Найон
Шрифт:
А вот за подсказку он пока не знал, кого благодарить: в голове прозвучали слова – отправь всех на обед. Не раздумывая, он так и поступил:
– Всем на обед! Быстренько! Построились и – вперёд!
Как ни удивительно, его послушались. Ну, так случается со всеми иногда: не хотел, а сделал. И вся команда, не задумываясь, покинула территорию управления. Старший, таращась им вслед, медленно вертел головой, отказываясь верить своим глазам. Кажется, у него появились сомнения в правильности методов воспитания.
– Долго я буду ждать? – Итая прикоснулась ножкой к сапогу собеседника, буквально со всей нежностью, на какую способна.
– Будет сделано. – Чиновник хотел легко отделаться, бросив стандартную фразу, как по инструкции, собирался убраться подальше.
– Что будет сделано? – Итая снова перехватила его, при попытке бегства.
Тот повращал глазами, надеясь выудить из воздуха нужный ответ.
– Муж… отпуск с фронта… Я сделаю запрос и сообщу ответ лично.
– Ты не понял! Я собираюсь сама побывать на фронте и лично убедиться, что нашим мужикам ничто не угрожает.
– Я вас уверяю, ничего не угрожает. Пока одна из сторон не произведёт первый выстрел.
Итая задумалась на миг.
– Так эту провокацию может устроить любой мальчишка. А мне потом мужа по кусочкам собирай? Так не годится. Вызови машину, я сама поеду. Могу тебя взять с собой.
Старший демонстративно стал приплясывать на месте, как велит инструкция в отдельных случаях. Приём рассчитан на сердобольных граждан, кто сам не раз побывал в такой же переделке.
– Потерпишь! Я потребовала, ты исполняй, раз подписался быть исполнительной властью.
Он полностью утратил контроль над собой, руками стал прихлопывать себя по бокам – как вспомнил детство; видимо, этот способ ему раньше помогал.
Как же он пыхтел, хотел выиграть время, тянул с ответом, но, под её пронизывающим взглядом, варианты разрушались, один за другим.
Наконец, сдался:
– Хорошо, у нас есть большая машина. Она, по-моему, ещё в ремонте.
– Как в ремонте? Почему в ремонте, если тебе уже надо исполнять?
– Хорошо, я должен вернуться в кабинет. Свяжусь и узнаю, в каком состоянии транспорт.
Итая поджала губы, но ничего не ответила, хотя слово «транспорт» было ей в диковинку точно. Как слово «фронт» и много другое, что приносит с собой прогресс. Аверьянов мог высыпать новоделов, хоть два мешка, но огорчать красивую женщину совсем не хотелось.
Он заметил на руке старшего часы, подошёл и взял за руку. Обычный часовой механизм, производства минского завода «Луч», мужские, на двенадцати алмазах. Зафиксировал и показания, сказав:
– Чтобы через пять минут машина стояла здесь. Время пошло.
Старший тоже запомнил показания, беспомощно воззрился на местный электорат.
– Это кто? – С нескрываемым удивлением кивнул на свидетеля перепалки.
– Такой же представитель народа. Имеет право.
Мелко потрясая головой, принимая ситуацию, старший пустился бегом в здание. Аверьянов выдал вослед – давай, пошевеливайся, чем удивил даму.
– А ты умеешь… Евгений. У тебя есть, чему поучиться.
– Так система одна. Просто в разных местах они устанавливают свои правила.
Итая смекнула:
– Почему ни сделать одни на всех?
– А это такой способ – разобщить. Когда разнятся обычаи и языки, легче стравливать между собой.
– Как «языки»? Мы же должны друг друга понимать!
Евгений ухмыльнулся:
– Когда вам подменят историю, отнимут песни и колыбельные, вы заговорите иначе. Там, за морями и океанами – враги. Всё у них не так. Они нам не братья, и так далее.
– Тогда… для чего создают фронт?
– Чтобы мы были готовы стрелять в бывших своих, кого представили нам чужими во всём.
– Но это… это не правильно! Те, кого мы приняли для руководства, вот кто нам враг.
– Я мог бы рассказать, на какие уловки идут чиновники, лишь бы нас стало меньше. У нас понятие «фронт» имеет другой смысл. Это миллионы жизней, поставленных на карту. А ваш «фронт» пока делает первые шаги в этом направлении.
– Так что, и убьют моего мужа?
Именно в эту минуту на улице показался крытый грузовик. Он гнал на предельной скорости, под колёса попадали лужи и куры, но водителю это было не помехой: у него приказ.
– Поедешь со мной, Евгений? – Итая бросила взгляд на окна управления. За красной шторой кто-то спрятал своё лицо.
– А куда мне деваться? Поеду.
Рядом с водителем сидела серая личность, тихая такая моль, отдающая инструкции, но сама остающаяся как бы не при делах. Главную роль взял на себя водитель:
– Куда едем?
– На фронт.
– Понятно. Залезайте в кузов…
– Только кур не дави, договорились? – Итая первой шагнула к заднему борту, примерилась. Столько всего случилось за этот день, а он ещё не закончился.
Аверьянов и не ожидал, что можно получить удовольствие, подсаживая даму на лесенку. Такая мягкая и упругая одновременно. Вдоль бортов свежей краской сияли прочные скамейки. Евгений постучал по крыше, двигатель тотчас откликнулся, взревел.
– Держись покрепче, – сказал даме, – поглядим, что за фронт у вас такой.
Имея свой опыт, что такое дороги, ему было интересно всё. Главным образом, то, как система проталкивает свои щупальца и ломает прежние правила. Грузовик шёл ровно, похоже, здесь не додумались до устройства ям и прочих неприятностей. Старые дороги строились предками не для аварий, а для преодоления расстояний.