Навеки твой. Прощай
Шрифт:
Дойдя до туалета, Лера плотно прикрыла за собой дверь и подошла к зеркалу. С трудом разобравшись, как включить кран, подставила под холодную воду запястья. Было даже удивительно, как обычно она выглядела. Разве что чуть более бледной, чем всегда.
Она почувствовала тот момент, когда Таир, убедившись, что все еще имеет над ней власть, решил выкрутить ситуацию в свою пользу. И это стало последней каплей. Впрочем, надо отдать ему должное, юлить он не стал. Выложил все как есть. Думая, что она клюнет на эти последние его слова:
– Но и тебе это выгодно тоже.
А ей, может, и стоило
Может, так бы все и случилось. Но ей некуда было возвращаться. Не было жизни, которая бы принадлежала лишь ей. И которую бы она с ним не делила. Когда Таир ушел, ее самой просто не осталось. Вся она превратилась в пустоту, обтянутую оболочкой. Ей потребовались годы, чтобы хоть чем-то ту заполнить.
Лера встряхнулась, заставляя себя собраться. У нее были обязанности на этот вечер, к которым нужно было вернуться. И без того слишком долго она ими пренебрегала.
Улыбнулась себе. Вытерла руки и пошла прочь. А на выходе случайно столкнулась с…
– Паша? Ты что здесь…
Договорить не успела. Отлетела к стене, со всей силы приложившись об неё затылком. Боль взорвалась в голове снопом блестящих искр. А потом перед глазами потемнело. И последовал новый удар.
Каждый раз, умоляя его простить, Исаев пытался убедить жену, что не хотел… Что он себя не помнил в тот момент, когда это все происходило. Но, если принять его слова на веру, то как в этом случае он мог контролировать каждый удар так расчетливо? Делать так, чтобы тот причинял как можно больше боли, но не оставлял следов?
– Прекрати! Прекрати, слышишь?!
Он сжал руки у нее на плечах и, брызжа слюной в лицо, выплюнул:
– Я знал, что без черномазого не обошлось! Знал, что ты с ним снюхалась. Решила выставить меня идиотом, да?
– Ты несешь бред!
– Притащила его сюда… Перед всеми с ним…
Павел сплюнул на пол и еще раз приложил Леру затылком.
– А ну-ка, убери от нее свои мерзкие лапы!
Исаев на секунду потерял бдительность, обернувшись на голос Дмитриевны. Шагнул уже к ней, будто желая напасть на ту, кто посмел вмешаться.
– Элеонора Дмитриевна, - залепетала Лера, не на шутку испугавшись за помощницу, - ты иди, пожалуйста. Мы тут разберемся… сами.
Она даже кивнула для уверенности. И от этого резкого движения в голове закружилось. Лера чуть сместилась, вжалась пальцами в край раковины, чувствуя, что еще немного, и просто упадет. Абсолютно дезориентированной, ей даже в голову не пришло воспользоваться случаем и убежать.
– Ага. Вижу я, как вы разбираетесь. Ты… - длинный палец ткнул в Леру, - идешь со мной. А ты… - презрительный взгляд скользнул по Исаеву, - идешь к черту. И тогда я, может быть, промолчу о том, что увидела.
Первым из туалета выбежал Павел…
Лера тяжело вздохнула. Наверное, все же, правда, это – предел. Даже страха не осталось. Только дикая отупляющая усталость.
– Знаешь, мне всегда было интересно, как ты вляпалась в такое ничтожество?
Лера перевела дыхание и неловко пожала плечами.
Замуж она вышла рано. В девятнадцать. Убегая от отца к мужу. Надеясь этим как-то разбавить свое одиночество. И опять же заполнить чертову пустоту. Паша был старше. Внимательный, интересный. Амбициозный, что не могло не нравиться ее отцу. Они-то и познакомились благодаря ему. Исаев возглавлял молодежную ячейку отцовской партии, зарекомендовав себя там с самой лучшей стороны.
– Главное, что теперь я от него избавлюсь, – устало усмехнулась Лера, отлепляясь от раковины.
– И то так.
– Как я выгляжу? Нужно возвращаться к гостям…
Женщины вышли в коридор.
– Шутишь?
– Нет. Абсолютно.
– Большая часть вечера уже позади. Поезжай домой. Выдохни. На тебе лица нет. А я тебя прикрою.
– Ну, не знаю…
– Давай-давай! – взмахнула руками Дмитриевна. – Забирай Тёмку и дуй!
– Тёмка… - повторила за помощницей Лера, - Тёмка! – и рванула со всех ног к гардеробной, где оставила сына под присмотром одной милой женщины, служащей в театре.
Тут уж было плевать, если кто-нибудь её такую увидит! Лера чувствовала, знала… что сейчас может случиться непоправимое. Не сумев на ней отыграться, Исаев не успокоился. Напротив, он завелся еще сильней. У него оставалось не так много способов её приструнить. Заставить плясать под свою дудку. Указать на место.
По факту только один.
Лере стало страшно так, что кровь отхлынула от головы. Она уже почти ненавидела Дмитриевну за то, что та вмешалась, хотя еще доподлинно не знала, чем все закончилось. В любом случае, лучше бы Исаев выпустил пар на неё. Подумаешь! Ничего нового. Он не смог бы придумать чего-то такого, чего бы она уже не пережила. Но сын… Тёмка! Господи…
Её маленький сын.
Она остановилась почти у самого гардероба, погружаясь в какое-то странное душевное оцепенение, и, едва передвигая ноги, пошла к двери.
Бабушка, божий одуванчик, сидела за стойкой. В ее старческих руках мелькали спицы…
– А где Артём?
– Ох, Лерочка, а его папа забрал. Время-то уже позднее.
Натянутые до предела душевные струны стали лопаться внутри одна за другой со страшным свистом. Лера пошевелила губами, но не смогла ничего сказать. Попятилась. Ей хотелось орать. На чертову вахтершу… Исаева и Уварова. На Дмитриевну, которая влезла, куда ее не просили. Но главное, на себя! Ведь она действительно поверила в то, что уход от мужа сойдет ей с рук.
На негнущихся ногах, то и дело наталкиваясь на знакомые лица, сбежала вниз по ступенькам. Было скользко и ужасно холодно в босоножках из тоненьких ремешков. Рев никогда не спящего города доносился до нее, как сквозь вату: шелест ветра в голых кронах, плач солирующей скрипки, гул машин… Звуки будто отдалялись от нее. Лера присела на корточки, сжала голову в ладонях. Холодный пот покрыл голую спину. Еще немного, и ее бы вырвало. Сердцем…
Совсем близко взвизгнули шины. Хлопнули дверцы. Послышались голоса. И ей, наверное, нужно было встать. Стряхнуть с себя оцепенение. Продолжать отыгрывать роль, во что бы то ни стало.