Найон
Шрифт:
Итая помалкивала, гадая: за что ж меня судьба так наградила? Встреча с этим человеком обещала какие-то открытия. Если предстоит разделить с ним постель, то… Нет. Сначала я хочу увидеть мужа и основательно поговорить. Когда ослабевают отношения – соперницу поищи, не будь наивной.
– А как у вас с жёнами отношения. Евгений?
– Да по-разному, как и везде.
– Не хочешь говорить?
– Почему же?Врать не буду, повидал не много, но и того, что узнал, хватит на двоих.
– Так мы сейчас вдвоём? – Итая в шутку оглянулась, будто рядом есть кто-то ещё.
– Понимаешь, какая незадача? Так, как у нас сделали, я нигде больше не встречал.
Она очень тонко почувствовала минуту, подхватила:
– Хочется ругнуться? Так ругнись, я не обижусь. Заодно узнаю, как ругаются у вас.
– Не буду. Даже не проси. Впереди у нас, возможно, предстоит совместный вечер…
– И я об этом думаю.
– Потому и не хочется оставлять грязные следы.
– О, как ты умеешь. А что означает имя «Евгений»?
Грузовик свернул с главной дороги, Аверьянов успел разглядеть самоходную телегу, без водителя.
– Здорово! Поговорить бы с хозяином.
– Что тебя удивляет? Хозяин с вечера загрузил товар, наказал помощнику выйти в четыре, к открытию базара. Как товар разошёлся, песнеход развернулся домой.
– Песнеход? Весело живёте. На песнях, что ли, ходит?
– По-другому не умеем. Есть слово не наше, всё никак не запомню…
– Может, программа?
– Точно! Хозяин поёт две обычно, чтобы в обе стороны хватило. Ну, я слышала варианты. «На базар, на базар, отвези-ка ты товар». Сколько вёрст, столько раз и пропел.
Аверьянов поймал волну, не своим голосом подтянул:
– На базаре ни души, так домой и поспеши.
– Такого я ещё не слышала. Может, у вас так снаряжают в дорогу.
– У нас нет песнеходов.
– Бедненькие! А как же без… – До неё стало доходить, что Евгений совсем не отсюда, наверное, вообще с другой планеты. – Значит, у вас на кораблях ходят, слышала я про такое.
– И корабли, и такие грузовики.
Они помолчали, собираясь с мыслями.
– Не нравятся мне грузовики. Воняют сильно, так ещё и хвост непонятный тянется следом. А их этого хвоста выпадают всякие нежити.
Аверьянов насторожился:
– Ты сказала «нежити». Ты их сама видишь?
– А почему нет? Они вываливаются из дыма, такие слабые, но почему-то не уходят с дороги, а кого-то ждут. Или чего-то.
– Им нужен человек, в которого можно заселится. Идёт человек – ругается, на чём свет стоит, значит, выпил лишнего. Вот в такого и лезут, кто контроль над собой потерял.
– Так тварь же насосётся его жизненных сил и станет повелевать человеком.
– Так они и берут власть всюду: толкают наверх своих, получают поддержку. Они же видят друг друга, видят и того, что утратил волю и разум. На них въезжают в большие дома, где решают главные вопросы.
– Начинать войну или отложить? – Итая стала соображать веселее.
– Все вопросы, особенно денежные. Я понятно изъясняюсь?
– Кое-что… Как вы могли допустить до такого?
– А это правило работает лучше других. Стоит развязать войну – идёт смена поколений, а молодым поколениям уже внушают другую историю.
Итая слушала и кивала, что-то решала про себя. Лишь Евгений закончил, сказала:
– Всё, решено. Я мужа забираю домой.
Евгений глянул искоса, сказал – будет видно, а про себя добавил: если отдадут.
Глава 6
– Давай отойдём, есть разговор. – Миршатка слишком на показ поправил на себе форму, и подтекст на лбу написан: что вы, гражданские, понимаете в военном деле? Мы сейчас в атаку, пусть только прозвучит приказ…
Аверьянов поймал волну, ответил тем же: и за кого ты собрался идти в атаку? – за нашу землю. – а земля точно твоя, или кто-то её присвоил? кому ты платишь налог за то, что проживаешь на этих десятки раз измеренных пятачках почвы?
Миршатка не нашёлся, чем ответить. Плюнул на мысленный диалог, перешёл на более привычный.
– Ты хочешь сказать, нас обманывают? Война кому-то нужна? Покажи мне его, я с ним хорошенько поговорю.
Аверьянов жестом попросил развернуться лицом к линии фронта.
– Что видишь перед собой?
– Вражеские окопы. Они готовы стрелять в нас, как прозвучит приказ.
– А твои парни не готовы?
– Тоже г... Что ты хочешь этим сказать? На всякой войне кто-то отдаёт приказы. – Солдатик поскрёб шею, механически скатывал грязь, которую можно рассмотреть под микроскопом. И поставить диагноз: личный состав не видел бани около трёх недель. До чего просто: в таких условиях накапливается недовольство, и это стадо будет готово выместить зло на ком угодно.
– Тех парней вытащили из дому, бросили на передовую; вас вытащили, – тебе не кажется, что просто хотят столкнуть лбами людей, до сего дня не знавшими о существовании друг друга?
– Так они и переплыли через океан, чтобы стрелять в нас.
Аверьянов поднял вверх указательный палец:
– Я схожу и уточню, для чего они приплыли.
Миршатка попробовал остановить:
– Не ходи, командир будет ругаться.
– Это тот, который может отдавать приказы?
– Ну, да.
– И ты готов подчиниться. Раз одел форму. А я не одевал, поэтому на меня его приказы – тьфу, и растереть. Я пошёл.
Итая улучила момент, подплыла к муженьку.
– А где ваши женщины?
– Санитарки? Вон, в той палатке.
– И которая из них положила на тебя глаз?
Миршатка попал на развилку событий. Тут человек отправился к врагам, и ты ещё с какими-то… словами.
Где двое – туда и третий: командир тоже отслеживал момент, решил прояснить дело.
– Куда это он подался? – Лейтенант жадно пялился в спину уходящего гражданина. – Кто таков, откуда?
Итая тут же нашлась:
– Куратор из штаба, прибыл с инспекцией позиций.