Найду твой след
Шрифт:
— Значит, мне незачем думать о том, что будет. — Натали легкомысленно засмеялась, но внезапно почувствовала неловкость. — Мне нравится здесь, нравится эта дикая природа, и Мире тоже. У нас милый, теплый, уютный домик. Приятно работать с местными женщинами, я хорошо понимаю эскимосский язык. А Мира понимает и говорит даже лучше меня. Мы живем другой жизнью. Почему же нельзя прошлое оставить в прошлом?
Натали повернулась к Агнес, которая смотрела на Миру, засунув руки в широкие рукава дубленки.
— Все о'кей! — радостно завопила Мира. — Все о'кей! — Я справилась! Тебе нравится, Долли? Нравится? Тебе больше
Долли пританцовывала на белом снегу и, казалось, ее острая мордочка расплылась в улыбке.
— Ей нравится, Мира, — с улыбкой заверила Агнес и повернулась к Натали. — Мира ведь тоже из твоего прошлого. Она сейчас здесь, с тобой, почему же ты думаешь, что ее отец остался в прошлом?
— Отцы часто остаются в прошлом. — Натали поджала губы.
— Я понимаю, о чем ты говоришь, — тихо сказала Агнес. — Я знала твоего отца. Он очень хотел встречаться с тобой, но твоя мать отсекла его от своей и от твоей жизни. — Она вздохнула. — Скажи, разве тебе хорошо, что ты не знакома с ним — почти?
— Я… я не знаю. — Натали пожала плечами.
— А я знаю. Женщина, даже совсем маленькая, должна научиться общаться с мужчинами. Это так же важно, как научиться пользоваться ножом и вилкой.
Натали засмеялась.
— Мира уже учится…
— Не сомневаюсь, дорогая. Но это уроки… на уровне знания. А я говорю — о подсознании. Между прочим, будь ты обучена иметь дело с мужчинами, сейчас твоя жизнь сложилась бы иначе.
— Ты хочешь сказать, что я… что у меня не было бы Миры?
Нет-нет-нет. Она не думает и никогда не думала о том, что Мира помеха в жизни. Натали любит свою дочь страстно, но, действительно, ее жизнь сложилась бы совершенно иначе, если бы она тогда не сделала в палатке с Бьорном то, что сделала. С Бьорном, который до сих пор не знает, что у него есть дочь.
— Нет, я не о том. Во-первых, ты не попала бы в нашу организацию.
— Но чем она плоха? Было так интересно…
— Да, идеи мы выдвигали хорошие. Но ты знаешь, что плохо?
Натали напряглась. Агнес — одна из руководителей организации, можно ли представить, что она чем-то недовольна? Красавица Агнес Морган, одаренная от природы искусством оратора, всегда способная добиться всего, чего ей хотелось…
— Что же плохо?
— Мы превратились из организации в секту. Это опасно. Мы стали считать себя истиной в последней инстанции. Мы слишком самоуверенно распоряжаемся не только мыслями своих членов, внушаем им свою точку зрения, но и распоряжаемся их жизнью. Как, например, было с твоей жизнью, Натали.
— И… и ты потому выгнала меня… сюда?
Натали почувствовала, как сердце тоскливо заныло, точно так же, как оно ныло в тот день, когда Агнес Морган, произнеся все те ужасные слова в ресторане, вышла из-за столика. Но она успела ей сказать, куда ехать — сюда, на край света.
— Агнес… Почему ты отправила меня сюда?
— Потому что для тебя нет места лучше. После всей твоей славы. — Агнес усмехнулась.
Глаза Натали расширились, она не мигая смотрела на красиво увядающую женщину. Она напоминала ей о странных цветах — герберах, у которых идеальный стебель без листьев, гладкий настолько, что глазу не за что зацепиться, и он скользит, наслаждаясь совершенной упругостью этого стебля, на который насажены плоские лепестки бледно-оранжевого цвета. Они чем-то
— Ты сама выбрала Бьорна Торнберга. Я знаю, потому что всегда выбирает женщина, кому быть отцом ее ребенка, даже если мужчине так не кажется. Понимаешь?
— Да, но… не совсем.
— А чего ты не понимаешь, Натали? Если говорить прямо, открыто, как и следует говорить о прошлом, мы с твоей помощью совершили рекламную акцию, которая привлекла в нашу организацию немыслимое число членов по всей стране. Она помогла нам из маленькой городской организации превратиться в мощную, с представительствами во многих штатах, в организацию, которая может теперь добиваться от властей того, о чем никогда не помышляла. Я считаю себя твоим должником, я не хотела, чтобы тебя выбросили, как выжатый лимон. Я хочу, чтобы у тебя была полноценная жизнь. А что это такое, ты должна почувствовать сама, вот почему я выдворила тебя из золоченой клетки, в которой ты могла просидеть слишком долго и совсем разучилась бы летать.
Натали смотрела на Миру, которая обнимала хаску за шею и тихо напевала:
— Долли, Долли, хэллоу, Долли.
— Эй! Э-ге-ге-ей! — послышалось издали.
Обе женщины повернулись на голос, только Мира продолжала обнимать Долли. Прямо на них летела собачья упряжка, ее-то они и ждали.
Натали вывела гостью на прогулку, она хотела доставить Агнес неслыханное удовольствие — катание на собачьей упряжке. Только на Аляске можно такое испытать. Тем более что каюр, их знакомый, пообещал пристегнуть и Долли к собачьей компании, чтобы обучить ее столь тонкому делу, как коллективный труд.
— Нат, усаживай свою гостью, — скомандовал немолодой мужчина, который, несмотря на мороз, откинул волчий капюшон, — и вперед!
— А Долли? — подскочила Мира, она была вся в снегу, потому что, когда тормозили нарты, полозья подняли самую настоящую метель и засыпали желтый комбинезон девочки.
— А как же. Все, как обещал.
Каюр вышел из саней, собаки подняли грозный лай, но он мигом усмирил их, что-то пробурчав под нос.
Долли, пританцовывая и еще туже закручивая хвост, спокойно пошла в упряжку.
— Вижу, вижу, — довольным голосом говорил каюр, — ее предки бегали в упряжке. Такое даром не проходит, оно и через поколения вынырнет в молоденькой хаске.
— Видишь, что такое гены? — бросила Агнес. — С ними не поспоришь.
— А ты видишь, какова хаска? — вместо ответа спросила Натали, желая уйти от трудной темы и получить удовольствие от катания. — Их вывели на Аляске, местных лаек скрестили с волками.
— Прекрасные собаки, — согласилась Агнес. — Никогда не видела таких красивых. Ни разу в жизни. — Она уселась в санки, выстланные оленьей шкурой и расправила под собой дубленку. — Они, наверное… серьезные животные?
— Ты хочешь сказать — злые? Нет, очень дружелюбные. Заметила, как Мира обнималась с Долли? Все остальные такие же.
— Просто красавицы, — похвалила Агнес, любуясь стройными телами собак. — Хвост — самый настоящий бублик, а ушки…
— Да ты посмотри, какие у них глаза! — Натали радостно засмеялась, как будто это у нее самой такие прекрасные голубые глаза.
Агнес прищурилась, пытаясь рассмотреть глаза собаки, которая занималась важным делом — изогнувшись, пыталась укусить себя за хвост.