Найти себя
Шрифт:
Карс узнав об этом, поймал Виктора в свободную минуту и обратился к нему с робкой просьбой - не согласится ли он давать уроки музыки и его десятилетней дочке на дому.
– Конечно, господин Рук, - согласился Сомов, - Только не на дому, а в школе вместе с остальными учениками. Обучение стоит десять золотых в месяц.
У Карса пропал дар речи, а и без того румяное лицо пошло пунцовым пятнами.
Виктор понял, что шутка не удалась, и постарался исправить положение:
– Прошу прощения, господин Рук. Я назвал вам стоимость обучения в моей школе для посторонних лиц. Для вас же я готов сделать скидку скажем до одного золотого в месяц. Но условие обучения только в школе остается. Извините, но у меня абсолютно нет времени на частные занятия.
– Один золотой меня устроит, - выдохнул Карс, - Но надеюсь, у вас там занимаются порядочные люди?
– Как вы могли подумать иначе?
– притворно возмутился Сомов, - Среди моих учеников минимум три барона. А что касаемо их благовоспитанности,
– Что же, тогда я полностью спокоен. Предлагаю подняться ко мне в кабинет и отметить нашу договоренность бутылочкой прекрасного вина из Ольефа. Доставили только сегодня утром. Уверен, ты никогда ничего подобного не пробовал.
Так в студии появилась бойкая рыжая непоседа Еала, с которой большую часть времени занималась Мака, обучая вокалу и игре на клавесине. К занятиям с учениками Сомов привлек и других своих музыкантов. Нотную грамоту преподавал отлично разбирающийся в ней флейтист, а заместителем руководителя школы был назначен Обост. Старик легко справлялся не только с музыкальной школой, но и с выступлениями в таверне во время отсутствия Виктора.
Распределение доходов в группе привязали к прямому участию каждого музыканта в выступлениях. Стоишь на сцене, получай равную долю. Отдыхаешь, отдыхай дальше и не претендуй на то, что зарабатывают другие. Между Сомовым, как руководителем и всеми музыкантами были заключены соответствующие договоры, которые помог составить опытный в этих вопросах Карс. И уже вне договора, а по давней традиции сложившейся в музыкальных кругах, никто не покушался на деньги, переданные персонально какому-либо из музыкантов. Это было святое. Больше всех, конечно, зарабатывал Виктор с недосягаемым отрывом от своих коллег. Одни только золотые старой баронессы чего стоили. Когда гарсон доставал золотую монету все уже заранее знали, кому она предназначена. На втором месте по чаевым к всеобщему удивлению оказалась дочь Обоста. Здесь видимо сказались ее молодость и красота, ибо иными достоинствами она не отличалась. Ее отец был рад этому обстоятельству и одновременно огорчен, опасаясь слишком ярых поклонников, поэтому девушку в зал никогда не отпускал, и питалась бедняжка исключительно на кухне. Меньше всех за выступления приходилось на долю флейтиста, но он свое добирал на занятиях в музыкальной школе. Здесь, в музыкальной школе Виктор являлся полновластным хозяином, и ни о каких вольностях с долями речь уже не шла, он платил работающим там музыкантам, как своим наемным работникам столько, сколько считал нужным. Школа приносила неплохой доход, но прежде чем считать прибыль сначала пришлось потратиться. Чтобы официально стать владельцем музыкальной школы необходимо было оформить бумаги в городской управе. Финансовая и налоговая системы Маркатана оказались настолько сложны и запутаны, что Сомов не смог обойтись без помощи хорошего стряпчего, которого ему порекомендовал лекарь Лакис. Все это повлекло немалые расходы на сами бумаги, на стряпчего и на взятки должностным лицам, но зато теперь у него на руках имелись две грамоты разрешающие держать школу по обучению музыке и заниматься увеселительной деятельностью. Возникли расходы на аренду помещения и на музыкальные инструменты, но в целом после огромных первоначальных трат финансовое положение выправилось, и сейчас Сомов и компания работали в плюс. Виктор даже позволил себе снять квартиру на набережной с видом на гавань и совсем недалеко от места работы. Когда он съезжал, Нурша с дочкой были безутешны. Сменил место жительства и Кропалик, который делил недорогое нанятое жилье вместе с бывшими беспризорниками, а ныне музыкантами набирающей популярность группы "Banda". Все музыканты связавшие свою судьбу с Виктором были довольны, нужды в деньгах не испытывали и безоговорочно признавали своего работодателя не просто хозяином, а реальным лидером их коллектива.
Лидерство Сомова проявлялось почти во всем. Он не имел ни минуты свободного времени, занимаясь репетициями, выступлениями, обучением других игре на гитаре и сам, обучаясь местной нотной грамоте и игре на клавесине. Но ярче всего его лидерство проявлялось в неиссякаемом и разностороннем творчестве. Свой коллектив он иногда сражал наповал, выдавая мелодии приводящие музыкантов в состояние божественного экстаза, а потом, шутя, спускал их на грешную землю. Так случилось с очень известной на земле мелодией "Воздушная кукуруза", которую он наиграл на клавесине, после чего выслушал речь потрясенного Обоста, в которой тот назвал Виктора одним из самых великих музыкантов Маркатана.
– Вы так думаете?
– с непроницаемым лицом сказал Сомов, - Ошибаетесь. Я "не один из", а самый величайший из всех ныне живущих музыкантов, композиторов, певцов и таковым останусь на Осане в ближайшие лет сто.
Никто не посмел возразить. После чего Сомов заставил подключиться к исполнению "Воздушной кукурузы" скрипача, ударника и флейтиста, а когда мелодия приобрела полную гармонию и музыканты вошли в раж, неожиданно запел:
Мама сшила мне штаны из березовой коры,
Чтобы попа не потела, не кусали комары.
Игра расстроилась, молодежь хихикала, музыканты постарше пребывали в шоке, а Обост обиделся и дулся на Виктора весь оставшийся день. Но такие легкомысленные выходки с гениальными музыкальными произведениями только подчеркивали превосходство Сомова над остальными. А огромное количество его поклонников являлось еще одним тому подтверждением. Конечно, были почитатели творчества виртуозной игры и у скрипача, были поклонники у Маки, которых она почему-то тщательно скрывала, а что до дочери Обоста так ее воздыхателей больше интересовало то, что у девушки находилось под юбкой, чем ее музыкальные способности. Сомов же привлекал публику своим талантом - неподражаемым хриплым голосом и удивительными песнями, которых у него было немереное количество. И пусть эти произведения были не его, а большей частью переводами стихов Высоцкого, но когда он брался за их исполнение, то вкладывал в каждую песню всю свою душу. Из того, что исполнялось на сцене "Трюма" наиболее тепло слушатели принимали именно песни Владимира Семеновича. Скорее всего, потому, что они хоть немного, но походили на те баллады, к которым была привычна местная публика. Оставалось только благодарить отца, который обожал песни Высоцкого, и Виктор невольно с самого раннего детства слышал их столько раз, что сейчас без труда мог вспомнить большинство песен. Произведения других авторов воспринимались публикой пока с трудом, ну не понимали жители Маркатана, как песня может быть без начала, конца, а иногда и без смысла. Даже повторяющийся припев вызывал у многих удивление. Сомов учитывал этот нюанс и тщательно подходил к выбору репертуара. Например, "Яблоки на снегу" изначально были обречены на провал, и тратить время на их перевод было бессмысленно.
Популярность таверны росла с каждым днем и по вечерам она уже не вмещала всех желающих. Не без подсказки Сомова Карс ввел в заведении предварительную запись и забронировал пару столиков на всякий случай, чтобы не оскорбить отказом какую-нибудь важную персону. Испытательный срок истек и закончился подписанием постоянного договора. Виктор пошел еще дальше и предложил Карсу проводить по ночам персональные творческие встречи с Элвисом Пресли, где был бы минимум еды и напитков, но максимум мест и платный вход. Одну такую ночь в неделю он мог себе позволить. Более того, ему очень хотелось петь для тех, кто приходил специально его послушать, а не набить себе брюхо. Рук, когда речь зашла о платном входе, идею горячо поддержал, поспорив лишь о процентах причитающихся ему как владельцу помещения.
Ночные встречи проходили в дружеской атмосфере, где Виктор больше общался с жителями Маркатана, чем пел. Ему кричали с мест, обращались по имени, обменивались шутками и почтительно затихали, когда он брался за гитару.
Одновременно Сомов продолжал экспериментировать со своей группой, пробуя различные комбинации музыкальных инструментов и меняя исполнителей песен. Все чаще солисткой становилась Мака, несколько раз выступили бывшие беспризорники с песнями "Ласкового мая", а однажды на сцене появилась озорная девчонка Еала с песней "Пропала собака". Публика неоднозначно принимала все эти эксперименты, а вот Рук, увидев свою маленькую девочку в качестве солистки, растрогался до слез и до бутылки самого дорого элитного вина, которую они распили ночью после закрытия таверны вместе с Сомовым.
Каждый вечер Виктор ужинал с кем-либо из посетителей таверны по их приглашению, где порою звучали весьма соблазнительные приглашения выступить перед влиятельными и состоятельными господами у них дома или даже за городом в замке. Деньги за это сулили немалые, и Сомов начал подумывать о выездных концертах. Когда же Виктор уставал и не хотел общаться с незнакомыми людьми, то присаживался за дальний столик в углу. Это место было специально забронировано за ним, но так сложилось, что чаще всего здесь располагались парни из банды Орка. Связи с разбойниками Виктор не терял, чувствовал среди них себя спокойно и мог рассчитывать на их помощь в случае непредвиденной ситуации. Банда Орка быстро набирала силу, увеличивался ее состав, росли финансовые поступления от крепко прижатых контрабандистов. На Орка было совершено неудачное покушение, он был ранен, после чего по совету Сомова обзавелся постоянными телохранителями. Давая этот совет, Виктор преследовал и свою цель - свободные от работы телохранители Орка, часто проводили время в таверне, поэтому могли обеспечить безопасность и музыканту. Несмотря на то, что Сомов занимался легальным бизнесом, и с документами у него все было в порядке, об осторожности ему постоянно напоминала легким покалыванием магическая татуировка раба на левом плече, прикрытая от посторонних гогглов золотой фольгой. Садясь за столик в углу, Виктор уже заметно выделялся среди бритоголовых разбойников своей седой шевелюрой отросшей почти до плеч. А ведь когда-то он был одним из тех, кто породил эту моду, от которой пошло название банды. Банда бритоголовых, именно так теперь называли в городе людей Орка с оглядкой и только шепотом.
Подбежал гарсон и пригласил Виктора за другой столик.
– Пять серебряных, - вполголоса доложил гарсон, - двадцатый столик. Морской офицер.
Сомов нехотя поднялся. Деньги так себе, но пообщаться с офицерами морского флота всегда было интересно и познавательно. Он прошелся по залу и опустился на стул за указанным столиком с каменным лицом.
– Вик!
– воскликнул, улыбаясь, капитан Креон, - Я так и знал, что это ты!
Ни один мускул не дрогнул на лице Сомова.