Навеки твой. Прощай
Шрифт:
– Спасибо. Так вот, что касается развода…
– Его не будет. Так Лере и передайте. А впрочем, я сам ей скажу. Вы же не думали, что она сможет от меня скрыться, правда?
Павел протянул руку и, взяв винтажный нож для бумаги, покрутил тот между пальцами.
– Павел Владимирович, вы же понимаете, что развод все равно состоится. И для вас, и для Валерии Николаевны будет лучше, если это произойдет как можно скорей.
– Я так не думаю. Пройдет неделя-вторая, и Лера вернется домой, - Павел резко встал, прошел мимо стола и замер, склонившись над адвокатшей.
– И знаете, что потом? Кто
– Вы сейчас мне угрожаете?
– Даже не сомневайтесь. Я со свету вас сживу.
– Не боитесь, что наш разговор записывается?
К чести адвокатши, ее голос звучал уверенно.
– Бояться нужно вам, Юлечка. На вашем месте я бы внимательно смотрел по сторонам.
– Вы переходите все границы. Мы вам предлагаем решить все вопросы цивилизованно, в рамках правового поля…
– Это вы их перешли, когда влезли в мою семью. Кстати, - Исаев сделал вид, будто вот только об этом вспомнил, - если уж речь зашла о праве… Разве наши законы не предоставляют родителям равные права?
– Вопрос об установлении места проживания вашего малолетнего сына будет решаться в рамках отдельного судопроизводства.
– Отлично. Но пока этого не случилось… я имею все права на то, чтобы с ним увидеться?
– Безусловно.
– Тогда передайте моей жене, что я горю желанием воспользоваться этим правом немедленно. В противном случае, я тоже буду вынужден… - взгляд Исаева замер на груди адвокатши, - принять меры.
Конечно, он и сам мог бы ей это сказать, но это бы не принесло ему никакого удовольствия. Теперь он хотел, чтобы Лера искала с ним встречи. Чтобы она боялась. Чтобы она, наконец, поняла, что с ним ей гораздо лучше и спокойнее, чем без него. Он долго за ней бегал, а теперь решил, что хватит… Пришла пора действовать решительно. Павел был уверен, что его жена объявится. Слишком хорошо он ее изучил за почти пятнадцать лет брака. Сын дался им так нелегко, что она ни за что не стала бы рисковать его спокойствием. Только не подумайте, что он бы стал как-то тому вредить. Тёмку он любил. Просто у них с женой были разные представления о его воспитании.
Остаток дня Исаев просто ждал, когда его сбежавшая жена объявится. Его терпение было вознаграждено уже вечером. Он так явно представлял, как старательно Лера до последнего откладывала этот звонок. И кипел. Ведь раньше у них все было по-другому.
– Я уж думал, ты не позвонишь.
– Почему? Я не имею ничего против твоих встреч с Темой.
– Тогда почему последние две недели ты его от меня прячешь?
– Потому что ты не оставил мне выбора, Паша. И тебе об этом прекрасно известно. Ты каждый раз мне его не оставляешь... – устало вздохнула Лера.
– Глупости. Ты что-то себе придумала, а твоя адвокатша, уж не знаю, какие цели она преследует, подлила масла в огонь.
– О господи! Да когда же ты поймешь, что никто меня не накручивал, Паша? Я просто не люблю тебя больше! И быть с тобой не могу. Потому что жизнь в постоянном страхе – это не жизнь.
– Каком таком страхе?
– За свою жизнь. За то, что ты однажды не остановишься.
– Ты опять все преувеличиваешь. Да, в последний раз я… - он ничего толком не помнил, он даже до конца не поверил, что это он с ней такое сотворил, когда ярость схлынула. – Я налажал. Но такого больше не случится. Я ведь пообещал.
Тяжелый вздох был ему ответом. И долгое-долгое молчание. В нем закипала вина. И снова ярость. Диаметрально противоположные чувства разрывали его на части.
– Ладно. Похоже, в этом вопросе мы не продвинулись. Предлагаю вернуться к цели моего звонка… Я ничего не имею против ваших встреч с Артемом. Но пока мы все не уладили, мне бы хотелось на них присутствовать.
Павел улыбнулся. Потому что именно этого он и добивался.
6.
– Лера! Вы меня слышите? Я не уверена, что вам стоит идти на эту встречу. Мне кажется, это какая-то уловка…
– Думаете, он украдет меня на глазах посетителей огромного торгового центра? – Лера выдавила улыбку. Вроде бы за столько лет она должна была привыкнуть улыбаться, когда совсем не хочется, но нет. В последнее время ей это давалось все труднее и труднее. Будто мышцы лица сковала глиняная маска, которая каждый раз, стоило ей улыбнуться, шла трещинами и вспарывала острыми черепками кожу.
Лера отвернулась к окну. С высоты казалось, что озябший город стыдливо спрятался под сотканным из облаков одеялом. В висках давило. Так сильно… до рвотных спазмов в желудке. В окно бился то ли дождь, то ли снег.
– Я думаю, что он будет действовать тоньше. Такие люди знают, на что надавить, чтобы выкрутить ситуацию в свою пользу.
– Юля, скажите честно, вы опасаетесь, что я к нему вернусь, и все ваши усилия будут напрасными?
С губ адвокатши слетел придушенный смешок. Она усмехнулась и как-то даже растерянно провела рукой по волосам.
– Если честно, в таких ситуациях я ничему уже не удивляюсь. Женщины… - она вздохнула.
– Некоторые женщины подсаживаются на такие больные отношения. Со временем у них формируется даже некая адреналиновая зависимость. Сродни наркотической.
Да. Лера понимала, о чем Юля говорит. Ее мать от этой зависимости так и не избавилась. До самой своей смерти она терпела побои отца. И некоторое время Лера думала, что повторяет ее судьбу. Пока не поняла, что в браке с Исаевым она вовсе не острых ощущений ищет. Нет… Она бежит. От своего одиночества. От преследующего годами чувства собственной никчемности и ненужности. Корни её проблемы, по сложившемуся сценарию, уходили глубоко-глубоко в детство. Лере казалось, что воспоминания её преследуют. Что бы она ни делала, чем бы ни занималась, в мыслях она каждый раз возвращалась туда. Эти мысли впивались в нее крючками. Причиняя адскую боль. Но в то же время бывали моменты, когда ей казалось, что только благодаря этим крючкам она все еще держится на поверхности…
– У меня немного другая ситуация, - улыбнулась Лера. – Так что не волнуйтесь. Ваши труды не будут напрасными.
– Вы все же решили пойти?
– А разве я могу поступить иначе? С точки зрения закона?
– Нет, - отвела глаза Юля.
– Значит, выбора у меня нет. Остается надеяться на благоразумие Павла.
– Может быть, все же охрану?
На этот раз Лера рассмеялась искренне:
– О, нет. Вокруг меня вьется столько народа, что кому-то еще, боюсь, попросту не найдется места.