Найон
Шрифт:
Полковник приступил к делу, без проволочек:
– Друзья мои, соратники, рад видеть всех в добром здравии. Дмитрий Анатольевич очень занят, сегодня поговорим без него. Почтим же память безвременно ушедших товарищей минутой молчания.
Так получилось, что взгляды присутствующих устремились на те самые два кресла, где оказались новички. И нельзя сказать, что оба ощутили неловкость от внимания к своим персонам. Закалённые в боях мирного времени, войной с вредителем на складах «НЗ» либо чудесным образом опередившие других конкурентов, эти двое приняли знаки внимания, как должное. Говорите, мы заняли место погибших? А вот это интересно, чем так отличились, но, разумеется, поговорим об этом как-нибудь, при встрече не за этим столом.
Майор по кивку раздвинул шторки, на стилизованной школьной доске из чёрного дерева красовался список фамилий, большей частью зачёркнутых.
– За этот список кое-кто готов заплатить большие деньги, вы же его запоминаете даром, что ещё раз должно убедить вас в полном доверии к вам с нашей стороны. Итак, я снова обращаю ваше внимание на факты удачных операций. Для новичков специально поясняю: эти люди жили по своим правилам, не хотели работать с нами в одной команде. Поэтому и пришлось принять меры. Их могилы под наблюдением, – так мы вычисляем сторонников и сочувствующих, кто сам за оружие никогда не возьмётся. Но от того они ничуть ни меньше угрожают всеобщему благополучию, чуть что – примкнут к любой радикальной группировке, и нам не дано знать, который из них поведёт толпы на баррикады. К тому есть все предпосылки, поскольку система сдерживания всё чаще даёт сбои. Сколько верёвочке ни виться, сами понимаете. – Полковник пригубил стакан, через его ободок глянул на новичков. – Вот у вас, двоих, может возникнуть вопрос…
Оба генерала отчаянно замотали головами – мол, дайте осмотреться, вопросы будут потом.
– Хорошо, я понимаю. Просто обязан посвятить в одну неприятную историю, или строчку на этой доске, подкашивающую нам все показатели. А ведь кому-то из вас придётся взять на себя… – Полковник умышленно взял паузу, осмотрел присутствующих. Генералы старательно прятали глаза, не решаясь пересечься. Насладившись триумфом, полковник продолжил: – Эту фамилию мы всё равно вычеркнем из списка живых, во что бы то ни стало, это вопрос времени. Главное то, что новых врагов пока не видно на горизонте. То, что население постепенно просыпается, тут мы пока ничего не можем сделать. Недовольство растёт, гнев накапливается, но мы и с этого ресурса имеем неплохие проценты. Главное – не дать, чтобы хлынуло через край. И последнее. Как вы знаете, я не большой любитель долгих речей, поэтому… приглашаю к столу, разделите с нами нашу скромную пищу. И не забывайте эту строчку. Вы умеете читать сами, а я не хочу пачкать язык этой надоедливой фамилией. К столу!
С таким воодушевлением в атаку не ходят, но само словцо прозвучало не раз. В том же порядке гости заняли места за соседним столом, новички безошибочно сориентировались и сели туда, куда надо. Глаза рыскали по закускам и наклейкам: оба даже названий таких не слышали, всё из-за бугра.
По кивку, майор обошёл стол с разносом, уставленным полными рюмками. Полковник дал пояснения:
– С сегодняшнего дня мы вводим новый обычай. Кто-то из вас станет обладателем дорогой вещицы. Если не проглотит. Всем штрафную!
Генералы тщательно процедили коньяк, поглядывая и прислушиваясь. Наконец, один из них показал в губах зажатую стекляшку, извлек на всеобщее обозрение.
– Шестнадцать карат. Генерал, я вас поздравляю! – Полковник обвёл взглядом подчинённых. – Естественно, это не означает, что везунчик автоматически берёт на себя ответственность за будущую операцию. Но добровольцы всегда в почёте.
Пока последнее предложение пробивалось через коньячные пары, счастливчик принимал поздравления, завистливые взгляды и уже провернул в голове свои планы:
– Жена простит мне теперь новую секретаршу!
– Даже двух! – ловко продолжил полковник.
Дружный хохот лишь укрепил обладателя бриллианта в верности слов, сказанных за этим столом. И тень зависти промелькнула под потолком: в следующий раз брилик будет моим, подумал каждый. И такое родство душ вдруг накатило на столующихся, что хоть на фронт – только скажи. На часик, не больше.
Юные генералы, судя по нашивкам, Уточник и Малява, присматривались к обществу, не особо налегали на коньяк, чтобы чего важного не упустить. В надежде выяснить, кто же такой Аверьянов, почему столько лет возглавляет список на ликвидацию, и никак… Обоих впечатлил момент, когда почтили память павших и таращились на них. Заняли, значит, освободившиеся места. Вот тоже хотелось бы уточнить. В конце концов, не бросят же их на Аверьянова: раз такой неуязвимый, тут с разгону не прыгнешь. Сами, поди, прежде ломали головы, готовились тщательно.
Улучив момент, Уточник коснулся локтя соседа слева.
– Хотелось бы уточнить…
– Не вопрос. Приходи завтра, ближе к двенадцати: всё выложу, как на тарелочке. Сам две недели ходил с открытым ртом, жена с трудом отбила привычку.
– Просто много версий по…
– Понимаю. То ли ещё будет, о-го-го! Твоё здоровье!
Рюмашечки сошлись. Как сошлись за этим столом представители человечества, которым присвоили прозвище «попы». Не специально, просто так совпало.
В самый разгар попойки, полковник прочистил горло и предложил:
– Внимание, господа. Поднимите руку, кто готов ввести молодёжь в курс дела.
Лес рук, кроме рук юнцов. Это читалось по лицам: чем пошлют за Аверьяновым, так лучше здесь, при деле.
Шалаумберг довольно картинно стал рассматривать кандидатуры, имея любимчиков и прочих, по списку. Но перед тем, как назвать фамилию, решил провести маленький ликбез лично:
– Специально для новичков, справка. Попами нас окрестили те, кто находится в постоянном боевом противостоянии, где сутки напролёт идут бои. В Аркаиме, в других точках.Гражданские понемногу подключаются, переходят к открытому неповиновению. Ярых службы вычисляют, затевают открытие нового фронта и отправляют на передовую. Там, по договорённости сторон, утюжат конкретный участок фронта, иногда обе стороны бьют по одним и тем же координатам, и под вечер похоронная команда заходит на позиции, уточняет, всех ли перебили. Таким способом мы зачищаем пространство внутри административных столиц, городов и весей. Слушаем телефонные разговоры и пополняем списки опасных элементов. Впрочем, это известно большинству, и напомнить – тоже не бывает лишним.
Генералы затаили дыхания. Неужели бриллиант достался тому, чьё имя сейчас прозвучит? Как говорится, всё куплено и прихвачено на десяток лет вперёд.
Шалаумберг просчитал и этот момент.
– Ловец жемчуга сам не носит украшений из него, так будем следовать простым подсказкам. Тот, кто обнаружил в рюмке бриллиант, на роль преподавателя не посмеет претендовать. Ему и так сегодня подфартило.
Вздох облегчения ещё не убеждал, генералы напряглись крепче крепкого.
– Зима. Если у кого-то есть претензии к нему, говорите прямо здесь, мы рассмотрим.
Одно счастливое лицо, на фоне остальных… вот не дождётесь! Эмоции в кулак, и вид с подтекстом: всё, что прикажет партия, мы в кратчайшие сроки. Ах да, партии уже нет, мы по привычке больше, что простительно, вы должны меня понять.
Они и рады бы отреагировать привычно, как вне этих стен: «Сука! Обошёл на вираже! Вот чем я хуже?» Но посыпались поздравления, пожимания руки, кивки могли означать что угодно.
Новички обратили взоры на кандидатуру. Чем же он взял, против других? Спокойный взгляд, внешне немногословен. В учителя хотелось бы которого побойчее. После фуршета, он сам подошёл и обронил единственную фразу: «Завтра, в двенадцать».