Найти себя в эпоху перемен

Волобуев Геннадий

– Словарь иностранных слов. Ты часто сюда заглядываешь?

– Да, приходится.

– «Холодный дом» Диккенса. Ты читал?

– Да!

На столе лежала раскрытая на средине книжка Оноре де Бальзака «Этюды о Бейле». Это была литературоведческая работа французского писателя о творчестве Стендаля. О литературе идей и литературе образов.

– Ты что, это читаешь? Всё понятно? – с сомнением спросила она.

– Да!

Конечно, этот перечень книг не очень подходил для девятиклассника. Какие-то из них попали в дом случайно, а какие-то он покупал на сэкономленные деньги. Книги были страстью Алексея с первого класса, как только он научился читать. Как-то с матерью они зашли в маленький книжный магазин, чтобы купить тетрадки. Алёша увидел детские книги и сразу обратил внимание на книжку «Ёжик». Не отступил, пока мама не купила её. Дома он вслух прочитал её родителям. Эта книжка, наверное, только своим названием определила его характер на всю жизнь. Он обрёл защитный

покров. Сам не нападал, не провоцировал конфликты, но всегда давал отпор и отчаянно защищал свою точку зрения. «Выпускал колючки», когда на него нападали. Это вредило ему в зрелые годы, но помогало сохранить позицию и убеждение.

Он сам не понимал, чем его привлекло произведение Бальзака. В нём не было того увлекательного повествования, какие он находил позже в романах из серии «Человеческая комедия». Бальзак исследовал творчество другого знаменитого французского писателя, осмысливал и обобщал глубину авторских опытов… Это захватило Алексея и стало началом увлечения статьями публицистов-критиков.

Каждая новая книжка на полке потянула за собой две-три других. Этой начавшейся цепной реакции постижения знаний мешали только ограниченные средства, скорее их полное отсутствие. Но восполняли пробел библиотеки. Пенсии матери хватало едва на пропитание и дешёвую одежду. Как-то он с друзьями, перед Новым годом, поехал на лыжах в лес, благо тайга окружала город, и срубил ёлку. Едва не замёрзнув, придя домой, он не поставил её в свою комнату, а по просьбе соседа отдал ему за рубль и на следующий день уже был в книжном магазине, где выбрал новую книгу.

Учился он не блестяще. Троек и четвёрок было поровну. Пятёрок мало. Но в том, чем он был увлечён, опережал знаниями своих сверстников. Так, в 10 классе ему не было равных в астрономии, которую он знал наизусть и пополнял школьный минимум многими книгами по теме. Сказались мечта о космосе, путешествиях на другие планеты и таинство бесконечности. По предмету «литература» внезапно оказался на виду, когда учительница опубликовала его сочинение на школьной информационной доске. Любил он и физику. Этот предмет воспринимал органически, как пищу, как воздух. Знать осязаемую окружающую среду, её законы он считал естественным и необходимым. Но в целом в нём рождался романтик мыслей, романтик действий, этакий поперчённый жизнью идеалист.

Позже в горячем споре один его важный коллега изречёт: «Ты витаешь в облаках, не ощущаешь земли». На что был ответ: «А ты зарылся в землю, словно крот, и всё тебе кажется в чёрном цвете, ты не видишь перспективы». Алексей считал, что в любом деле нужна душа, полёт мысли, перспектива. Без этого жизнь кажется серой и неинтересной. Мечты, стремление увидеть за рутиной повседневности чтото новое, пусть вначале фантастическое, это дорожка в будущее, питательная среда прогресса: открытий и изобретений.

Кто создал нас с такою силой мысли,Что в прошлое и в будущность глядим,Тот, верно, в нас богоподобный разумВселил не с тем, чтоб он без всякой пользыИстлел в душе. Слепое ль то забвеньеИли желание узнать конецСо всей подробностью? О, в этой мысли,Как разложить ее, на часть умаТри части трусости. Не понимаю,Зачем живу, чтоб только говорить:"Свершай, свершай", когда во мне для делаИ сила есть, и средства, и желанье!Меня зовут великие примеры.В.Шекспир, «Гамлет».

У принца Гамлета была своя линия в жизни, свои препятствия и враги, и совсем другой по уровню мир. Всё-таки, отпрыск короля. Был и другой пример. Когда марк-твеновские мальчики – принц и нищий, поменялись местами, несмотря на различия в положении, у них было нечто общее. Так и здесь. Разделённые веками и социальным положением, души книжных образов и его собственная – в чём-то перекликались. В них витала похожая внутренняя энергия. Она питала волю и силы протеста всей серой, жалкой или преступной действительности, житейской несправедливости. Но, в отличие от Гамлета, поднимала простого юношу над этой действительностью, облегчала восприятие невзгод, вселяла оптимизм, давала незримые крылья душе.

Не попади в воронку!

Трудно понять, на какой почве рождались идеалы, мечты, жизненные принципы. Сам город, всё окружение, простая приземлённая и даже грубоватая атмосфера общения не могли способствовать высоким порывам чувств и благородным действиям. Рядом практически не было идеальных людей или жизненных примеров. Кроме одного. С ним была мать, его мама, любящая его

и сестрёнку, мечтающая «поднять их на ноги». Она поощряла всё, что делал Алёшка. Имея три класса образования – её детство совпало с разрухой революции и Гражданской войны – она постоянно читала книги, местную газету, слушала радио и мудро реагировала на все новости. В этом было нечто интеллигентное. Текущая жизнь, все семейные тяготы, обрушившиеся на её плечи, не оставляли времени на особые размышления. Надо было кормить, учить, обогревать детей. А пенсия была за потерю кормильца – мизерная, как раз на уровне средней стипендии в институте. Только на неё надо было кормиться, и жить троим. Свою пенсию она не заработала, так как всю жизнь воспитывала детей. Их было у неё восемь. Двое умерли, один ушёл с первых дней на фронт, прошёл всю войну, израненный остался лечиться и жить в разрушенном Сталинграде. Другие дети создали семьи и разъехались по городам. Каждая в те годы едва сводила «концы с концами».

Но этот парадокс можно объяснить, если соединить родившийся в душе юноши протест и духовную ауру книг. Протест серости и приниженной действительности: пьянству, нищете, бездушности, городской грязи, бездорожью, преступности в рабочих кварталах. «Почему люди так опускаются, – думал он, – учатся в советских школах все одинаково. Слушают одних учителей, занимаются в одних кружках, дружат друг с другом… В школах, где одинаковые по всей огромной стране программы и учебники, где все ученики в равной мере соприкасаются с чем-то высококультурным, возвышенным. Но как только выходят в самостоятельную жизнь, начинаются метаморфозы. Какая-то одноклассница неудачно вышла замуж – муж пьёт и бьёт, какой-то приятель не поступил в институт – пошёл работать не в лучший коллектив, опустился, запил, утратил последние навыки культуры речи и до времени стал стариком. Ведь старость начинается от безволия души и побеждает человека изнутри. Только молодой дух, оптимизм, мыслительный процесс продляют молодость и годы…»

Родительская сторона тоже была не на высоте. Многим добрым людям пришлось пережить коллективизацию, репрессии, войну. Здесь в Сибири образовалась концентрация перемещённых, обиженных, осужденных… Многие родители в эти суровые годы не могли получить ни хорошего образования, ни воспитания… Убогость многих предприятий, учреждений, влачивших жалкое существование, неспособность их обеспечить рабочие семьи жильём, достаточной заработной платой, нормальной социальной защитой, культурными бытовыми условиями отражалась и на молодом подрастающем поколении. В этой социальной воронке крутились и стар, и млад. Потому школа создавала только основу, могла дать шанс на пути к светлой и счастливой жизни. Кто не хотел или не мог им воспользоваться, затягивался в своеобразную жизненную воронку и становился, как все в той не самой лучшей среде. Время как бы замедлялось в ней, даже останавливалось. Приехав сюда на родину, бывший выпускник через двадцать – тридцать лет мог увидеть тот же бедлам на улицах, грязь, понаблюдать за ругающимися соседями, услышать грубое просторечие и нецензурную брань.

«Человек не должен быть таким, – думал Алексей, – почему он унижен и сам унижает своё достоинство, почему он привыкает к физической и духовной грязи, почему не сопротивляется?»

Ведь не зря в одном из школьных сочинений, он поставил эпиграф из Гёте: «Нет, лучше с бурей силы мерить…»

Учитель – дар небесный!

В школе было два учителя, вернее – учительницы, которые оставили след в душе и памяти юноши, повлияли на его жизнь и принципы. Он часто потом цитировал их своим коллегам или сравнивал по тем или иным ситуациям, давая пример другим. Одна была средних лет, преподавала строгую дисциплину – математику. Звали её Зинаида Григорьевна. К математике Алексей не имел никакого влечения. Готов был убежать с уроков. Тройка или редкая четвёрка, а то и двойка за контрольную работу, не вызывали беспокойства. С появлением нового учителя не только в классе, но и в дневнике Алексея стали происходить изменения. Вначале незаметно. Зинаида Григорьевна тактично дала понять, что сидеть на уроках в валенках не только неприлично, но и неудобно. Через одну-две недели у всех появилась сменная обувь. Потом она намекнула парням, что их возраст уже требует более элегантного вида. Это у них-то, в шахтёрском городе, где начальников или какой-нибудь интеллигенции среди толп рабочих почти не видно… Тем более, рабочих – в галстуках. Пример подавали только учителя мужчины. Те почти всегда были при галстуках. Через месяц все ребята носили мужские галстуки. Стали следить за рубашками и брюками. Класс менял облик. Это были внешние изменения. Но как ей удалось проникнуть в сознание учеников? Однажды она объявила всем – будем проводить олимпиаду. Что это такое, никто ещё не знал. Что-то вроде соревнования по предмету. Та же контрольная, только вне плана, да ещё соревновательная друг с другом. Призом была обычная бумажная грамота. Это раззадорило Алексея. Выглядеть в соревновании совсем плохо было не просто обидно, а стыдно. За очередную контрольную работу – не стыдно, а за результат в олимпиаде-соревновании – стыдно! Всё, точка! Надо побеждать. А как? Значит надо готовиться». И пошло…