Навстречу приключениям
Шрифт:
– В смысле… чтобы снова сойтись? – спросил Милтон, хоть и знал ответ на этот вопрос.
Папа Милтона покачал головой. Мама Милтона перестала улыбаться.
– Нет, Милтон, – мягко проговорила она. – Я имею в виду совершенно противоположное.
Теперь-то Милтон всё понял.
Противоположное. В том смысле, чтобы папа вывез свои последние вещи. В том смысле, чтобы утвердить план опеки над ним. В том смысле, чтобы развестись, совсем. Окончательно и бесповоротно. Конец.
И они не хотели, чтобы он при всём этом присутствовал.
Ребята из школы не хотели, чтобы он там присутствовал. Даже Дев, который большую часть времени притворялся, будто его не существует.
Никто не хотел, чтобы он присутствовал здесь.
Счастливо, Милтон.
– Что ж, это очень заманчивое предложение, – сказал он, сложив маршрутный план и письмо и убрав их обратно в конверт. – Мне бы правда очень не хотелось огорчать дядю Эвана, но, к сожалению, я вынужден отказаться.
Краем глаза Милтон заметил, как родители обмениваются взглядами – взглядами, говорящими «скажи что-нибудь», «нет, ты скажи что-нибудь», – но никто из них не вымолвил ни слова. И когда Милтон потянулся за приставкой, мама отдала её ему.
Кстати, он оказался прав. Когда экран снова вспыхнул, Морской Ястреб был мёртв. Милтону придётся начинать сначала.
– Я планирую провести лето с Морским Ястребом, – сказал он. Он нажал рестарт, и потерпевший кораблекрушение натуралист снова ожил. – Я никуда не поеду.
– Вперёд! И только вперёд! – взревел Морской Ястреб.
– Совершенно верно, – согласился Милтон.
Но когда он повёл Морского Ястреба в сторону залива, где на отмели в очередной раз спряталось враждебно настроенное головоногое, ему в голову пришла одна (очень неприятная) мысль: впервые за много месяцев родители, находясь вместе в одной комнате, не пытались поотрывать друг другу головы.
Раз уж они сделали это по доброй воле, раз уж они по доброй воле действовали вместе, вели себя так терпеливо и дружелюбно, насколько это возможно… что ж, может, они и впрямь говорили всерьёз.
Может, Милтон на самом деле поедет на Одинокий остров.
Глава 4
Всерьёз
Как оказалось, они и впрямь говорили всерьёз.
На следующий, последний в учебном году, день папа Милтона ждал его на автобусной остановке. Несмотря на (очень громкие) первоначальные протесты Милтона, папа отвёз его в туристический магазин, где они до вечера выбирали походную обувь, разгрузочный пояс, новёхонький полевой дневник и даже соломенную шляпу с павлиньим пером под лентой. Милтону пришлось признать, что это был поистине великолепный головной убор. К тому же папа впервые за весь год так много улыбался.
– Это будут лучшие каникулы в твоей жизни, Милт, – сказал папа, когда они подъехали к дому. – Жду не дождусь, когда смогу услышать рассказы о твоих приключениях.
На следующий день, за день до предполагаемого вылета, мама Милтона не работала из дома и не разговаривала по телефону, как это обычно бывало по субботам. Вместо этого она помогала Милтону упаковать вещи в холщовый рюкзак.
Точнее, именно она в основном и паковала его вещи, а Милтон (надев свой великолепный головной убор) пытался отговорить её от сбора своих пожитков.
– Такие каникулы – то, что тебе сейчас нужно, – сказала мама, прежде чем выйти из его комнаты и отправиться спать. Её голос звучал совсем не резко, руки она положила ему на плечи, а глазами искала его глаза, спрятанные под низко опущенными полями шляпы. – То, что нам всем сейчас нужно. Поверь мне.
Той ночью Милтон никак не мог уснуть. Впрочем, в этом не было ничего необычного. Ночью, в темноте и тишине, когда приставка была выключена, у Милтона в голове включались мысли.
Мысли о том, что теперь его папа живёт в той городской квартире.
Мысли о том, как его родители ругались и бросались едкими словами (а иногда даже выкрикивали их), после чего папа переехал в ту городскую квартиру.
Мысли об Инциденте под названием «Птичьи Мозги» и бывшем лучшем друге.
Совершенно Ужасно Кошмарно Гнусно Гадкие мысли.
Большинство ночей Милтон проводил, пытаясь отвлечься от подобной гадости сценариями из Острова Дебрей. Он представлял себя Морским Ястребом, залезающим на верхушки пальм, покрытых паукообразными листьями, чтобы добыть кокосы, или воображал, как Милая Леди ДиДи приносит ему ящериц с откусанными головами и мурчит что-то на языке, понятном только ему. То, что он притворялся Морским Ястребом, не всегда помогало ему уснуть, но это было лучше, чем быть Милтоном П. Грином.
Но сегодня, как бы он ни старался, ему не удавалось отвлечься. Сегодня он не мог перестать думать о том, что не хочет, чтобы его отсылали за тридевять земель, лишь бы избавиться от него ненадолго.
Не мог он перестать думать и о том, каково это – быть отосланным за тридевять земель.
Мысли в его голове звучали громко и путались. Они пугали его, повергали в отчаяние и причиняли боль. А когда он, наконец, уснул, ему так и не удалось даже приблизиться к тому, чтобы в них разобраться.
Глава 5
Милтон в пути
На следующее утро, когда мама Милтона везла его в аэропорт, где его встретил папа, мысли роились у него в голове всё той же беспорядочной кучей-малой. Они вместе прошли досмотр и проводили его к терминалу, и Милтон оглянуться не успел, как родители уже обняли его на прощание, а затем стюардесса повела его по трапу.
Хотел он того или нет, он отправлялся на Одинокий остров.
Во время первого полёта Милтон пересёк всю страну на среднем самолёте. Он играл в Остров Дебрей и цедил виноградную газировку из крошечного пластикового стаканчика. Это всё, чего он смог добиться от стюардов, несмотря на несколько (весьма красноречивых, по его мнению) просьб принести ему целую банку. Милтон никогда раньше не летал. И, несмотря на скупердяйство в отношении виноградной газировки и большие сомнения по поводу поездки в целом, он нашёл путешествие по воздуху вполне приятным.
Следующим рейсом Милтон вылетел из страны на огромном самолёте с крошечными телевизорами на спинках сидений и восемью туалетами с голубой водой. На этот раз Милтон применил новую тактику. Он сказал стюардам, что больше не нужен своим родителям и они отправляют его жить на необитаемом острове, что было почти/вроде/немного правдой. Милтон не был уверен, что стюарды ему поверили, но они дали ему одну из этих крошечных подушечек, одеяло и столько банок виноградной газировки, сколько он пожелал (а пожелал он семь). Свернувшись калачиком на своём сиденье, он попивал газировку и играл в Остров Дебрей, нажимая рестарт каждый раз, когда Морского Ястреба в очередной раз постигала безвременная кончина.