Навсегда

Лазарева Катерина

Хотя с чего бы им быть? Мэтт не проигрывал ни одного дела, и вряд ли станет. Хотя бы ради тщеславия, которое в нём наверняка есть. Такой успех редко не влечёт за собой подобный порок.

Но я всё равно сомневаюсь. Не покидает предчувствие, что Мэтт что-то запланировал. Что-то совсем не безобидное. То, что вряд ли мне понравится.

— Не думаю, что звать меня в… ваш?.. дом прилично, — только и мямлю, всё ещё лихорадочно соображая, как поступить.

— Мой, я купил его давно. А теперь решил остаться тут жить, — как ни в чём не бывало заявляет

Мэтт, игнорируя мои слова о приличии.

Перевожу дыхание. Что-то в его ответе настораживает. Нет, не то, что он не заверяет меня в безопасности этого визита. И даже не то, что собирается окончательно переехать сюда, в мой город…

Я вдруг ясно понимаю — это из-за меня. Мэтт не говорит об этом прямо, но в этом нет нужды.

— Покажите мне все материалы здесь, и я уйду, — твёрдо требую.

А в голове всё ещё звучат его слова об этом доме. Интересно, как давно Мэтт его купил?

Конечно, он часто бывал проездом в самых разных городах, включая и Лишем. И, скорее всего, у него не было постоянного дома — даже включая привычный ему особняк в Риклэнде. Деньги и благодарность самых разных людей позволяли вести такой спонтанный образ жизни.

Наверное, так должно идти и дальше. Не бросит же Мэтт свою такую успешную карьеру? А представить её без разъездов сложно.

Но то, как он сказал, что останется…

— Не здесь, — непреклонно возражает мне, не отпуская мой взгляд своим. — Ты обратилась ко мне за помощью. Я хочу, чтобы ты мне доверяла. Окажи мне доверие, и я открою тебе всё…

Он заканчивает так вкрадчиво и проникновенно, что я мгновенно улавливаю — неоднозначность слов тут неспроста.

Беспомощно перевожу взгляд в разные стороны.

Мэтт так смотрит… Не остаётся сомнений: речь не столько о деле. И это пугает. Почему для него действительно важно, чтобы я ему верила? Это не назвать ультиматумом. Больше похоже на… просьбу. О доверии. О том, чтобы открыться. Или позволить это ему?

Я теряюсь. Даже не могу понять, что чувствую. Знаю только одно — мне не по себе.

И хотелось бы сказать в ответ хоть что-то, как-то, может, возразить… Но слова не идут в голову.

— Кем был убитый? — вместо продолжения темы вдруг спрашиваю, снова вспомнив роковую ночь.

Спрашиваю, и поражаюсь своей смелости. Ведь я совсем не готова обсуждать это. Да и какая вообще разница, кем был тот мужчина? Это ничего не меняет.

Поспешно пытаюсь пойти на попятную:

— Я имею в виду, отец ведь не мог убить невиновного человека?

И тут же понимаю — мой голос уже всё выдал. Но, по крайней мере, я хотя бы перевела тему на отчима. Да и пришла ведь только ради этого.

Мэтт улыбается, явно уловив, о ком на самом деле речь.

— Омерзительная личность. Я добыл достаточно доказательств, чтобы всем стало ясно: твой отец избавил мир от грязи, убив его.

Отвечает вроде бы об отчиме. Но при этом скрытая параллель очевидна. Это чувствуется и во взгляде Мэтта.

В его глазах подбадривающая теплота. И — надежда.

Отвожу взгляд. Он слишком воздействует — я невольно погружаюсь в эти эмоции, проникаюсь ими. Надо рассуждать трезво.

Но вопреки этому выводу вспоминаются его слова о доверии. А ещё — всеобщая уверенность в его благородстве. Не мог же он обмануть столько людей? Надо быть очень хорошим актёром…

А что если они все хоть немного правы? А я просто негативно настроилась и теперь ничего не могу воспринять иначе. Что если Мэтт вовсе не задумывал ничего плохого и не планировал на меня ничего? Все эти намёки, страхи и недомолвки вполне можно списать на мою паранойю. Неудивительно, что она возникла, учитывая, свидетельницей чего я стала.

Убийство. Точно. Это основное. Каким бы ни был на самом деле Мэтт, но факт остаётся фактом — он убил.

— Но ведь… — я чуть не говорю «ты», вовремя запнувшись. Пусть мы оба чувствуем аналогию, но формально речь о деле. Только так я могу продолжать этот странный разговор. — Мой отец… убил, так? А на убийство способны немногие. Оно меняет человека. И то, что он решился на это… Ведь он не жалеет. И рука не дрогнула.

Говоря сбивчиво, смотрю в сторону. Жар подступает к коже. Странное чувство — наш разговор требует откровенности от него. Но такое ощущение, будто это я раскрываюсь.

— Откуда ты знаешь, как он к этому относится? Он может не показывать свои чувства. А на подобные убийства всегда кто-то должен быть способен. Чтобы защитить мирных людей. Закрывать глаза на жестокость не стоит. Кому-то приходится делать грязную работу.

Конечно, его слова звучат убедительно, что только подкрепляется спокойной уверенностью голоса. Но почему-то не покидает чувство какого-то подвоха.

— Главное, чтобы этот кто-то не получал от этого удовольствие, — вырывается у меня.

Мэтт странно усмехается.

— Всё зависит от того, ради чего было совершено убийство. Ради того, чтобы спасти беззащитных… — небольшая пауза лишь усиливает эффект следующих слов: — Или чтобы выпустить собственных демонов. Потому по каждому делу я разбираюсь отдельно.

Не могу понять, к чему он это говорит. На что намекает?..

Пауза затягивается.

— Так ты зайдёшь в дом?

Мэтт не давит, но становится ясно — второй раз не спросит.

Колеблюсь. Странный диалог, не менее странные ощущения… И не покидающее меня предчувствие.

Всё указывает на одно — стоит бежать отсюда.

Я смотрю вправо от Мэтта. Там виднеется соблазнительный выход из ворот особняка. И я твёрдо решаю им воспользоваться.

Уже делаю движение в ту сторону, но в какой-то момент меня вдруг резко переклинивает. Непонятно зачем, я оборачиваюсь к дому.

Воспользовавшись этим замешательством, Мэтт открывает передо мной дверь. И я захожу.

Глава 8. Сиенна

Я медленно пролистываю папку с материалами дела, вчитываясь в каждое слово. Задаю вопросы, получаю разъяснения.