Науковедческие исследования. 2017
Шрифт:
Abstract. Society based on knowledge leads to reformation of the structure of science. The science has become collective, commercialized, inclined to frauds and falsifications, open to mass press and depended on it. Even such fundamental notion as scientific experiment is doubted. As successful the science could manage with these challenges as successful would be its further development.
Ключевые слова: общество знаний; наука; теория; эксперимент; коллективность; коммерциализация; мошенничество; фальсификация; СМИ.
Keywords: knowledge society; science; theory; experiment; command work; commercialization; fraud; falsification; mass-media in science; grants in science.
Информационное общество в том виде, в каком оно существует сегодня, будет в обозримом будущем создавать все новые направления для расширения и углубления противоречий глобального, регионального и локального
В силу этого и ряда других обстоятельств можно, пожалуй, сказать, что развитие информационной экономики и информационного общества в целом позволит хотя бы частично решить некоторые наиболее сложные проблемы развитых стран мира, но вряд ли решит эти проблемы в глобальном масштабе. Более того, ослабление этих противоречий в одних развитых странах, возможно, усилит их в других, например в ресурсодобывающих. Страны с информационной экономикой и высоким общим уровнем информатизации будут все сильнее отрываться по уровню образованности, а следовательно – и по качеству жизни, от других стран мира, в интересах бизнеса, социального и финансового благополучия поддерживая научное и техническое творчество, но преимущественно такое, которое рано или поздно приводит к получению суммарных прибылей и к повышению их объемов.
Во многих работах авторами отмечалось, что термины «информационное общество» и «общество, построенное на знаниях» почти синонимы. Почти, но не полностью. Первый термин как бы подчеркивает технологическую составляющую. И она очень важна, ибо информационные технологии – это единственный вид технологий, культурогенный по своей природе. Другие технологии производят вещи, но не могут продуцировать, поддерживать и развивать культуру, и особенно знания. Если знания не современны, если они не удовлетворительны по количеству и качеству, если подаются в формате, трудном для их усвоения, или недоступны для большинства членов общества, то создать общество, построенное на знаниях, не удастся. Поэтому главное – научиться учиться и производить новые, современные научные и практически полезные знания. И так как главным производителем таких знаний является наука, то центр тяжести всех общественных усилий должен быть перемещен именно туда. Конструктивное развитие требует и диктует необходимость переноса всех усилий государственной политики и стратегии в сферу науки и образования, развития общественного, ориентированного на знания самосознания, и в конечном счете – трансформации и адаптации российской культуры к современным реалиям. Опыт развитых в информационно-технологическом отношении стран мира показывает, что «земные блага» напрямую зависят от уровня образования, квалификации населения и опережающих темпов развития науки и научно-фундированных технологий. Также совершенно очевидна прямая зависимость производства знаний от развития информационных технологий. Для знаний границы давно стали прозрачными. Более того, знания перемещаются с невиданной ранее скоростью по земле, независимо от того, где, кем и как они были произведены. И основным поставщиком новых знаний, дающих импульс дальнейшему развитию, является наука. Следовательно, роль науки в обществе, построенном на знаниях, первостепенна.
Любая наука в развитом виде представляет собой систему особым образом организованных и упорядоченных знаний, отвечающих критериям научности и относящихся к фиксированной предметной области, за пределами которой данные знания часто лишаются смысла и значения и утрачивают свой познавательный статус. Эти знания строятся согласно принятым в данном сообществе ученых правилам, методам, эталонам и образцам – критериям научности. Общепризнанными критериями научности являются точность, определенность, доказательность, объективность, эмпирическая и экспериментальная подтверждаемость и опровержимость, т.е. соответствие принципу верификационизма, постулированному в работах М. Шлика, Р. Карнапа, К. Гемпеля, и принципу фальсификационизма К. Поппера (10). В идеальном варианте при стремлении к некоторому эпистемологическому образцу научные знания должны быть предельно формализованы и выражены в строго построенном языке науки, которым как наиболее абстрагированный от чувственно воспринимаемых вещей является язык математики.
В действительности же этот математический идеал, как и вообще большинство идеалов, труднодостижим, хотя большинство современных наук стремятся к его осуществлению. Несколько гипертрофированным проявлением этой тенденции является ставший банальностью афоризм: «Только то научно, что может быть выражено числом!» Это достаточно утрированное высказывание о математическом выражении как основном признаке научности тем не менее подводит к пониманию наиболее фундаментальной особенности науки и ее главного, системообразующего принципа. Он состоит в том, что ядром науки, отличающим ее от всех других знаний, и особенно знаний бессистемных, является наличие теории или знаний теоретического уровня. Именно это отличает современную науку от всех других донаучных, протонаучных, преднаучных форм знания. В этих знаниях также нет ничего уничижительного. Просто речь идет о фундаментальной специфичности науки, и именно той науки, которая лежит в основе современных так называемых наукоемких технологий, являющихся фундаментом для построения общества знаний.
Теперь несколько слов о том, почему так важна и почему так нужна фундаментальная научная теория как форма организации и главный двигатель научного познания. Она обеспечивает гигантскую объяснительную, предсказательную и аппликативную мощь современной науки. Именно поэтому даже в современной коммерциализированной науке часто решаются на затраты, окупаемость которых проявится не скоро. Дело в том, что теория в ее чисто модельном представлении, которое реализуется лишь в некоторых разделах современной науки – физике, аксиоматически построенной математике, например, – представляет цепочку высказываний или формул, связанных друг с другом отношением выводимости. Высказывание или формула В выводится из высказывания или формулы А лишь с помощью законов, в основе которых лежат законы логики и правила вывода. Можно построить длинную цепочку, например A, B, С… M, N, где каждое последующее высказывание (формула) выводится из предыдущего лишь на основе формальных правил и учета входящих в эти формулы или правила символов.
Теория, таким образом, позволяет получать эмпирические знания, относящиеся к окружающему нас миру и нашей собственной деятельности, а также инструментам и приборам, формальным образом, не обращаясь до поры и времени к конкретным чувственно воспринимаемым фактам, явлениям или процессам. Исходные и последующие формулы или теоретические высказывания при этом рассматриваются как законы данной предметной области. Хрестоматийный пример – законы классической ньютоновской динамики и закон всемирного тяготения, согласно которым выводятся закономерности движения планет или тел вблизи поверхности земли. Мы получаем возможность описать траекторию их движения и вычислить точку, в которой они находятся в любой момент времени, указать скорость, с которой они будут двигаться, если нам известны начальные условия движения. И, следовательно, это избавляет нас от необходимости проводить сотни тысяч наблюдений и экспериментов, что на протяжении столетий делали до Ньютона астрологи. Не будем умножать примеры подобного рода. Главное ясно – теория колоссально экономит интеллектуальную энергию и использует эмпирические наблюдения не как единственный источник знания, но как эмпирическую базу для обобщения и построения теории, а также механизмов ее проверки, интерпретации и оценки на достоверность, что в конкретных предметных областях позволяет давать объяснения, делать предсказания и прогнозы. Все это приводит к практической реализации фундаментальных теоретических знаний в создании технических систем и аппаратно-инструментальных средств. Именно поэтому теория чрезвычайно ускоряет развитие познания и, соответственно, основанный на научных знаниях прогресс.
Но как раз в этом пункте возникает следующий вопрос. Дело в том, что впервые теоретические знания и зачатки теории появляются в античной Греции. Но почему же тогда не было создано полноценной теории и науки? Да потому что теория является научной, если она создается на базе определенным образом поставленных экспериментов и ими же подтверждается и опровергается. При этом эксперименты планируются на основе теории, корректируются ею и, в свою очередь, корректируют теорию. Единство теории и эксперимента – сердце и главный двигатель не только современного естествознания, но и современных социальных, гуманитарных и инженерно-технологических наук. Для язычников-политеистов изменение природы, т.е. эксперимент, предполагающий некоторое преобразование и своего рода насилие над природой, был просто немыслим, более того, кощунственен, ибо означал преобразование богов или богоподобных сущностей. Поэтому, отличаясь высокой наблюдательностью и страстью к созерцанию, греки в тоже время были чужды духа экспериментаторства.
До середины XIX в. нововременная наука и технология, приведшая к возникновению индустриального общества, развивались параллельно, почти не имея точек соприкосновения. Первые проявления взаимодействия науки и технологии относятся к середине XIX в. Они заключались в использовании научных, прежде всего химических знаний для решения производственно-технологических задач. Но далее таких точек взаимодействия становится все больше, они сгущаются и, наконец, сливаются в одну линию к 70-м годам XX в. В 90-е годы и до XXI в. наука, с ее опорой на теорию, становится главным инструментом и механизмом современных инноваций и технологий, а технология пронизывает научные исследования не только в естественных, но и в социальных и гуманитарных науках.