Найди меня в темноте
Шрифт:
Чертовы леденцы… чертовы леденцы…
Бэт снова и снова вспоминает его боль, когда говорила о том, что случилось в госпитале. Если Дэрилу так больно только при том, что она рассказала тогда, что же будет, если она скажет ему всю правду? Правда – это обоюдоострый нож. Она больно ранит не только его, но и ее саму. Дважды. Как собственная боль и как отражение его боли. А боли ей уже хватит.
Но не пойти к Дэрилу, чтобы извиниться не может. Потому что ей было очень важно знать, что он не держит на нее зла. Ни за что. Ни за причиненную
За то, что всегда чувствовала к нему…
Осознание приходит в комнате Дэрила. Накрывает волной, сбивая с ног и лишая дыхания. Хотя Бэт почему-то кажется, что она всегда это знала. Еще тогда, в тюрьме. Ее чертова влюбленность никуда не делась. Она по-прежнему сидит в ее сердце, спрятавшись от всего мира - от всех его зол и ужасов. Просто спряталась так надежно, что даже сама Бэт не сразу поняла, что она не умерла в ней.
Ни тогда, в госпитале. Ни после, когда она так отчаянно пыталась выжить. Ни теперь, когда она понимает, что в ней по-прежнему бьется пульс этой чертовой влюбленности, несмотря на бессмысленность этих чувств.
Она смотрит на обложку книги, которую он читает. На его челку, закрывающую глаза. На широкий разворот плеч. Слышит его голос, с легкой хрипотцой, от которой идет дрожь вдоль позвоночника. И знает… знает, что сделает все, чтобы ему было хорошо. Чтобы он больше не чувствовал боли или вины, такой острой, что она терзает саму Бэт. Как всегда терзала, когда он страдал.
Заставляя понимать, что его вины в том, что случилось с ней, совсем нет…
Если кто-то звал кого-то сквозь густую рожь, и кого-то обнял кто-то, что с него возьмешь?
Они вернулись на исходные точки. И каждый должен начать свой путь с них. Хотя… он ведь его уже начал. Это просто она задержалась на своей.
И даже становится легче дышать от понимания этой простой истины, словно у нее с плеч сваливается камень, прежде так давивший на нее. И становится легче принимать происходящее сейчас. Пусть и больно, по-прежнему больно, но легче.
Поэтому Бэт так легко сейчас смеется, когда они сидят позже за столом все вместе, передавая друг другу блюдо с мясом и овощами и просроченные уже соусы, которые удалось добыть за стенами к этому барбекю. Даже не злится на Алекса, успевшего ее дважды ухватить за голую коленку под столом.
Поэтому Бэт так быстро соглашается на игру во «фрисби», которую предлагает Алекс, после того, как все насытились. Они бегают по траве, пытаясь поймать диск, и смеются, как сумасшедшие. Она, Алекс, Карл, Том и даже Тара. Постоянно смеются. Все они. И Том, который так редко улыбался до этого.
Она заражает всех своим весельем сейчас, предпочитая не думать о том, что где-то глубоко внутри плачет горькими слезами ее влюбленность.
– Давай, Рик! Попробуй! Мэгги! – Бэт тянет их за руки ступить на траву, чтобы они тоже почувствовали ее мягкость, сбросив обувь. Потому что впервые за долгие годы можно ходить босиком. Или вот так беззаботно играть во «фрисби».
Ей бы очень хотелось вовлечь
Это настоящее барбекю. Как раньше на ферме. Когда папа разжигал печь, что стояла у них на заднем дворе, и жарил отбивные и гамбургеры. Когда все усаживались за длинный стол под раскидистой липой – родители, Шон, Мэгги, Патрисия и Отис. Когда она так же беззаботно бегала по траве и смеялась…
Все, как она хотела тогда, на веранде домика самогонщика…
Бэт так резко оборачивается к Дэрилу, что распущенные волосы, хлестнув по лицу, попадают в рот. Она как завороженная смотрит на него, только сейчас понимая, что все это сделал именно он. Для нее…
И ей до дрожи в пальцах хочется его обнять сейчас. Как тогда, в тюрьме. Как недавно на заднем дворе у Граймсов. Но теперь это невозможно для нее… не теперь, когда она так хорошо помнит те ощущения, что вызвало простое прикосновение к его коже. Не теперь, когда она наконец-то почувствовала себя женщиной. Не теперь, когда она знает, что он тот самый единственный мужчина, которого она хочет чувствовать под своими руками. И чьи руки хочет чувствовать на своем теле.
Дэрил смотрит на нее снова тем самым взглядом, который она так хорошо помнит. И от этого взгляда у нее снова бежит дрожь вдоль позвоночника. А еще теперь просыпается то самое чувство, что она ощущала в кухне.
Потребность. Острая потребность касаться этой кожи и чувствовать, как вскипает кровь, бешено пульсируя по венам. Жажда… томительная жажда чего-то…
А потом солнечный день, наполненный смехом и мягкостью травы, разрывают пополам выстрелы.
========== Глава 15 ==========
– Что это? – говорит Бэт, прислушиваясь к выстрелам. Они разливаются сейчас вдалеке такими опасными раскатами. Мэгги спешно выдвигает кухонный ящик и достает коробу с патронами. Где-то в гостиной плачут дети и скулит Том, как маленький щенок.
Началось все с одиночных выстрелов, затем заговорили очередями. Откуда-то со стороны ворот. Вмиг стихает смех. С лиц тут же сходят улыбки. Мужчины в одно мгновение срываются с места. Рик пытается на ходу надеть ботинки сразу на голые ноги, вероятно, сейчас в глубине души кляня ее за то, что так опрометчиво разулся.
– Ну, блондиночка, - касается ее плеча Алекс, пробегая мимо. – Я же говорил тебе, нигде в этом мире нет безопасного места…
Он убегает в сторону арсенального склада, который гораздо ближе, чем его дом, где он оставил оружие. Бэт вздрагивает от панического ужаса, когда над городком вдруг раздается резкий звук оповещения. Она хватается за рукоять ножа, не зная, что делать сейчас. Почему-то ее сознание вдруг возвращается в тот день, когда Губернатор подкатил к стенам тюрьмы.