Найду и удержу
Шрифт:
— Но я помню, как мы с тобой выпили целую бутылку французского вина... по случаю окончания прямой зависимости — мать-дочь, а также за установление просто дружеских отношений двух женщин.
— Да, это было. Но я хочу на время вернуть былую власть. — Мать села рядом с Варей на диван. — Ей-богу, сейчас тебе лучше всего уехать. Пускай все уймутся, успокоятся. Прогремят новые скандалы, они увлекут горожан...
Мидас поскреб когтями подушку, словно пробовал ее на мягкость, потом, оценив, осторожно поджал лапы и осел
— Мидас, ты сплюшка, — сказала Варя, отвлекая внимание матери от себя. — Вообще-то ты великоват для такого сравнения. Сплюшка — маленькая птичка.
— Ты сознательно назвала его Мидасом? — спросила мать. — Ты веришь в его способность все превращать в золото?
— Сознательно, — кивнула Варя. — И в противовес себе. Мне казалось, что все, к чему прикасаюсь я, превращается в... пыль, — бросила она. — Все, ну просто все. — Она поднесла пальцы, сложенные щепоткой, к губам и подула.
— Но теперь ты так не думаешь. Не верю.
— Нет. Но я взяла Мидаса не сегодня. — Варя засмеялась.
— Как говорит Сергей, — лицо матери внезапно стало нежным, — иногда человек попадает на закрытый для него путь.
— Что тогда?
— Ничего. Надо найти другой. Ждать, когда прежний откроется. Если он тебе еще нужен.
— Ты... так и делала, да? — Варя с любопытством посмотрела на мать.
— Да. Мой путь открылся. Тебе тоже откроется. Так что поезжай отдохни.
— Куда же ты меня отправляешь? — спросила Варя, хотя знала сама.
— Звонил дед, он просит, чтобы я уговорила тебя пожить на биостанции.
— А он уже возвращается? — Варя удивилась. — Но сейчас самое время записывать певцов конца зимы.
— Да. Но его коллеги-птичники зовут приехать в Питер, на конференцию.
— Понятно. А он не дописал голоса мартовских птиц. Он хочет перекинуть это дело на меня. Что ж, придется мне заняться благотворительностью, — фыркнула Варя.
Она любила биостанцию. Там тихо, спокойно. Казалось, при одной мысли о ней абсолютно чистый воздух покалывает ноздри. Варя почувствовала запах горящих в печи дров.
— А что, пожалуй, я соглашусь, — сказала она.
— Сядешь у печки, подумаешь. На все посмотришь по-другому, — заметила Лидия Родионовна.
— Сквозь марево дыма, да?
— Печь не дымит, сама знаешь, наш Родион Степанович все содержит в порядке.
— Я заберу с собой Мидаса.
Кот мгновенно открыл глаза, услышав свое имя.
— Там нет
— Межвидовой конфликт, — определила Варя. — Хорошо, — наконец сказала она, — я поеду. Тем более что после бала у нас затишье от сытости.
— Собрали хорошие деньги? — спросила мать.
— Более чем. Летом можно спокойно начинать ремонт флигеля. А потом отдел родной природы под голоса певчих птиц откроется для всех. Здорово, да?
Варя третий день жила на биостанции. Сейчас она лежала на диване, закрыв глаза. Она мысленно перебирала мужские лица, которые встречались ей каждый день. Новый сосед, с третьего этажа, купил квартиру в их доме, подобострастно здоровается с ней. У ворот, которые с недавнего времени стали запирать, чтобы перекрыть путь во двор чужим машинам, каждый день она видит сторожа. Он нанялся охранником, а прежде служил кладовщиком в институте. Да, хороши претенденты на ее внимание.
Потом Варя разглядывала лица редких музейных, как она называла мужчин. Все бледные, с печальным взглядом. Как будто они взвалили на себя тяжелую ношу — заботы ушедших веков.
Наконец, она увидела его лицо. Она знала, что хочет увидеть именно его, но оттягивала момент, как оттягивают удовольствие...
Так согласна ли она уйти вместе с Сашей Ястребовым в мир прошлого? Там, где гусары, красавицы, балы? Она засмеялась, в ее смехе была легкость, сравнимая с легкостью морозного, хоть и мартовского воздуха за окном. С легкостью облачка пара, которое вырывается изо рта на улице.
Ладно, одернула она себя, сколько можно лежать? Она приехала, чтобы записать голоса мартовских птиц, значит, надо идти в лес. И делать по правилам, которым ее учил Родион Степанович.
Она услышала голос деда так явственно, как будто прижала к уху мобильник, а он наставлял ее.
— Чтобы толково записать голос птицы, надо знать ее состояние. Почему она поет? Беспокоится или кому-то грозит? Или предупреждает об опасности? А может быть, призывает кого-то? Сообщает, что сейчас сорвется с ветки и полетит? Определи до начала записи...
Легко сказать — определи, подумала Варя, спустив ноги с дивана. Она хорошо помнит, как обманула ее коноплянка.
— Вот, — объявила она, — послушай. Ну просто ангельское пение, — сказала она, включая магнитофон.
— Стоп. — Он поднял руку. — Мне жаль, девочка, — вздохнул он, — но ты обманулась. Этот нежный, как ты считаешь, звук должен был возбудить у тебя сочувствие.
Варя вспомнила, в канун чего это было — ее отъезда с Юрием. Странное чувство печали толкнулось внутри. Как будто она ошиблась не в голосе коноплянки, а в чем-то более опасном...