Научи меня плохому
Шрифт:
Катя поневоле улыбнулась.
— Есть немного.
— Точно. Изверг извергом, я-то его знаю. Сам свалил, а жену оставил деньги зарабатывать. Вот скажи, Катерин, для чего такие женятся?
Он откровенно смеялся, Кате захотелось пошутить в ответ, но вышло не слишком смешно, даже немного грустно.
— Наверное, из-за большой любви.
Сева нотку горечи уловил, но кивнул.
— Наверное. Ты на машине? — спросил он, когда они из лифта вышли.
— Я такси поймаю. До свидания, Сергей Сергеевич, — попрощалась она, проходя мимо Потапкина.
—
— Кать, ну какое такси? — Сева в дверях пропустил её вперёд. — Я не понимаю, Жданов тебе машину не купил?
Она усмехнулась.
— Он меня бережёт. — И тут же принялась мужа выгораживать. — Я обычно езжу на автомобиле компании, меня Фёдор возит, но сегодня вот задержалась. Не просить же человека ждать меня в неурочное время, правильно?
— Правильно, — передразнил её Сева. И решил: — Я тебя отвезу.
— Да не надо, я и сама прекрасно доберусь.
Тот головой качнул.
— Надо Жданову голову оторваться, честное слово. Совершенно не ценит молодую супругу, и за что ему такое счастье?
Катя немного грустно улыбнулась.
— Так уверены, что счастье?
Сева осторожно развернул её в сторону стоянки и направил к своему автомобилю.
— Во-первых, давай на «ты», на «вы», со своей профессией, я как-то не привык, а во-вторых, откуда сомнения?
— Да это не сомнения. Так…
Он открыл ей дверь, неожиданно хмыкнул. Катя вопросительно посмотрела.
— Что?
— Просто представил Андрея сейчас: дома, в фартучке, ужин греет. Хотел бы я это увидеть.
Катя не ответила, Сева дверь захлопнул и обошёл машину. А когда сел на водительское место, сказал:
— Мы с ним когда-то поспорили. Давно, правда, было, лет восемь назад. Кто из нас первым на женскую милость сдастся.
— Что это значит?
— Речь не о браке шла, а…
— О любви, — догадалась Катя.
Сева снова хмыкнул, ещё более выразительнее, повернул ключ в замке зажигания.
— С женской точки зрения, наверное, да. Мы говорили о том, когда мы угомонимся, если такое вообще случится, когда захочется покоя и тишины, рядом с одной женщиной. В наши двадцать три-двадцать четыре, это казалось невероятным.
Катя отвернулась, коротко улыбнулась.
— Понятно.
— Ну что тебе понятно, Катерина? Я знать хочу.
— Выиграл ли спор?
— Да. Признавайся, давай.
— Как я могу признаться в том, чего не знаю? Спроси у Андрея.
Сева кинул на неё быстрый взгляд, вывернул на дорогу, и несколько минут они ехали молча. Катя смотрела в окно, кажется, начала хмуриться от своих мыслей, и поэтому, когда Сева поинтересовался:
— Вы поругались? — смутилась. И с улыбкой отмахнуться от его предположения не смогла.
— Так заметно?
— Не очень воодушевлённая ты домой возвращаешься.
— Андрея там всё равно нет, у него встреча.
— Я не буду с этим спорить. Но на вопрос ты так и не ответила. Поругались?
— Немного.
— И ты расстроилась. Брось, это же семейная жизнь. Сплошные скандалы и нервотрёпка.
—
Он широко улыбнулся.
— Нет. Но я ведь и так всё об этом знаю. Да?
Катя со смехом покачала головой.
— Не думаю. К тому же, при нашей первой встрече ты говорил, что не знаешь и знать не хочешь.
— Я с тех пор поумнел. — Пушкарёва посмотрела на него, и он рассмеялся. — Что, не заметно?
— Смотри на дорогу, — посоветовала ему Катя. Всё-таки Сева сумел поднять ей настроение, она перестала перебирать про себя слова, сказанные ей в запале Воропаевой. Про кладовку и про то, что именно там её место, и ничего не изменится. Она навсегда останется Катей Пушкарёвой, как бы ни старалась.
— Катя!
Она с удивлением взглянула на Севу и поняла, что тот уже не раз её окликнул.
— Извини, я задумалась.
— Да вижу. Поехали ко мне в клуб?
— Что?
— А что? Посмотришь, оценишь. Я вот, почему-то, твоему мнению доверяю. Недавно открылись после ремонта, новый интерьер, нужно мнение со стороны.
— А не поздно для мнения?
— Да ладно. Я тебе такой коктейль сделаю, ты обо всех неприятностях забудешь. Да и Жданова дома нет, я правильно понимаю?
Катя локоть на дверце пристроила, волосы взъерошила. В голове много мыслей, большинство сомнительных: никогда не думала, что можно куда-то вечером отправиться с чужим мужчиной, находясь замужем, но домой, правда, не хотелось. Не хотелось ждать, придумывать оправдания от лица Жданова, успокаивать себя, а уж тем более пить чай в одиночестве и без конца смотреть на часы. Почему она должна его ждать?
— Поехали, — согласилась она.
Сева довольно улыбнулся и на первом же повороте развернул машину.
Андрей домой приехал ближе к полуночи. Выйдя из такси, голову задрал, посмотрел на тёмные окна квартиры и негромко хмыкнул. Как Катя сказала сегодня: не шуми и не вались в постель? Ну-ну.
Вечер прошёл не слишком удачно, он не один час просидел в баре, пил и думал. Всё о том же, всё о той же. О чём говорили сегодня и из-за чего ругались в последние два дня. А ещё о ночи на узкой кровати, и чем всё это едва не закончилось. И, конечно, о том, как придёт сегодня, будет шуметь, специально её злить, а потом прижмёт её к кровати и поцелует, но не ради удовольствия, а чтобы в этот раз самому её отодвинуть от себя, повернуться спиной и уснуть. А на утро чувствовать своё превосходство, зная, что он одержал верх.
Ромка его теребил весь вечер, пытался расшевелить, даже подсунул симпатичную блондиночку, которая минут двадцать раздражала Жданова своей болтовнёй, мешала трубочкой коктейль в высоком бокале и кидала на Андрея призывные взгляды. Всем этим мешала ему думать и строить планы мелкой, но обжигающей мести жене. В конце концов, Андрей поднялся, кинул на стойку купюру, и, махнув Малиновскому, направился к выходу. Ромка его уже выхода догнал.
— Ты куда?
— Домой поеду.
— Напился в одиночку и поехал домой к жене? Палыч, ты меня пугаешь.