Наука умирать
Шрифт:
— Но... Во-первых, в тайне это не удержишь, а во-вторых, рано или поздно придётся же отдать приказ.
— Прошу, Иван Павлович, ничего армии не сообщать до тех пор, пока не переговоришь со мной. Иначе может произойти непоправимое. Телефонная связь есть. В крайнем случае присылай офицера связи.
И попрощался.
Скакал Марков обратно, не замечая ни солнца, слепившего глаза, ни артиллерийских разрывов, ни бредущих навстречу измученных раненых, больных или просто бросивших позиции, что тут сказать, они ведь добровольцы. Генерал думал об армии, об её новом командующем. Армия. Где она? Есть только 1-я бригада генерал-лейтенанта Маркова. Да и в бригаде-то всего один полк — Сводный Офицерский. А командовать должен Антон Иванович, весь поход проторчавший при штабе. Дело не в том, что плох тот солдат и т.д. Дело в том, что поднимать людей в атаку, идти в цепи под нулями и побеждать будет, конечно, генерал-лейтенант Марков, а вот командовать — другой. Это противоречит боевой целесообразности и может привести к полной катастрофе.
Генерала остановил на дороге поручик. Вытянувшись во фрунт, доложив по форме, что взвод Инженерной роты охраняет дорогу и берег Кубани, он спросил:
— Ваше превосходительство! Генерал Корнилов убит? Мы видели, как снаряд попал в ферму.
— Убит! Но об этом никому ни слова.
В бригаде, в той же комнате, ставшей штабом, его ждали Тимановский, Боровский, командиры батальонов. Тимановский доложил обстановку: красные ослабили огонь, никаких новых движений не замечено, по-видимому, атаковать не собираются.
Все вопросительно смотрели на командира бригады.
— Да, — сказал Марков, — командующий убит.
Встали, сняли фуражки, почтили память, а потом молча пронизывали Маркова тревожно-вопросительными взглядами.
— Но в ротах об этом не объявлять, — продолжал тот, — если кто-то знает — прикажите молчать. Пусть готовятся к завтрашнему штурму, нашивают ленты...
Тимановский — заместитель командира, потому и решил, что именно он должен задать главный вопрос:
— Сергей Леонидович, кто назначен командующим? Для нас и для всех наших бойцов — это сегодня главный вопрос.
— Командующий ещё не назначен. Временно принял командование генерал Деникин.
Заговорили все сразу:
— Он же и будет...
— Армия его не признает...
— Командование должен принять командир 1-й бригады...
— Только вы можете спасти армию...
— Вам надо срочно ехать в штаб и принимать командование...
— Господа, господа, не забывайтесь, — остановил подчинённых Марков. — Мы же не на большевистском митинге. Сейчас происходит совещание под руководством генерала Алексеева, и там будет принято окончательное решение.
Вновь зазвучали протестующие возгласы. Тимановский, задымивший, было, своей трубочкой, оставил её и убеждённо сказал:
— Сергей Леонидович, наши офицеры не поймут, если командующим будет назначен кто-либо другой, а не генерал Марков.
— Наша задача — чтобы поняли, — сказал Марков со смягчающей улыбкой, означающей, что он разделяет настроение своих помощников, но просит их не забывать о дисциплине.
Оставшись вдвоём с Тимановским, он успокоил своего заместителя и друга:
— О назначении нового командующего будет объявлено только с моего согласия. Нам надо крепко подумать, Степаныч.
— Будем думать, — согласился Тимановский.
Думали и рядовые офицеры-добровольцы. Многие, утомлённые боями, отдыхали, укрывшись за стенами казарм, или усердно чистили оружие, пришивали белые ленты: механическая работа успокаивает, помогает забыть о поджидающей тебя смерти, отвлекает от размышлений гибели одного командующего и назначении другого. Но немало оказалось и таких, для которых вопрос о новом Командующем был вопросом жизни и смерти армии, а значит, их собственной жизни и смерти.
Командир роты подполковник Плохинский, родом из крестьян, с мужицкой лукавой улыбочкой сказал донимавшим его вопросами офицерам:
— Ничего не знаю, господа. Никаких разъяснений 9 распоряжений не получал и вам ничего не скажу, кроме того, что, в соответствии с прежним приказом, готовьтесь К завтрашнему штурму.
Мушкаев, наверное, больше других волновался, обсуждал с офицерами, кого же назначат командующим? Неужели не Маркова? Он не мог представить командира, генерала, полководца, лучшего, чем их командир. Только он понял, что такое Гражданская война, как надо побеждать в этой войне и о чём надо рассуждать. Для Мушкаева Маркс» был единственным человеком, демонстрирующим, как надо жить в это жуткое время и... как надо умирать, если придётся.
— Марков — это шпага генерала Корнилова, — горячился Мушкаев. — Во всех боях, когда пытались атаковать другие полки, красные отбивали их, и Корнилов посылал нас, марковцев.
— Ещё говорят «Крылья Добровольческой армии» и даже называют его «Белым витязем», — с мягкой иронией напомнил Гольдшмидт.
— Напрасно вы так улыбаетесь, прапорщик, — возмутился капитан Павлов. — Марков — настоящий русский герой и заслуживает самых сильных, самых прекрасных похвальных слов. О нём надо слагать поэмы, песни...
— Вот и пишите, — согласился Гольдшмидт. — Я тоже считаю Маркова талантливым военачальником, но надо уметь хвалить человека так, чтобы не было смешно.
— Вам смешно, а мы с Василием Павловичем готовы умереть за генерала Маркова! — воскликнул капитан Бахманов.
Разговаривали за стеной последнего корпуса — ночью отсюда ходили за хлебом насущным, теперь перед ними дымились догорающие развалины предместья, а дальше виднелись пёстрая солнечная степь, редкие чёрные выбросы разрывов, дороги, упирающиеся в высотку с рощей и роковым белым домиком.
— А что же нам делать, если Деникина назначат командующим? — спросил Гольдшмидт. — Он же — заместитель.
— Этого нельзя допустить, — заявил непреклонный Мушкаев. — Мы должны направить к генералу Маркову делегацию офицеров и заявить, что подчиняемся только ему и считаем его командующим армией. Мы же добровольцы.
Некоторые соглашались, другие считали, что не к лицу офицерам пользоваться большевистскими методами, Вновь появился Плохинский, он уже знал, что и в других ротах идут подобные разговоры, и пытался остановить своих офицеров.