Наука Плоского мира. Книга 4. День Страшного Суда
Шрифт:
В повседневной жизни нам встречаются различные твёрдые предметы, например камни. Они дают нам некоторое понимание того, что же такое частицы. Видя зыбкие, но хорошо заметные явления на поверхности воды, мы с полуслова понимаем, что такое волны. В антропоцентрической модели мира не существует волновых камней. Это заставляет нас считать, осознанно или нет, что ничто не может быть волной и частицей одновременно. Однако если встать на точку зрения Вселенной, станет понятно, что подобное представление может быть и неверным.
Антропоцентрическое мышление существует столько же, сколько существует само человечество. Похоже, что это – естественный способ мыслить для большинства из нас, закрепившийся в ходе эволюции. Космоцентрическое же мышление появилось совсем недавно. По
Космоцентрическая точка зрения демонстрирует всем, кто готов её принять, насколько велика, стара и удивительна Вселенная. Даже по человеческим меркам это что-то невероятно поразительное, но узколобое восприятие тормозит, столкнувшись со столь умопомрачительной реальностью.
Когда первые люди бродили по африканским равнинам, мир должен был им казаться огромным, хотя в действительности он исчезающе мал. Большим расстоянием тогда считали дистанцию, которую человек мог пешком пройти за месяц. Практический опыт человека был ограничен непосредственным районом, в котором он жил. В их маленьком мирке антропоцентрический взгляд на Вселенную отлично справлялся со всеми задачами. Растения и животные, имевшие значение для той или иной группы людей, были сравнительно немногочисленны и располагались по соседству. Человек мог узнать их всех, запомнить их имена. Скажем, научиться доить козу или настилать крышу из пальмовых листьев. Глубокий смысл египетских иероглифов заключается не в разнообразии местной флоры и фауны, которое они демонстрируют, но в ограниченности их символики, составленной с учётом лишь тех объектов, которые были важны для обыденной жизни египтян.
Когда мы стали лучше узнавать свой мир и ставить всё новые и новые вопросы, вразумительные на интуитивном уровне понимания ответы начали утрачивать смысл. Образно говоря, можно представить гигантского навозного жука, катящего по небу Солнце, вот только Солнце – это огромный шар раскалённого газа, и никакому навозному жуку подобной жары не выдержать. Придётся либо наделить жука сверхъестественными способностями, либо смириться, что жук такого не сдюжит. После чего нужно будет признать, что причиной движения Солнца является отнюдь не насекомое, целеустремлённо заготавливающее пищу для своих личинок. Тут-то и возникают всякие интересные вопросики типа: «Почему и отчего оно тогда движется?» Точно так же вы сообразите, хотя вам и кажется, будто Солнце по вечерам погружается под землю, на самом деле его загораживает наша вращающаяся планета. Вместо того чтобы повторять небылицы, вы узнаете о мире что-то новое.
Для осознания всего этого человечеству потребовалось немало времени, ведь планета куда больше деревни. Если вы будете идти со скоростью 40 км в день, вам потребуется три года, чтобы обойти весь мир, и то если исключите океаны и другие непреодолимые препятствия. Тогда как расстояние до Луны – в десять раз больше, до Солнца – в 390 раз дальше, чем до Луны, а чтобы достичь ближайшей звезды, вам нужно умножить последнее число на 270 000. Диаметр нашей галактики – ещё в 25 000 раз больше. Ближайшая галактика сравнимого размера – Туманность Андромеды – находится на расстоянии, в 25 раз превышающем диаметр нашей галактики. Расстояние от Земли до границы видимого космоса в 18 000 тысяч раз больше, чем до Туманности Андромеды. Если округлить, то получается 400 000 000 000 000 000 000 000 километров.
Четыреста секстиллионов. Неплохая такая «деревенька»!
Наша интуиция отказывает, когда речь заходит о таких величинах. Худо-бедно справляется с расстояниями лишь в несколько тысяч миль, да и то лишь потому, что многие сейчас летают самолётами: это сжало мир до понятных нам размеров. Завтракаешь, к примеру, в Лондоне, а ужинаешь уже в Нью-Йорке.
Мы имеем представление о величине Вселенной и её возрасте потому, что разработали метод осознанного переноса смыслового акцента с человека на мир. Это делается не только путём поиска доказательств, подтверждающих наши теории, как делалось испокон веков, но и поиска того, что может их опровергнуть: довольно свежая, хотя и несколько смущающая умы идея. Этот метод и есть наука. Она заменяет слепую веру нарочитым сомнением. Итак, в современном виде наука существует едва ли несколько столетий, хотя предшествующие ей методы насчитывают несколько тысячелетий. Заметим, что слово «знать» чрезмерно амбициозно, поскольку учёные полагают любое знание преходящим. Однако то, что мы «узнали» благодаря науке, базируется на куда более крепком фундаменте, нежели любое другое знание. Ведь этот фундамент сохранился, несмотря на все попытки проверить его на прочность.
Именно благодаря науке мы знаем размеры и возраст Земли. Знаем о размерах и возрасте Солнечной системы. Размере и возрасте видимой части Вселенной. Знаем, что температура в центре Солнца около 15 миллионов градусов Цельсия, а в центре Земли находится почти сферическое ядро из расплавленного железа. Что сама Земля тоже более или менее сферическая и вращается (с соответствующими оговорками насчёт системы отсчёта) вокруг Солнца, а вовсе не закреплена на небосводе. При этом и само Солнце вращается вокруг Земли. Мы знаем, что особенности живых организмов определяются длинной сложной молекулой, находящейся в ядрах их клеток. Знаем, что большинство болезней вызваны бактериями и вирусами. И ещё мы теперь знаем, что всё на свете состоит из 17 фундаментальных частиц.
«Знать» – одно из тех самых простых и в то же время каверзных слов. Возьмём типичный пример: откуда мы знаем температуру в центре Солнца? Может, там кто-то успел побывать? Это вряд ли. Если учёные не ошибаются, то любой, кто туда попадёт, не проживёт и доли секунды. Точнее, сгорит ещё на подлёте. По той же самой причине туда нельзя отправить измерительные приборы. Но если ни люди, ни техника там не были, откуда же нам известна температура Солнца?
Она известна нам потому, что наука не ограничивается простым наблюдением за миром. Иначе она бы так и застряла в силках антропоцентризма. Сила науки в том, что она не только рассуждает о мире, но и подвергает свои суждения экспериментальной проверке. Главным инструментом науки является логика: умозаключения выводятся из комбинаций наблюдений, экспериментов и теорий. Математика давно уже играет здесь ключевую роль, поскольку является наилучшим инструментом для количественных выводов.
Большинство из нас в самых общих чертах понимает, что такое наблюдение: вы на что-то смотрите и записываете какие-то числа. С теорией уже сложнее. Сбивает с толку, что у слова «теория» два различных значения. Во-первых, теория – это некая выдвинутая идея, не имеющая пока удовлетворительного экспериментального подтверждения. Часть науки состоит как раз из подобных идей, которые затем проверяются и перепроверяются всеми доступными способами. Во-вторых, теория – это совокупность идей, выдержавших бесчисленные попытки их опровержения. В таком смысле теории и образуют собственно научный взгляд на мир. Всякий, кто попытается вам внушить, что эволюция – «всего лишь теория», путает эти два значения термина, возможно, по незнанию, но, может быть, и преднамеренно.
Для первого случая есть одно специально слово, а именно «гипотеза». Некоторые люди любят употреблять его потому, что оно звучит очень солидно, а вот производное от него слово «гипотетически» широко распространено и в обыденной речи.
Наиболее близким по смыслу понятием ко второму значению слова «теория» будет «факт». Однако у этого слова есть оттенок некой окончательности и бесповоротности, что в корне противоречит научным методам. Факты в науке всегда относительны. Тем не менее твёрдо установленные факты, равно как и хорошо обоснованные теории, не так уж и условны: чтобы их изменить, требуется предоставить огромное множество доказательств. К тому же чаще всего изменения будут носить косметический характер.