Наваждение Монгола
Шрифт:
– Поешь, милая, это мабрума. Старый рецепт моей бабки. Орехи, мед, от простуды поможет.
Послушно беру сдобу и кусаю. Ни с чем не сравнимый вкус. Сладкий и мягкий, с хрустящей корочкой.
– Очень вкусно.
Запиваю чаем.
– Знаешь, у меня в семье когда-то была традиция. Когда я готовила тесто, то кидала в него монетку. Семья была большая и по традиции на праздник всем доставалось по кусочку, а тот, кому на зуб попадалась заветная монетка, по повериям встречал свое счастье.
–
– Очень хорошая, но порой по незнанию можно об эту монетку и зуб сломать, если слишком сильно прихватить, отметая возможность того, что счастье пришло именно к тебе…
– Я не понимаю, Рения, что именно ты имеешь в виду.
– Поймешь, когда придет время.
– Мне сложно быть здесь.
– Это твоя судьба. Ты уже надкусила пирог, а переломаешь ли ты свои зубы или примешь подношение судьбы – выбор твой.
Смотрит на меня проницательно, а затем улыбается, берет чашку и тоже делает глоток.
– Будь осторожна с Гуном. Он человек жестокий, но справедливый. Сегодня он тебе жизнь спас.
– Я знаю, но если бы он меня не похитил, то и спасать не пришлось бы.
Машет головой неодобрительно.
– От плохого человека он тебя забрал, беду отвел. Ты просто не понимаешь.
– Так расскажите! Зачем он ему мстит? При чем здесь я? Почему не отпустит?
– У вас говорят: меньше знаешь – крепче спишь.
– Вы мне ничего не расскажете, да?
– Это не моя тайна. Если Гун захочет, он скажет.
Рения закрывает тему, встает. Откат от произошедшего приходит внезапно, меня начинает потряхивать, глаза буквально слипаются.
– Ну вот, а теперь ложись поспи.
Пытаюсь встать, но организм дает сбой, словно разом все, что пережила, накатывает и лишает последних сил.
– Давай помогу, обопрись на меня. Слаба ты еще после болезни, да еще что учудила.
Опираюсь на сухое плечо женщины, которая держит меня неожиданно сильно, и маленькими шажочками иду к кровати.
– Вот так, садись.
Держит меня, помогая устроиться.
– Я думала, что Монгол будет меня наказывать за провинность, боялась… – шепчу, пока голова касается подушки.
Ощущаю, как женщина убирает волосы с моего лица.
– Поспи, кыз. Лучше просто усни и набирайся сил. Они тебе еще понадобятся, – голос женщины пропитан беспокойством.
Поворачиваюсь на бок, пока меня накрывают одеялом, и последняя мысль, которая вспыхивает в мозгу, говорит о том, что, наверное, Монгол мне дал время, чтобы не пришибить в ярости.
Накажет он меня за мое бегство. Не может Гун такой поступок спустить на тормозах…
Просыпаюсь рано, резко выныриваю из тягучего сна. Неожиданно меня не мучили кошмары, а все, что произошло, кажется страшным сном.
Хотя
Одеваю легкую тунику и брюки, умываюсь, завязываю волосы в хвост и выхожу. Спускаюсь на кухню. Не хочу оставаться в комнате. Иначе у меня такое ощущение, словно казни ожидаю.
В помещении хозяйничает Рения, при виде меня ухмыляется, продолжая нарезать овощи, и забрасывает их в котел, пузатый, керамический. Очень интересно наблюдать за необычным методом приготовления еды, женщина знакомит меня с тонкостями восточной кухни.
– Ну, здравствуй, соня. Хороший сон залог здоровья.
– Я долго спала? – спрашиваю удивленно.
– Скоро вечер уже.
Мое удивление не проходит мимо женщины.
– Время. Оно тебе нужно, чтобы суметь пережить все, что случилось. Организм сам решает. Это хорошо, что ты отдохнула. Необычно то, что Монгол проявляет такое терпение.
– Ну да, конечно. Он – точно необычен, особенно манера общения с девушкой. Взвалил на плечо и утащил в пещеру. Варвар.
Достает из печи хлеб собственного приготовления и я тяну носом аромат. Почему-то у меня странное ощущение, словно сижу с бабушкой на посиделках на кухне.
– Повадки у него свирепые, нрав буйный. Ты гостья в этом доме. Меньше провоцируй. Мужчины хищники, они не терпят, когда их щелкают по носу. Просто не вводи его во гнев, меньше на глаза попадайся, может, все и наладится.
– Не наладится. Я убежала. Ослушалась.
– Ну хоть рациональность в тебе есть. Уже хорошо. Тургун страшен в гневе, но он также и умеет держать свой нрав в узде. Просто отставь свои предрассудки. Забудь как и почему ты здесь оказалась.
– Я пока не понимаю, почему здесь.
– Это давняя история, но раны все равно свежи…
– Неправильно это. Мстить через меня.
– Не тебе его судить, кыз. Гун редкий человек. Он обладает истинно мужскими качествами. И путь у него свой, тернистый, сложный, но он идет по нему и тащит свое бремя. Любая девушка посчитала бы за счастье обратить на себя его внимание.
Почему-то это последнее заявление меня сильно злит, и я выпаливаю:
– Так пусть взял бы себе любую! Не меня!
– Пирога возьми себе. Свежий.
Со зла начинаю вгрызаться во второй кусок пирога, остервенело жую и проглатываю.
– Закончила?! – спрашивает, когда я, наконец, заканчиваю уминать кусок пирога.
– Да, – отвечаю с набитым ртом и вызываю улыбку на старческом лице.
Приглядываюсь к женщине, но не вижу в ней ни капельки агрессии, наоборот, она относится ко мне как бабушка к приехавшей погостить внучке.
– Ну раз сыта, так пойди-ка в чулан и набери мне картошки, будешь чистить…
– Чулан? – повторяю удивленно.