Навеки твой. Прощай
Шрифт:
Таир, кажется, смутился. Кашлянул. Отвел взгляд, как и всякий мужчина, испытывая неловкость от таких разговоров.
– Нужна.
– Кому же?
– А хоть бы и мне!
Признание, скажем прямо, вышло нескладным. И если бы Лера в тот момент хорошенько подумала, она бы поняла, что Таир это все сказал, не имея в виду ничего конкретного. Просто он не знал, как ее утешить. Вот и ляпнул первое, что пришло на ум. Но ей было восемь… Всего восемь. Ее сердечко было таким маленьким… И чтобы заполнить его целиком, нужно было не так уж и много.
Чувствуя непривычный жар в груди, Лера кивнула. Осмотрелась по сторонам, выискивая наиболее пологий склон. Небо стало совсем уж серым. С каждой секундой становилось все холодней. К ночи сверчки завели свои песни. Чем дальше к сентябрю – тем они становились звонче.
Таир первый соскочил с валуна. Осмотрелся. Как истинный джентльмен, подал Лере руку. И та, нисколько не сомневаясь, что он ее непременно удержит, бесстрашно спрыгнула вниз и больше его ладонь не отпускала.
– Тебе не кажется странным то, что человек может утонуть? – спросил вдруг Таир, шагая с Лерой в ногу.
– Странным? Нет… Почему?
– Потому что человек сам на восемьдесят процентов состоит из воды!
Логика в этом, конечно, была. Признавая ее, Лера пожала плечами и еще сильнее вцепилась в липкую, мокрую насквозь юбку свободной рукой.
– Мама говорит, что некоторые люди целиком состоят из слез.
Таир ничего на это не ответил. Лишь скосил взгляд. А потом и вовсе выпустил руку девочки, потому что на горизонте уже показался дом. А ко всему прочему им навстречу спешили люди.
– Где ты был? – спросил Таира высокий статный мужчина. Потом Лера узнала, что это был его отец.
– Ходил к реке. Там… понадобилась помощь.
Вместе с отцом Таира из дома выбежала экономка. Взмахнула руками, стала причитать… Пришлось объяснять, что с ними приключилось. Уже через несколько минут новость о том, что сын нового начальника охраны спас дочь хозяев, разлетелась по дому. И каким-то чудом дошла даже до матери девочки.
Лера лежала в постели, когда та к ней заглянула. Села на край кровати, ласково погладила по волосам. Вообще она была хорошей мамой… Когда выплывала из тумана, вызванного приемом антидепрессантов. Вот если бы только это случалось почаще!
– Ты меня так напугала, Лера! Так напугала! – прошептала она.
– Я не специально, мамочка…
– Я знаю, знаю. Как все же хорошо, что тот мальчик оказался там. Я бы не пережила, если бы с тобой что-то случилось. Я так тебя люблю, детка…
Мать Леры даже заплакала. Она вообще часто плакала. Но обычно это происходило после её ссор с отцом. А тут… Лера обняла мать и забормотала слова утешения. Она говорила и говорила, и, наверное, было в голосе девочки или её словах что-то такое, что заставило ее маму отстраниться и пристально посмотреть ей в глаза.
– От любви одни проблемы, Лера. Понимаешь? Никого… никого нельзя любить больше, чем любишь себя.
Лера кивнула, не желая расстраивать мать. Она тогда не совсем понимала, что значат ее слова. Осознание пришло только годы спустя, когда Таир навсегда уехал.
– Мама! Мама! Звонят в дверь…
Пока Лера плутала в лабиринтах памяти, Тёмка совсем перепачкался.
– Что?
– Говорю, в дверь звонят!
Так вот откуда этот противный звук. Лера быстро вытерла руки полотенцем и выскочила в коридор. У двери замерла, не решаясь посмотреть в глазок. С силой выдохнула и снова втянула носом воздух. Подошла еще на шаг, повторяя про себя бесконечные «я не боюсь, я не боюсь»…
В облаках сигаретного дыма на площадке переминалась с ноги на ногу Элеонора Дмитриевна – Лерина правая рука. Ей одной она сообщила свой новый адрес.
От облегчения подкосились ноги. Лера загремела замками. С непривычки крутила не туда и не то. Наконец разобралась.
– Звоню-звоню тебе все утро, а телефон вне зоны! Я уж было решила, случилось чего.
Дмитриевна размотала шарф, бросила на пол и, наступая на задники, избавилась от валенок.
– Извини. Пришлось выключить телефон. Мне звонят все, кому не лень. Сама понимаешь.
– И ты ничего умнее не придумала?!
От возмущения Дмитриевна закашлялась. Лера была уверена, что если похлопать ту по спине, из её ушей непременно повалит осевший в легких дым. Поэтому отказалась от этой мысли и просто пожала плечами.
– А что мне было делать?
– Рассказать всем и каждому, что за человек этот му…
– Дмитриевна!
– Му… жчина. Я хотела сказать мужчина.
Ага. Как же… Хотела она. Более несдержанной в выражениях особы Лера за всю свою жизнь не встречала. И чем старше становилась ее заместительница, тем хуже было. Может, за это Лера так сильно её полюбила? Сама она так не могла. Всю жизнь она только то и делала, что подбирала слова. Изо всех своих сил избегая любых конфликтов.
– Ты же знаешь, мне не нужен скандал.
– Да уж, еще бы! – фыркнула Дмитриевна.
– Привет, Тёмыч. Как дела?
Старуха и мальчик залихватски ударили по рукам.
– Так ты по делу мне звонила?
– А когда я тебе звонила по другому поводу?
Да тысячи раз! Вот хотя бы когда вычитала в Космополитене о том, что Гвинет Пэлтроу выпустила свечи с ароматом собственной.. хм… собственного пестика. Лере пришлось выслушать получасовую лекцию о том, что вовсе не для этого Дмитриевна в числе миллионов других женщин по всему миру столько лет боролась за свои права.
– Так что случилось?
– А вот что! Уваров любезно принял приглашение посетить наш благотворительный вечер! – торжественно заявила старуха.
Половник выпал из Лериных рук и отскочил в сторону. Дмитриевна удивленно на нее уставилась.
– Как согласился? Он же… никогда… Он же…
– Ну, а теперь нашел время! Ну, не хитрец ли?! Твой Исаев окончательно озвереет!
4.
Сделав свое сенсационное заявление, Лера затаилась. Больше ее никто не видел. Она не появлялась на публике и не давала каких-либо комментариев. Лишь ее адвокатша иногда выступала с короткими заявлениями от имени клиентки. Например, вчера она заявила о том, что Исаев так и не вернул жене паспорт. И что из-за этого та теперь вынуждена обратиться в полицию. Вот, пожалуй, и вся информация, которая поступала в прессу из достоверных источников. Все же остальные сообщения были не более чем догадками журналистов, которые основывались на рассказах «близких к семье источников». Или вдруг откуда-то взявшихся свидетелей жестокости Исаева. Портье в какой-то гостинице. Бывшие слуги. Санитарка, уволенная из частного медицинского центра, в который Лея якобы обращалась после избиения…