Научи меня
Шрифт:
– Ты все равно ей сейчас ничего не докажешь, - спокойно возразила мама, усаживаясь на светлую лавочку.
– Тем более, на виду у ее друзей.
– И что ты предлагаешь?
– язвительно поинтересовалась я, уперев руки в бока.
– Сказать ей, что обманывать нехорошо?
– Нет. Я сама с ней поговорю.
Я с сомнением кинула взгляд на маму. Во-первых, волноваться ей нельзя. Во-вторых...о чем они с Надей могут разговаривать?!
В конечном итоге мама убедила меня предоставить все ей, а самой успокоиться и прийти в себя. Меня особенно сильно почему-то выбила эта ситуация
Я всегда испытывала уколы зависти из-за несправедливости и неправильности происходящего. Вот я, абсолютно здоровая женщина, с радостью и огромным удовольствием родившая бы ребенка, если бы могла. А когда я видела молодых девушек, шедших на практически любые ухищрения, чтобы не забеременеть, а если уж забеременели, то не брезговали ничем, чтобы избавиться от ребенка... С каким нежеланием и неохотой, они вынашивали малышей...А когда видела подобную халатность в таких женщинах, абсолютно не заботящихся о будущем своего ребенка... Она могла идти с огромным животом, на восьмом месяце беременности и курить как паровоз. И искренне считать, что ничего не происходит, потому что она, дескать, за столько лет просто физически не может без пары сигарет в день. В такие моменты я испытывала дикую ярость и злость, сама не зная, почему они НАСТОЛЬКО сильные. Наверное, потому что я действительно понимала ценность материнства.
Мама с Надей все-таки поговорила, я уж не знаю, что это был за разговор и как протекал, но больше я подобного за девушкой не замечала. Но с каждым месяцем отношения среди нас становились все хуже. Чем больше у Надежды становился живот и срок, тем тяжелее было сохранять хрупкий и хлипкий мир среди нас.
Больше всех доставалось Ваньке. С каждым месяцем Надежда становилась все более раздражительной, дерганой, нервной, и если на меня или маму она старалась ничего не выплескивать, то Ванька от нее сбежать не мог. А ее в нем не устраивало все.
Выходя за него замуж и представляя совместную жизнь, Надя не думала, что будет видеть своего мужа раз в месяц, уставшего, вымотанного и разбитого. Приезжая с командировки, первые двое суток Ванька отсыпался, и, казалось, ничего не способно поднять его с постели. Ее это не устраивало. Она хотела знакомить его с друзьями, гулять с ним. Ей нужна была романтика. Простите, о какой романтике может идти речь, если человек месяц, грубо говоря, не вылезал из машины? Даже регистрация у них с Вано не смогла пройти по-человечески.
Надя хотела роскошную свадьбу с немалым количеством гостей. Она все продумала, втайне от нас с мамой заказала зал в кафе, купила платья для свидетельниц и свадебное платье себе. Красивое, цвета слоновой кости. Чуть темнее были платья для подружек невесты, как она называла своих подруг. И я готова была прибить ее в тот момент.
Уезжая, Ванька оставлял немалую сумму денег - часть нам с матерью, чтобы мы покупали все необходимое для Нади, часть самой Наде, которые должны были пойти на врачей и анализы, но уходили на ее постоянные гулянки и нужные ей вещи. Надя вообще оказалась забавным человеком. Она могла поехать ребенку за пинетками, а купить четыре пакета дорогой и фирменной одежды для себя. И то, жаловаться потом, что вещи эти пришлось покупать на распродаже, поэтому некоторые особенно понравившиеся ей шмотки она купить так и не смогла.
И самое...выбивающее из колеи в этой истории то, что она искренне так считала. Она не чувствовала за собой вины или еще чего-то подобного, нет. И поступала она так безо всякого злого умысла. Надя просто привыкла так жить - на широкую ногу, ни в чем себе не отказывая. Она привыкла, что деньги появляются в ее доме из ниоткуда, они просто появляются, а она берет столько, сколько нужно. Надя не задумывалась над тем, каких сил стоит моему брату зарабатывать, сколько сил прикладывает каждый из нас. Она не думала о том, откуда появляется еда, Надя просто шла к холодильнику и доставала то, что ей нужно.
Один раз я, не выдержав, посоветовала ей научиться готовить самой, а не звонить мне в восемь утра с вопросом, а где у нее в доме лежит завтрак. В тот день, воскресенье, кажется, у меня выпал выходной, Митя был дома, и мы с ним наконец-то начали налаживать отношения, потому что в последние месяцы у нас все шло наперекосяк. Потрясающая ночь, полная романтики и чувственности, плавно переходящая в раннее утро. И Надя позвонила в тот момент, когда я медленно целовала и покусывала ключицу уже возбужденного и готового мужчины, предвкушая восхитительное начало дня. Конечно, я была зла.
– Да, - рявкнула я в трубку, не утруждая себя прятать злость.
– Да, Надь, я слушаю.
– Узнала, да?
– осторожно спросили в трубку. Я фыркнула. Конечно, узнала. У меня определитель на мобильном, к тому же за последнее время ее номер я выучила наизусть.
– Прости, что отвлекаю, просто...я тут только проснулась...
– Поздравляю, - нерадостно буркнула я.
– Я хотела позавтракать, - не обращая внимания на мой сарказм, продолжила Надя, - но...ничего нет.
Я безразлично пожала плечами, хотя девушка и не могла этого видеть.
– Вчера было.
– Ко мне девочки в гости заходили...
– Чего ты от меня хочешь?
– сухо спросила я, потому что мне осточертело ходить вокруг да около.
– Чтобы я приехала и приготовила тебе поесть? В восемь утра?
Она замолчала. Я даже услышала, как мерно работает компьютер у нее в квартире. Ее, без сомнения, задел мой тон. Она привыкла, что все в нашей семье пляшут вокруг нее и пытаются сделать так, чтобы Наде было удобно. Мне надоело. Я устала. И у меня была своя жизнь.
– Я...не знаю, - наконец, выдавила она из себя.
– Макароны в столе, в красной коробке, - бесстрастно проинформировала я ее, не чувствуя никакой вины или раскаянья.
– Инструкция на упаковке. Надеюсь, что ты разберешься.
Я повесила трубку, не дожидаясь ответа, и вернулась в постель. Но меня не покидало плохое предчувствие. Через полчаса я уже места себе не находила. Пришлось ехать, пусть и без особого желания. И не зря.
Приехав, я едва сдержалась, чтобы грязно не выругаться. Как можно быть такой...я даже слова не подберу??? Ей всего лишь надо было отварить макароны. А она умудрилась ошпарить себе обе руки, спалить кастрюлю, а с плитой вообще случилось что-то невообразимое.