Научная фантастика. Ренессанс
Шрифт:
— С тобой все в порядке? — спросил я, хотя ответ был очевиден.
Рэнди пожала плечами.
— Одна десятая атмосферы, нет ветра, влаги, конвекции, воздух немного пощипывает. Кожу стягивает. Ничего — ожоги можно вылечить. Могу задержать дыхание на пять минут.
— Ты… тебе лучше поторопиться, — сказала Кэти, с усилием сохраняя профессиональный тон. — Этан не может проникнуть внутрь, но твоя кожа не дышит.
Рэнди кивнула:
— Катушку троса. Крюк.
Я взял себя в руки и нашел все эти вещи в мешке, где Кэти хранила «Экзодерм». Рэнди пристегнула свободный конец троса к поясу,
— Дерну три раза, договорились? Жду пять минут, пока вы соберетесь, затем начинаю тянуть. Ясно?
Мы кивнули. Тогда она ухватилась за мой шлем и притянула его к своему.
— Я сделаю это. А если нет, не ставь меня в неудобное положение, хорошо?
Я сжал ее руку при этом непривычном прощании. Рэнди отстегнула крепления на ботинках, схватила реактивный пистолет и, выстрелив, полетела к берегу этанового озера, находившегося в полутора километрах от нас.
Мне пришло в голову: а почему бы не встроить оптиковолоконный шнур в трос и использовать его не только для перетаскивания, лазанья, прыжков, но и для связи? Но наши тросы были самыми обыкновенными, и мы потеряли радиоконтакт с Рэнди вскоре после того, как она бросилась в озеро. Трос продолжал подергиваться, но, напомнил себе я, это потому, что ее тело покачивает течение. Я гадал, был ли когда-то трос привязан к чужому крюку, который мы обнаружили наверху, и долго ли он висел там.
Надеясь на успех, мы приготовились к «подводному» путешествию в этане. Вытащили палатки, герметично упаковали грузовые мешки. Я открыл еще одну катушку троса и привязал ее к блоку, укрепленному на Скале Кэти; просто на всякий случай, если придется возвращаться сюда.
— Думаю, это вряд ли понадобится, — заметил Нихил, — но мы будем благодарны, если трос пригодится. Вы становитесь настоящим профессионалом, мистер Бубка.
— Спасибо.
Я не отрываясь смотрел на катушку, борясь с иррациональным желанием смотать ее.
Кэти подхватила багаж и подтащила его ближе к берегу. Там ориентация гравитационного поля менялась, и женщина теперь стояла под прямым углом ко мне и Нихилу. Она уселась там, глядя на озеро, в котором скрылась Рэнди.
Я стоял и теребил свой блок.
Нихил подошел ко мне.
— Знаете, я не думаю о себе как о бенгальце, — ни с того ни с сего начал он. — Когда мне было десять, моих родителей вышвырнули из Бангладеш. Думаю, дело было в политике, хотя подробностей я так и не понял. Как бы то ни было, я учился в Австралии и Кембридже, а докторскую степень получил в Джовис Толусе [37] .
Я все это знал, но ответил, чтобы поддержать разговор:
— Там придерживаются доктрины Новой Реформации, верно?
37
Jovis Tholus (Купол Юпитера) — вулкан на Марсе.
— Официально они не поддерживают секты, это государственное учреждение, как вам известно. Совет, может быть, и склоняется к этому, но влияние Реформации неявно. А кроме того, нет реформатской геологии, если вы, конечно, не раскапываете «Лицо на Марсе» [38] . — Нихил снисходительно махнул рукой. — Так что, как видите, я жил в двух мирах: холодном, дисциплинированном, глубокомысленном британском академическом мире и в эклектичной, шумной, суеверной бенгальской теплице.
38
«Лицо на Марсе» — странное марсианское образование, напоминающее женское лицо, первый снимок которого был сделан в 1976 г.
Было ясно, какой мир он предпочитал. Но я решил найти щель в его броне.
— Значит, вы последователь Аристотеля?
— Не буду возражать против такого определения, но дело этим не ограничивается.
— Тогда вас привлекает идея золотой середины, избегания крайностей.
— Именно.
— Хорошо, Нихил. Но подумайте, ведь и в пределах рационального мира непредсказуемые вещи могут быть полезны. Предохранительный клапан для требований эволюции. Быстрый способ коммуникации и обмена мыслями. Творчество, искусство. Мотивы для добрых дел, сочувствие, сострадание.
— Возможно. — Он холодно улыбнулся. — Я не робот. Эти вещи… — слово «вещи» он произнес с явным отвращением, — …присущи мне, как и любому другому. Но я стараюсь удержаться от необдуманных поступков, слушать и анализировать шум внутри себя, прежде чем реагировать. И я нравлюсь себе таким.
— А как насчет Кэти?
Не успев произнести эти слова, я уже пожалел о них, но Нихил лишь покачал головой.
— Кэти не знает ничего иного. Я вырос в мире, где жизнь мучительна и ценится дешево, там это обычное явление. Я был в Дум-Думе, я видел страшные вещи… но эти вещи, несмотря ни на что, странным образом привлекали меня. — В его немигающих карих глазах застыло непонятное выражение — возможно, из-за щита взрослых софизмов на меня глядел семилетний мальчик. Но защищает ли этот щит его от нас, или нас от него? Какую ночь провели они с Рэнди?
— Так что, — продолжал он, — Кэти никогда не испытает подобного, пока я держу себя в руках. Она слишком много для меня значит, я ей очень обязан. — Он покачал головой. — Если бы только она не просила меня о том, чего я не могу ей дать… Но это между нами, ладно?
Не знаю, что я на это ответил бы, но в этот момент Сэм сообщил, что канат перестал разматываться, и я быстро кивнул Нихилу, а затем мы полетели «вниз» к берегу этановой реки ждать трех рывков — сигнала к отправлению.
Но канат был неподвижен. Мы потянули за него. Он провис. И мы снова ждали, не желая осмысливать произошедшее. Я делаю записи в дневнике, пытаясь не думать о настоящем.
День заканчивался, когда я наконец попросил Кэти приготовиться к обработке меня «Экзодермой». Возражений не последовало: мы, наверное, и так ждали дольше, чем должны были. «Не ставь меня в неудобное положение», — сказала Рэнди. Я мрачно решил спрятать подальше свое горе и не ставить ее в неудобное положение. Я помнил, что такова судьба многих пропавших экспедиций — терпеть неудачи, одну за другой. Черт возьми, мне будет не хватать ее.