Наварин (Собрание сочинений)
Шрифт:
– Сорок семь вымпелов! – объявил он, трубу от глаз отнимая.
– Поднимайте боевые флаги и открывайте орудийные порты!
Над "Азией" взлетели и заполоскали огромные синие полотнища – символ готовности к подвигу. Разом откинулись крышки портов и из них выжидающе выглянули черные орудийные жерла.
– Три больших фрегата, восемь корветов и семь бригов! – подсчитывали на британских судах. – Это делает нам честь!
Повторяя маневр своего флагмана, британские суда плавно огибали турецкий флот, выходя на ветер. За "Дармутом" "Тальбот", за "Тальботом" "Зебра".
Поравнявшись с англичанами, турки легли в дрейф. По приказу
– Если будет сделан хотя бы один выстрел, то он послужит сигналом к полному истреблению вашего флота! – доходчиво объяснил ситуацию посланец британского командующего.
Слушая посланца, грузный и важный Петрона-бей, ведший наваринский флот, лишь мрачно теребил крашенную хной бороду.
– Я лишь ничтожный исполнитель воли моего повелителя! – с притворным вздохом произнес он, когда Спенсер замолчал в ожидании ответа. – До нынешней минуты я пребывал в полнейшей уверенности, что сэр Эдуард дал моему паше позволение послать флот в Лепант для смирения потерявших разум!
Когда-же Спенсер заявил, что Кодрингтон не только не разрешал Ибрагиму- паше такие действия, а наоборот категорически против них возражает, Петрона-бей послал на "Азию" своего младшего флагмана Реал-бея, моряка опытного и человека рассудительного. Но и рассудительному Реал-бею в ответ на его просьбу пропустить флот паши, было отказано. Едва же шлюпка с младшим турецким флагманом подошла к борту своего фрегата, "Азия" наполнила ветром грот-марсель и "выпалила пушку", демонстрируя решительность своих намерений.
Не испытывая более судьбу, Петрона-бей развернул свою армаду обратно на Наварин. Лишь несколько мелких судов, воспользовавшись неразберихой перестроений, попытались, было, проскользнуть мимо англичан к Патрасу, но были отогнаны решительным маневром.
Держась в кильватере туркам, Кодрингтон проводил их до южной оконечности острова Занте, а затем, наполнив паруса ветром, ушел вперед, чтобы скорее соединиться с держащими где-то поблизости русской и французской эскадрами.
Тем временем к турецкому флоту присоединилось еще полтора десятка судов. На головных линейных кораблях капитанами отставные французские офицеры Летеллье и Бонпар, оба многоопытные и до денег жадные. На грот- мачте линейного корабля развевался личный флаг Ибрагим-паши: месяц над опрокинутым крестом. Готовые к бою, турки вновь повернули свои форштевни на Патрас.
И снова маленький, но дерзкий отряд Кодрингтона преградил им путь. Над "Азией" подняли сигнал о желании начать переговоры. Но Ибрагим-паша встречаться с британским флагманом не пожелал. Развернув флот, Ибрагим повел его в Наварин. С палуб турецких судов грозили кулаками, многозначительно проводили ладонью по шее. Ибрагим-паша чувствовал себя оскорбленным.
Чтобы не допустить новых попыток прорыва из Наваринской бухты подле нее оставили "Дармут", "Азия" и "Тальбот", чтобы запастись углем и водой встали на якоря у входа в Зантский залив. Кодрингтон нервничал:
– Де-Реньи бродит где-то рядом, но где же русские? Без них я не могу твердо ударить кулаком по столу!
В это время французский дозорный фрегат "Армида" домчался до острова Мило и сообщил де-Риньи
Линейный корабль "Сципион" починится довольно быстро и вскоре догонит свою эскадру, что касается "Прованса", то его повреждения оказались настолько тяжелыми, что линкор пришлось отправить на ремонт в Тулон, и больше никакого участия в боевых действиях он не принимал.
Следующая ночь прошла относительно спокойно, но утром с "Дармута" сообщили о новой попытке Ибрагим-паши пробиться к Патрасу. В шесть часов пополудни Кодрингтон вышел на пересечку курса туркам.
– Штурман, место! – не оборачиваясь, бросил вице-адмирал, склонившемуся над картой лейтенанту.
– Траверз мыса Папас, сэр! – прокричал тот ему.
Кодрингтон подошел, к стоявшему подле, капитану Курцону:
– Вовремя успели. Еще час другой и ищи их по всем проливам! В знак презрения к англичанам Ибрагим-паша велел не поднимать флаги. Это был уже вызов! Почитая себя за первых моряков, подданные Георга Четвертого сочли это оскорблением небывалым. Ответом англичан был шквал ядер, которые Кодрингтон обрушил рядом с бортами турецких судов. Огромные султаны всплесков быстро образумили строптивцев, и турки флаги подняли и к Наварину отвернули.
– Где же де-Риньи? Где русские? – терзался неизвестностью британский адмирал. – Еще один прорыв Ибрагима и мне не останется другого выхода, как лечь костьми на его пути!
Можно представить себе восторг британских моряков, когда в туманной дымке просыпающегося моря они увидели спешащий к ним фрегат, то был наш "Константин".
Скоро капитан 2 ранга Степан Хрущев, смело хлебая грог в кают-компании "Азии", уже делился последними новостями.
Адмирал Томас Кокрейн
Несмотря на все переговоры боевые действия меду турками и греками как в Мореи, так и в прибрежных к ней водах ни на день не прекращались. Война, есть война, где каждый использует любой промах своего противника. Еще в начале сентября 1827 года в водах Патрасского (Коринфского) залива появился со своей греческой флотилией в двадцать три вымпела адмирал Кокрейн.
Встав на якорь у Миссолунги, он стал ждать греческие войска генерала Черча. Когда после переговоров в Наварине с Ибрагим-пашой, Кодрингтон посоветовал Кохрейну увести свою флотилию в Архипелаг, тот поступил вполне разумно. Главные силы адмирал увел с собой, но оставил в заливе "на всякий случай" вполне боеспособный отряд: паровой корвет "Картерия", бриг "Сувенир", две шхуны и пару канонерских лодок, под общим началом давнего добровольца – филэллина "командора" Гастингса. Корвет "Картерия", что значит в переводе с греческого "Постоянство", был первым пароходом греческих ВМС, построенным в Англии на деньги так называемого второго английского займа. Паровая машина была его еще весьма несовершенна и часто выходила из строя.