Найти тебя
Шрифт:
У Селестрии опустились руки.
— И кто, по-твоему, мог бы со мной поехать?
Памела секунду молчала, не отвечая на ее вопрос. В какой-то момент Селестрия с ужасом подумала, что мать может предложить свою кандидатуру.
— Уэйни, — наконец произнесла она, явно довольная своим выбором. — Ты можешь взять Уэйни. Думаю, она не была в отпуске много лет.
— Но она никогда не высовывала носа дальше Йоркшира!
— Она прекрасная дуэнья. Ни один слащавый итальяшка не ускользнет от взгляда Уэйни.
— Но она не умеет ни читать, ни писать, — пыталась возразить Селестрия.
— Разве это имеет какое-то значение? Ведь все будет на итальянском языке!
— А что, если она не согласится?
— Но я плачу ей жалованье. —
— Как долго еще дедушка пробудет в отеле «Клериджз»? — спросила Памела, сменив тему разговора.
— Он не сказал.
— Тогда вполне возможно, что я увижу его, перед тем как он уедет в Шотландию. — Казалось, она была не в восторге от этой мысли. — А вдруг сейчас, когда я потеряла мужа, я верну своего отца?
— А как дела у тети Джулии? — спросила Селестрия, не обращая внимания на мамины язвительные комментарии.
— Да все курит как паровоз. Она сейчас лишний раз не улыбнется, и можешь себе представить, каково нам без ее жизнерадостного настроения. Арчи проводит много времени с Элизабет. Она никак не хочет смириться со смертью Монти. Элизабет даже встречалась с отцом Далглиешем и недвусмысленно дала ему понять, что не считает смерть Монти свершившимся фактом, посоветовав молодому человеку придерживаться такого же мнения. Она ни о чем не хочет слышать, пока не найдут тела. Элизабет говорит, что носит траурное одеяние, оплакивая его исчезновение, но никак не смерть. Только Господу известно, какие предположения она строит в своей голове: возможно, как он мечется по стране с амнезией, да еще и босой! На самом деле эти несколько недель были наихудшими в моей жизни. Не думаю, что смогу когда-нибудь прийти в себя.
— Сходила бы ты на мессу. — Селестрия не знала, почему она вдруг предложила найти утешение в церкви женщине, которая вообще ни во что не верила, хотя было абсолютно ясно, что теперь, когда Монти не стало, только сам Всевышний мог вывести ее из депрессивного состояния.
— Может, и схожу, — произнесла она. Селестрия была удивлена: ответ Памелы прозвучал очень мягко, что было ей несвойственно. — Я действительно должна пойти. Позвони мне завтра, дорогая.
Памела со вздохом положила трубку. Она просто не решалась рассказать дочери, что уже встречалась с отцом Далглиешем. Разве та могла представить степень ее безысходного отчаяния? Подойдя к окну, Памела созерцала закат. Стоял прекрасный вечер, небо было бледно-голубым, а солнце, этот яркий золотой диск цвета янтаря, скрываясь за горизонт, растекалось как жидкий мед. Она вспомнила совет отца Далглиеша: «Когда в следующий раз вы увидите яркие краски заходящего солнца, остановитесь на минутку и полюбуйтесь закатом».
— Куда это ты так спешишь? — спросила Пенелопа, когда Памела пронеслась мимо. Памела не выходила из своей спальни последние три дня.
— Иду смотреть на закат, — ответила она, направляясь к утесам.
«Боже правый, — подумала Пенелопа. — Бедная женщина окончательно свихнулась».
Глава 15
Селестрия обнаружила, что события прошлой ночи, которые она сама привела в действие, сейчас стремительно развивались уже по инерции. Эйдан появился возле ее дома с огромнейшим букетом роз, под тяжестью которых он буквально согнулся, и, еще не увидев его, она почувствовала разлитый в воздухе сладкий аромат цветов, чем-то отдаленно напоминающий запах, который сопровождает церемонию сватовства жениха. Селестрию нелегко было заставить сделать что-то против ее воли. Фактически она уже приготовилась оправдываться, сославшись на выпитое вино, на затуманившуюся голову, придумать еще парочку причин, только чтобы снять
— Ты ведь не сожалеешь о том, что произошло ночью? — спросил он, и слова, которые он тщательно отрепетировал заранее, сейчас стремительно сорвались с языка: — Тебя не оказалось рядом, когда я проснулся. Я постоянно звонил тебе, но никто не брал трубку. Я не знал, что и думать. Надеюсь, ты не считаешь, что я воспользовался твоей слабостью. Я бы никогда…
— Глупая старушка Уэйни не работает по выходным, а я крепко спала, — нежно успокоила его Селестрия. — Неприлично молодой леди просыпаться в кровати рядом с мужчиной. Я ведь не девушка легкого поведения.
— Конечно же, нет, — произнес Эйдан, его плечи с облегчением опустились вниз. — Ты выйдешь за меня?
Она с минуту раздумывала, а потом кивнула, развеяв все его опасения.
— Да, я согласна, и все такое прочее. Знаешь, тебе не стоило так беспокоиться. — Она взяла букет и пошла в холл. — Они прекрасны. Я обожаю розы.
Возможно, то, что случилось ночью, совсем не было ошибкой, начала признавать она. В конце концов, Эйдан мог бы стать прекрасным мужем: он богат, красив, очарователен, весел и пользуется уважением. И разве так важно, что она не любит его? Всегда можно завести любовника, если уж очень этого захочется. С практической точки зрения он идеально подходил на роль заботливого мужа, она бы ни в чем не испытывала недостатка, а это самое главное. Кроме того, он знал толк в любовных утехах и был невероятно щедр на ласки, что являлось вторым важнейшим условием удачного замужества. Ее мать только вздохнула бы с облегчением, передав ее в другие руки, а еще им всем сейчас так не хватало радостных минут, чтобы как-то отвлечься от недавнего потрясения, вызванного самоубийством Монти. Селестрия положила розы на стол и повернулась лицом к своему жениху. Она позволила ему прижать себя к груди.
— Ты счастлива, моя любовь? — Эйдан пристально посмотрел на нее сверху, лаская глазами ее лицо.
— Очень, — ответила она.
И это было сущей правдой. Она больше не чувствовала себя низкопробной дешевкой после бурно проведенной ночи, Эйдан был согласен стать ее мужем, да и дедушка приехал как раз вовремя, как моряк, который спешит на помощь утопающему, бросая ему спасательный крут. Селестрия была безмерно счастлива, как и подобает в таких случаях. Она ответила ему взглядом, которым, бывало, в детстве смотрела на пару влюбленных; ее глаза при этом засветились любовью, но сердце оставалось пустым. Эйдан улыбнулся, испытывая невероятную гордость. «Она действительно любит меня», — подумал он с чувством благодарности.
— Я сгораю от нетерпения и хочу поскорее начать тебя баловать, милая. Мы вместе выберем великолепный дом, а со временем он наполнится детским щебетом. И тебя теперь все будут называть миссис Куни. Как тебе это? — «Честно? Я не в восторге», — подумала она. Но ей нравилась мысль, что ее будут называть «миссис». — Мне осталось лишь получить согласие твоей матери, — добавил он серьезно. — Когда она вернется из Корнуолла?
— А-а, — замялась Селестрия. — Мне нужно с тобой поговорить.
— В чем дело? — Он последовал за ней в гостиную.
— Мама возвращается во вторник, но я еду в Италию.
— В Италию? — Он был поражен. — Когда?
— На следующей неделе.
— Ты мне ничего об этом не говорила.
— Я приняла это решение только сегодня. Мой дедушка сейчас в Лондоне, и он считает, что отпуск пойдет мне на пользу.
— Ты ведь не отправишься туда одна, не так ли?
— Миссис Уэйнбридж, наша экономка, будет меня сопровождать, хотя она об этом еще не знает. Дедушка обо всем позаботится, поэтому обо мне не стоит волноваться. Разве ты не понимаешь: мне нужно время, чтобы прийти в себя после папиной смерти? — Она опустилась на диван, раскинувшись на нем, как довольная белая кошка.