Научи меня плохому
Шрифт:
— А где папа?
— Дома, дома. Кофе пьёт. — Маргарита взяла Катю под руку и оглянулась на сына, который доставал из багажника сумку с их вещами. Сообщила негромко: — Теперь это ритуал — утренний кофе. Врач кофеин ограничил, одна чашка в день и не больше, а для Паши это настоящая трагедия. Сколько лет на кофеине жил, пока работал. Это как топливо для дозаправки. Поэтому, когда он пьёт свой утренний кофе, его трогать нельзя. Он смакует.
Катя улыбнулась уже вполне естественно.
— Тогда не будем ему мешать.
— Как мне можно помешать, — чуть ворчливо проговорил
— Доброе.
— Как доехали?
— Хорошо.
— Я тебе всё здесь покажу.
Её провели в дом, Пал Олегыч сразу начал экскурс в прошлое, а Катя то и дело на мужа оглядывалась, который устроился на диване, обвёл взглядом гостиную и вдруг улыбнулся, совершенно довольно и озорно. Видимо, ему тоже было, что вспомнить, и дом этот он любил.
Улыбаться Жданов перестал, когда оказался в своей спальне, перед кроватью, и вспомнил, что на даче у него в комнате не «аэродром», на котором можно спокойно устроиться с нелюбимой женой, и если повезёт, то за ночь ни разу её не коснуться, а нечто поскромнее. Намного скромнее. Катя в комнату вошла и тоже остановилась. Андрей же кашлянул, почесал в затылке и сказал:
— И даже не проси, раскладушку нам не дадут.
— Я так и подумала, — пробормотала Катя и дверь закрыла.
Отвернулись друг от друга, Катя немногочисленные вещи в шкаф перекладывала, а Андрей уселся на подоконник и достал из кармана мобильный. Когда заговорил, стало понятно, что Малиновскому звонит. Тот, по всей видимости, ещё спал, и Жданов ему позавидовал. А сам взглядом за женой следил. Катя стояла к нему спиной, наклонялась, приподнималась на цыпочках, развешивая вещи, потом волосы за спину нетерпеливо откинула. И вдруг замерла, видимо, почувствовав его взгляд, направленный ей в затылок. Ладно, не в затылок, немного ниже… весьма ниже, но ведь главное, не быть пойманным на месте преступления, верно? Андрей поспешно отвернулся, и поэтому когда Катя кинула на него осторожный взгляд через плечо, выглядел уже спокойным и как бы ни при чём. И, вообще, в окно смотрел.
Когда они спустились, стол к завтраку уже был накрыт. Вот только Пал Олегыч выглядел немного недовольным, глядя на чашку с зелёным чаем перед собой. Но при виде сына и невестки оживился.
— Катя, как тебе дом?
— Очень красиво, Пал Олегыч. А вид из окна просто сказка.
— Да, да. Андрей потом покажет тебе окрестности, здесь очень красиво. Лес, река…
— Трёхметровые заборы, — подсказал Андрей и рассмеялся, удостоившись укоризненного взгляда отца.
Катя подошла к Маргарите, взяла у неё нож и принялась резать хлеб.
— Чем вы вчера занимались? — поинтересовалась свекровь. — Никуда не ходили?
Андрей посмотрел на стену напротив, давая возможность Кате что-нибудь сказать, но та молчала, и пришлось ему. Покачал головой.
— Нет, мам. Отдыхали.
— Рано ещё вам отдыхать. Сходили бы в ресторан, на танцы…
— Неделя была насыщенная. Да и ресторанов нам днём хватает. Да, Катюш?
Ей пришлось обернуться и кивнуть. А Жданов
— А вечером мы дома ужинаем, Катя хорошо готовит.
Маргарита коснулась рукой Катиного плеча, в знак одобрения.
А Андрея понесло. Он только и делал, что нахваливал жену перед родителями. Что бы мама ни говорила и не рассказывала, он вворачивал что-нибудь про Катю: какая она хозяйственная, понимающая и рядом с ней, он за собой никаких недостатков не замечает. Всегда уверен в том, что жена поймёт и простит. Говорил и смотрел Кате в глаза, улыбался. И той ничего не оставалось, как улыбаться в ответ, хотя внутри кипела.
— Прекрати это немедленно, — зашипела она на него, когда они после ужина вышли на веранду, воздухом подышать. — Что ты делаешь?
— А разве ты не этого хотела?
— Нет, и ты прекрасно это знаешь. — Катя отвернулась от него, обиженная, и обхватила себя руками за плечи.
Андрей обернулся, заглянул в распахнутые двери, что вели в гостиную, улыбнулся матери, которая, кажется, следила за ними, и тогда уже Катю обнял. Почувствовал, как она напряглась, но не посмела воспротивиться и даже сказать что-нибудь против. А Жданов ткнулся подбородком в её макушку.
— Я играю свою роль, — негромко продолжил он. — Я счастливый молодожён, и должен рассказать об этом родителям. Разве я не прав?
— А что ты будешь говорить им потом? Ведь по твоим словам, у нас всё расчудесно.
— А потом, котёнок, я ничего не буду им говорить. В этом вся прелесть.
Катя закусила губу.
— То есть, я буду виновата во всём?
Андрей лишь плечами пожал.
— Наверное. Но о другом мы, кажется, не договаривались. Или я забыл?
Катя голову чуть вскинула, и Жданов, хоть и не очень ощутимо, но всё-таки получил по зубам. Отодвинулся, недовольный.
— Отпусти меня.
— Стой. Мама смотрит.
Она всё равно протестующе зашевелилась, развернулась к нему лицом и одарила гневным взглядом.
— Думаю, она уже во всём удостоверилась.
— Я уже говорил тебе, что ты плохо знаешь мою маму. Она человек подозрительный, дотошный до деталей.
— Ты сегодня, по количеству деталей, всех превзошёл!
Катя говорила негромко, но эмоционально, и взгляд прятала. То в сторону посмотрит, то Андрею на плечо, а уж если глаза поднимала к лицу мужа, то не выше подбородка.
Жданов улыбнулся.
— Да, я старался.
Катя едва через перила веранды не перевалилась, когда Андрей её за подбородок взял. Жданов даже фыркнул чуть слышно.
— Прекрати, — теперь уже он попросил. — Я же тебя не съем.
Её возмущённый взгляд говорил о том, что она в этом совсем не уверена.
— Расслабься, — почти приказал он, когда нацелился на её губы, а Катя снова отодвинуться попыталась.
— Я не хочу с тобой целоваться.
— Раньше надо было думать, когда в загсе «да» говорила. — Взглядами встретились, побуравили друг друга, после чего Катя сдалась. Закрыла глаза и голову чуть назад откинула, чтобы ему удобнее было. Всем своим видом показывала, что он её заставляет, а она лишь делает ему одолжение.