Навеки твоя

Харрингтон Кэтлин

Сурово сдвинув брови, женщина гордо подняла голову, давая тем самым понять, чтобы он не заблуждался на ее счет. Она не собирается заводить любовную интрижку с этим красавцем. Впрочем, как и с любым другим мужчиной.

– Вы умеете танцевать лавольту? – спросила Франсин, так как ей показалось, что он просто не понял, что оркестр играет мелодию именно этого веселого и быстрого танца.

Услышав ее вопрос, он удивленно вскинул свои прямые рыжевато-каштановые брови и ответил:

– Конечно.

Она ему не поверила, но попыталась скрыть свои сомнения. Разве

шотландский пират может знать танец, который совсем недавно привезли в страну из Италии, где его танцевали при дворе Сфорца? Только этой весной танцмейстер, которого специально выписали из Милана, обучил придворных Генриха Тюдора и их жен новомодному европейскому танцу.

Франсин в сопровождении Кинрата вышла на танцевальную площадку для того, чтобы сделать несколько легких шагов по залу, готовясь к танцу. Она молилась, чтобы он оказался одним из тех необщительных и немногословных мужчин, которые не любят разговаривать во время танца. Граф был последним человеком, с которым ей хотелось бы поболтать, особенно если он заговорит о сегодняшнем спектакле.

Когда раздались веселые, бодрые звуки, Кинрат обхватил ее талию своими мускулистыми руками, и в следующую секунду Франсин почувствовала, как взлетает над полом, словно невесомая пушинка.

– О боже мой… – пробормотала она.

Он действительно умел танцевать лавольту!

Положив правую руку на его широкое плечо, чтобы не потерять равновесие, левой она прижала к телу свое платье и нижнюю юбку, дабы они не взлетели вверх и не обнаружили кружева на ее сорочке.

– Насколько я понял, вам нравится лавольта, – сказал он едва слышно и усмехнулся. – Я не сомневался в том, что вы умеете ее танцевать.

Держа Франсин на весу высоко, как никто другой, он с удивительной легкостью повернул ее на три четверти, потом снова опустил на пол.

Она восхищенно улыбнулась: это было сущее наслаждение – кружиться в воздухе.

– Я часто танцевала лавольту в Неаполе, когда бывала там со своим покойным мужем. Это так же удивительно, как если бы у тебя выросли крылья и ты смогла бы взлететь в облака, подобно соколу, – призналась она, радостно смеясь. – Вам когда-нибудь…

Сказав это, она сразу поняла, что ей следовало бы прикусить свой язык. Господи! Уже было поздно забирать свои слова обратно.

– Мне когда-нибудь что? – спросил шотландец, глядя на нее горящими от любопытства глазами.

При изящных вращениях и поворотах их ступни взлетали вверх абсолютно синхронно и так же синхронно двигались назад и вперед по отполированному до блеска паркету в такт веселой мелодии, которую играли флейты, и быстрому ритму, который отбивали барабаны.

– Вам когда-нибудь хотелось летать? – не удержавшись, все-таки спросила Франсин.

– Летать? – усмехнулся граф.

– Да, летать, – настаивала дама. Теперь, раз уж она завела этот разговор, нужно было все выяснить. – Подобно ястребу.

– Довольно необычное сравнение, – заметил он, не отвечая на вопрос.

Сдерживаемая сила, которую она ощутила в нем утром, теперь стала явной, несомненной. Прижатая к его крепкому боку,

она почувствовала, как сжимаются и разжимаются тугие мышцы на его руках, когда он без всяких усилий снова поднял ее вверх и повернулся вместе с ней. Затаив дыхание, она посмотрела в его прекрасные глаза, – глаза, которые, казалось, обещали невыразимое удовольствие той женщине, которой посчастливится привлечь его внимание.

Каждый раз, когда он с удивительной легкостью поднимал Франсин, у нее начиналось головокружение, усиливающееся с каждым поворотом его мощного тела. Она пыталась побороть его. На очередном витке она, прижимая одну руку к его крепкому плечу, другой схватилась за его рукав, желая удержать равновесие.

– Осторожно! – взмолилась она.

– Не беспокойтесь, леди Уолсингхем, – заверил ее Кинрат, озорно улыбнувшись. – Я не уроню вас.

Франсин рассмеялась.

– Если я и упаду, шотландец, то не одна, – предупредила она его, хихикнув. – Ведь я крепко держусь за ваш рукав и не собираюсь его отпускать. И если вид моих голых коленей повергнет в шок весь двор, то в этом будете виноваты вы.

– Тогда держитесь крепче, миледи, – сказал он, глядя ей прямо в глаза. – Я не собираюсь снижать темп, и пошел ваш двор к черту.

Лахлан еще крепче прижал к себе эту великолепную женщину, когда они выполняли быстрые па танца. Каждый раз, поднимая ее и кружась вместе с ней, он чувствовал на своем лице нежное, словно морской ветерок в тихую ночь, дыхание.

В этот момент ее мягкие груди оказывались всего в нескольких дюймах от его губ. Эти соблазнительные полусферы приподнимались и опускались в глубоком квадратном вырезе ее платья в такт веселому ритму; тонкая талия была затянута в расшитый узорами атлас; изящные округлые бедра прижимались к нему. Он чувствовал гибкость и пластичность ее упругого тела.

Веселый мелодичный смех женщины как бы дарил радостное ожидание, и тело Лахлана ответило на него необычным жаром. Желание обладать ею было подобно мощному удару заградительного огня с грабительского корабля.

Глядя, как мечтательно и невинно улыбается леди Франсин, он понял, что она не имеет ни малейшего представления о его мыслях. «Вот и хорошо…» Танцуя, он уже видел, как бледно-лиловый атлас медленно скользит вниз по соблазнительным округлостям ее тела и стекает к прелестным пальчикам, словно ручеек…

– Где вы научились танцевать лавольту? – спросила она, удивленно глядя на него. Леди явно не ожидала, что дикий шотландский наемник знаком с новомодными придворными развлечениями.

– Я не всю свою жизнь провожу на корабле, – ответил он. – Когда мы приходим в порт, то я схожу на берег и время от времени вращаюсь в приличном обществе.

От удивления она даже рот открыла.

– И приличное общество охотно общается с… с…

– С пиратом? Не бойтесь говорить то, что думаете, леди Уолсингхем, – сказал он. Его шотландский акцент стал более отчетливо слышен, когда он прижал ее к себе чуть сильнее. – Кстати, миледи, комедия, которую мы посмотрели сегодня вечером, была довольно забавной.