул зубами:

– Мы это выясняем.

– Я только надеюсь, вы не вздумаете использовать "все необходимые средства", чтобы добиться от начальника караула признания во всех смертных грехах?
– почти ласково поинтересовался я и добавил чуть холоднее: - Не стоит.

Опять это переглядывание министров.

Эх, если бы я мог просто встать и объявить, что распускаю совет министров! Но играть в открытую я не мог, одно дело - препираться, дерзить, даже выпустить Гердера, а совсем другое - пытаться одним махом лишить их власти. Пока на моей стороне лишь один запуганный стражник, а на их - целая армия. Я все-таки не такой непроходимый дурак, чтобы верить, что успех, достигнутый запугиванием Ганса, мне удастся одним красноречием повторить с целым королевством. Стоит мне перейти грань, и будет не покушение, а убийство и открытый переворот.

Молчание затягивались. Чего они ждали от меня? Оправданий или обвинений? Скорее всего, судя по моему неадекватному поведению, ожидали в равной степени и того, и другого.

Но суицидальными наклонностями я не страдал и сдал назад.

– Нет смысла искать виноватых, - сказал я громко, чтобы меня услышали все присутствующие.
– Давайте, спишем все на досадное недоразумение, и успокоимся?

Сакернавен не сводил с меня глаз, крестный отец, тоже мне. Интересно, как ему удалось добиться такого авторитета, что все остальные министры ему в рот заглядывают?