НАУЧНАЯ ФАНТАСТИКА - ОСОБЫЙ РОД ИСКУССТВА
Шрифт:
Физическое сближение миров, конечно, только часть великой цели. Даже безмерное могущество над природой, которое даст разуму межпланетное единение, тоже не вся цель. Самое главное - стремление разума к бессмертию или точнее к практически сколь угодно долгой жизни. Биогенная эра отдельной планеты, даже расширенная за счет освоения своей солнечной системы, имеет начало и конец. Выход в ближний космос может отсрочить, но не исключает конец планетарного разума. Лишь в лавинообразном распространении разум может противостоять бесконечности Вселенной, столь же неизбежно гасящей жизнь в одном конце, сколь закономерно она зажигает ее в другом. Вот почему предполагаемые братья по разуму не меньше нас должны быть заинтересованы в объединении.
В этом, в сущности, смысл прозрения Циолковского о неизбежности космоса для зрелого человечества, и в этом философская и морально-этическая
6
Экипаж звездолета "Лебедь" навсегда уносил в бездну Вселенной кровью сердца писаную мудрость древних майя: "Ты, который позднее явишь здесь свое лицо! Если твой ум разумеет, ты спросишь: кто мы? Кто мы? Спроси зарю, спроси лес, спроси волну, спроси бурю, спроси любовь. Спроси землю, землю страдания и землю любимую. Кто мы? Мы -земля!" (с.128). Разум, поднимаясь к звездам, навечно сбережет тепло материнской планеты. Такова диалектика двойного чувства родины у ефремовских космопроходцев, по существу, - диалектика мировоззрения автора.
Ефремов не геоцентрист, каким его хотят представить оппоненты, но и не беспредметный галактоцентрист, какими выступают иные из них. В его концепции жизни-разума-коммунизма Земля и космос нераздельны, Нас интересует высшее звено этой цепи - разум коммунистический. Но прежде присмотримся к начальному звену - самой жизни.
Существуют две противоположные точки зрения на природу гипотетических братьев по разуму. Одни считают, жизнь возможна в любых, Даже неорганических формах, отсюда величайшее многообразие (если не бесконечность форм) и самая причудливая морфология разумных существ (даже - веществ?). Другие рассматривают возможные варианты жизни лишь в пределах "форм существования белковых тел" (Ф.Энгельс), Но не сходятся на морфологии жизни разумной. Ефремов не согласен с теми фантастами, которые допускают, например, даже мыслящие мхи. Можно придумать все что угодно, даже кристаллическую жизнь, но тогда нам нечего сказать о вероятности такого вымысла.
Фантастика может идти и вненаучным путем. Ефремов, однако, ставит целью "подчинить свою фантазию строгим рамкам законов" природы ("Сердце Змеи"). [297] Он судит о внеземной жизни лишь внутри-по планетному нашему опыту. Но ведь и его противники - "галактоцентристы" тоже в глаза не видели мыслящих океанов или какого-нибудь коллективного разума вроде муравьиного сообщества.
Небелковая жизнь пока что неизвестна, и Ефремов ее не рассматривает, хотя и не отрицает. Это резко сужает принцип многообразия жизни. Но зато безбрежная стихия догадок вводится в русло определенности. Уязвимое в ефремовской концепции относится к ограниченности вообще нашего знания, а не однобокой интерпретации. Далее мы увидим к тому же, что принятое Ефремовым ограничение имеет и более глубокий, методологический смысл.
297
И.Ефремов - Cor Serpentis (Сердце Змеи). / В кн.: И.Ефремов - Юрта ворона. // М.: Мол. гвардия, 1960, с.256.
Наука пока располагает доказательствами лишь в пользу того, что только человек выделен был природой из широкого спектра жизни, чтобы пройти узким коридором своей целесообразности к самой вершине, к разуму. Гуманоидный облик земного разума не случаен, считает Ефремов. Вот ход его мысли. В сходных с земными условиях для развития большого мозга требуются "мощные органы чувств, и из них наиболее - зрение, зрение двуглазное, стереоскопическое, могущее охватить пространство... голова должна находиться на переднем конце тела, несущем органы чувств, которые, опять-таки, должны быть в наибольшей близости к мозгу для экономии в передаче раздражения. Далее, мыслящее существо должно хорошо передвигаться, иметь сложные конечности, способные выполнять работу, ибо только... через трудовые навыки происходит осмысливание окружающего мира и превращение животного в человека. При этом размеры мыслящего существа не могут быть маленькими, потому что в маленьком организме не имеется условий для развития мощного мозга, нет нужных запасов энергии. Вдобавок маленькое животное слишком зависит от пустяковых случайностей на поверхности планеты". [298]
298
И.Ефремов - На краю Ойкумены. Звездные корабли, с.458. Далее ссылки на это издание в тексте.
В полемическом рассказе "Большой день на планете Чунгр" (1962) А.Глебов спорит с Ефремовым устами марсианского ученого-муравья: можно ли без смеха слышать, что природа не могла создать ничего более совершенного, чем писатель Ефремов! Ведь, скажем, два глаза человека выполняют задачу стереоскопического видения хуже, чем три глаза муравья. Но известно, что третий "глаз" муравья - всего-навсего тепловой рецептор, а не орган зрения. Хитиновый панцирь насекомого не содержит нервных "датчиков", а у теплокровных они во множестве рассеяны по телу, дублируют и взаимозаменяют друг друга. Повреждение одного не ведет особь к гибели и т.д.
Противники точки зрения Ефремова выдвигают подчас очень остроумные альтернативы [299] , что "Всякое другое мыслящее существо, - говорит Ефремов, - должно обладать чертами строения, сходными с человеческими" (с.459). Но они игнорируют то обстоятельство, что множество животных лишены нашей универсальной приспособленности к среде. А ведь это - важнейшая предпосылка не только устойчивой жизнеспособности, но и дальнейшего совершенствования.
299
См.: например: С.Лем - Звездные дневники Ийона Тихого. / В кн.: БСФ в 15-ти тт., T.4. // М.: Мол. гвард., 1965, с.119-120.
Как видим, ефремовская концепция не сводится к примитивному тождеству с человеком. Речь лишь об общих рамках, в них морфология, физический облик широко варьируются. В "Сердце Змеи" эта мысль выражена так: "Только низшие формы жизни очень разнообразны; чем выше, тем они более похожи друг на друга". [300]
Эту точку зрения разделяет и сходно аргументирует американский фантаст Ч.Оливер. [301] Один из крупнейших астрофизиков нашего времени, автор оригинальной космогонической теории и тоже писатель-фантаст Ф.Хойл в 1964г. в своих научно-популярных лекциях "Человек и Вселенная. О людях и Галактиках" отстаивал идею, тождественную Великому Кольцу. Он тоже считает, что в сходных условиях мыслящие формы жизни должны быть сходны.
300
И.Ефремов - Cor Serpentis (Сердце Змеи), с.245.
301
Ч.Оливер - Ветер времени. // М.: Мир, 1965, с.91.
Сторонники какой-нибудь мыслящей плесени скажут: в бесконечности космоса может быть всякое. Но Земля ведь тоже часть космоса, а она свидетельствует, что даже расходящиеся ветви эволюции "вверху", в своих высших формах, обнаруживают подобие. Еще А.Богданов, врач по образованию, объясняя человекоподобие своих марсиан, обращал внимание на поразительное сходство устройства глаза спрута и человека - высших представителей абсолютно разных ветвей животного мира. Сходство тем удивительней, что происхождение органов зрения у головоногих, естественно, совершенно иное, "настолько иное, что даже соответственные слои тканей зрительного аппарата расположены у них в обратном порядке...". [302] Сила приспособляемости вгоняет эволюцию в сходные формы. "Между враждебными жизни силами космоса, - поясняет Ефремов, - есть лишь узкие коридоры, которые использует жизнь, и эти коридоры строго определяют ее облик" (с.459). Вот почему Ефремов убежден в человекоподобии инопланетян.
302
А.Богданов - Красная звезда: Роман-утопия. // Пг.: 1918, с.41.