Найди меня в поднебесье
Шрифт:
Солнце, явившееся из-за горизонта, оказалось в добрых четыре раза больше, чем то, которое освещало ее путь еще вчера, у подножия заветной горы.
Так или иначе, но дальнейшая дорога ждала. Придирчиво осмотрев новую спутницу, чарангист вынужден был признать, что ее экипировка вполне позволяет прошагать приличное расстояние. Елена одета в плотный костюм с множеством карманов и капюшоном от дождя, теплый свитер, подпоясана широким ремнем. На ногах – хорошие кожаные ботинки на толстой подошве. Осматривая карманы, она с сожалением вспоминала рюкзак, сброшенный с плеч под куст. Но их содержимое могло быть и хуже – неплохой охотничий
Они сошли с пригорка, где провели ночь, и практически сразу же оказались на дороге, усыпанной мелкой галькой. Елена обогнала новоявленных спутников на два десятка шагов и огляделась. Дорога шла под уклон. По обеим сторонам расстилались поля, перемежаемые редкими деревьями. Чуть поодаль виднелись гряды сопок. Вполне привычный красивый пейзаж. Через пару часов неподалеку от дороги показались залитые солнцем поля, а за ними – маленькие треугольные строения.
– Кто здесь живет? – спросила путешественница у Четима.
Чарангист принялся медленно и с расстановкой объяснять. Это небольшое поселение крестьян, или жунов. Сейчас время к обеду, поэтому на полях никого не видно. Между прочим, обед – неплохая вещь!
Елена привыкла решать проблемы по мере их поступления. Сейчас главной задачей стало налаживание общения с ее странными новыми знакомыми. Она благодарила от души свое лингвистическое образование. Вот и интерес к древним языкам наконец-то оказался не лишним.
'Покрутите мне еще пальцем у виска' – мстительно думала девушка в адрес определенных товарищей, повторяя за Четимом простые слова и предложения. У чарангиста же грозился развиться прогрессирующий нервный тик – новая знакомая желала услышать все – от названия ближайшего дерева до вежливых (и не очень) речевых оборотов. Все еще обиженный на 'крысу', вазашек снисходительно посматривал на них. Елена потихоньку приучала себя не слишком сторониться Токуса. Несмотря на, мягко говоря, необычную внешность, он казался безобидным и даже довольно милым.
Вызнав у Четима, что 'бохенский язык является родным для всех людей, а также жунов и вазашков, невзирая на незначительные оттенки диалектов', она решила, в первую очередь, освоить этот самый язык хоть как-то прилично. Слова, которые дома казались таинственными и странными, здесь согревали душу.
Через некоторое время они подошли к неширокой вертлявой речушке.– Привал! – объявил Токус.
– А вот и обед! – сказал Четим, извлекая из своего мешка намотанную на палочку лесу. – Обед всегда рядом! Не ходит, так плавает. А в особо грустных случаях – растет!
– Я сделаю костер! – сказала Елена.
– Умеешь? – недоверчиво покосился музыкант.
Девушка кивнула и отправилась по берегу в поисках плавника. Токус и Четим повернули на каменистую косу. Когда они вернулись, над костром уже закипал котелок.
– О-о! Это я понимаю! – одобрил чарангист, бросая на землю связку из десятка хариусов. Елена взяла нож и принялась за потрошение.
Как известно, лучше всего думается на ходу. Елена немного успокоилась и привела мысли в порядок, насколько это возможно.
К вечеру снова подобрался назойливый страх. Путешественница устроилась чуть поодаль от спутников, занялась починкой
'Первый итог: что греха таить, по восхождении на полумифическую гору я желала чего-то подобного. Я хотела освободиться от преследовавшего меня страха. Вот. Освободилась. Если я правильно понимаю, это и есть то самое 'Поднебесье', о котором сказал перед смертью Олег. Что открылось ему в тот момент? Почему он так упорно звал именно меня до последнего? Оттого, что он любил меня так сильно, как всегда говорил? А я так и не решилась ему ничего ответить… Сейчас передо мной лежит дорога. Возможно, пройдя по ней, я, наконец, найду ответ на вопрос, который Олег так часто мне задавал… и узнаю, что он так рьяно пытался сказать перед смертью. Если он здесь жив, то это, может быть, и есть мир мертвых… Где искать? Узнаю ли я его?..
Второй итог (самый неприятный): меня хватятся самое большее завтра. Переполошатся родные и друзья, пошлют спасателей, начнут опрашивать тех паломников.
Третий (вытекающий из второго): неплохо бы найти способ дать о себе знать родным. Если сюда можно попасть, значит можно и выбраться. А вот паниковать не стоит – жива, здорова (не уверена, что психически тоже, ну да ладно), срочно съедать меня на ужин или продавать в рабство никто не собирается (по крайней мере, пока).
В конце концов, это вообще может оказаться сон или какая-нибудь бредовая галлюцинация. Кстати, по таким неплохие рассказы получаются. Спокойно, Елена. Это всего лишь очередной поход, между прочим, довольно интересный. Хорошее дополнение к имеющемуся опыту'.
Первым (и самым адекватным) решением Елены стало 'добраться до более-менее крупного населенного пункта'.
Токус и Четим, бродячие музыканты, держали путь в некий Лесной Чертог – обитель народа лучников, где они желали выступить на празднике. Правда, Елену больше устроило бы общение с простыми людьми, но здесь выбирать не приходилось. Она понимала, что если сейчас рванется, куда глаза глядят, в одиночку, тогда, не конец, так острый психоз ей обеспечен. Попытки узнать, чем отличается лучник от человека, у Четима вызывали замешательство, а у Токуса – довольно презрительный взгляд. Елена решила действовать по ситуации.
Раз, расположившись на ночлег, Токус помешивал в котле тушившуюся с дикими травами утку и периодически поигрывал на флейте, а Елена старательно повторяла за Четимом новые речевые обороты. Сегодня они проходили небольшой березняк, и изобретательная девушка сняла несколько ровных аккуратных полос бересты. Очистила их от верхнего слоя, разрезала на квадраты средних размеров и скрепила меж собой нитками. Получилось что-то вроде книжки-гармошки. Затем взяла маленькую палочку, расщепила ее с конца, вставила острый халцедоновый отщеп и крепко замотала. Теперь, внимая чарангисту, она помечала на бересте наиболее важные слова и языковые особенности.
Вазашек снял с огня аппетитное варево.– Перерыв в учебе! – пропищал он.
– Наконец-то! – обрадовался Четим и пожаловался. – У меня скоро язык отвалится! Это ж надо так заболтать!
Смешинки заплясали в глазах Елены.– Ты… песняр… поешь хорошо? – произнесла она.
– Нет!!! – чуть не взвыл Четим. И тут же передумал. – Да! Ха! Меня весь Халлетлов знает! Я, можно сказать, сею зерна творчества на невспаханных душах!