Найти то, не знаю что…

Ланиус Андрей

Пережёгин аккуратно закрыл дверцы шкафа, и в ту ж секунду его слух уловил легкое поскрипывание ступенек. Кто-то поднимался в мансарду, находясь совсем рядом. Но только не Ключник, у того была куда более тяжелая поступь.

Впрочем, «народному эксперту» не оставалось ничего другого, как немедленно спрятаться в единственном подходящем для этого месте – под кроватью.

Что он и проделал не без лихости.

По счастью, кружева на покрывале имели то же свойство, что и ветви сирени.

Пережёгин

мог наблюдать через многочисленные мелкие просветы за событиями вокруг, сам оставаясь невидимым.

Дверь скрипнула, и в мансарду ступил Вадим Эдуардович. В руках он держал тубус коричневого цвета.

– Уф! Добрался, наконец, – выдохнул отставной профессор. – Нет, что ни говори, а всё же дальняя дорога утомляет. Хорошо бы немного взбодриться… Ну-ка, глянем, нет ли чего в холодильнике? – Он открыл дверцу: – О, армянский коньяк! Продегустируем, пожалуй. – Усиков сделал глоток прямо из горла и поставил бутылку на место, после чего расположился в одном из кресел, пристроив тубус на коленях.

– Что же мне делать с этим сюрпризом? – подняв глаза к потолку, вопросил он кого-то, ведомого лишь ему одному. – Сказать им сразу или после? Нет, сразу нельзя, ведь они должны привести покупателя. Нельзя портить спектакль импровизацией, которая может еще и сорваться. Ладно, пока я его спрячу, но куда? В холодильник? Нет, они же будут его открывать. В шкаф? Но там всё заставлено. Ага, положу на шкаф… – Он поднялся, примостил тубус сверху, затем отошел к центру мансарды: – Нет, так тоже не пойдет. Его хорошо видно со всех точек. Брат спросит: «Что это такое?» А после меня же обвинят в том, что я сломал им всю игру. – Усиков вздохнул и снова огляделся: – Ага! Спрячу его пока под кроватью, а после достану.

Профессор хотел наклониться, но вдруг заохал и схватился за поясницу:

– Ох, старость – не радость, верно говорит народная мудрость.

После довольно продолжительной паузы он уронил тубус на пол и катнул его ногой вглубь, прямо на Пережёгина.

– Ладно, может, Гена сподобится его достать. Но ведь и у него радикулит. Ба! Да мы попросту передвинем кровать, она же на колесиках…

Перспектива для наблюдателя была малоприятной, притом, что внезапно возникшую ситуацию теперь предстояло постоянно держать на дополнительном контроле.

Между тем, Вадим Эдуардович уселся в другое кресло, лицом к двери, мурлыча под нос какой-то бравурный мотивчик.

Прошла еще минута-другая, и в нижнем коридоре послышались громкие голоса нескольких человек. Кажется, один из голосов принадлежал Дине.

«Значит, вся шайка в сборе, – подумал Пережёгин. – Вот и хорошо. Однако же, здесь столько пыли! Как бы мне не чихнуть вдобавок ко всему. Вот тогда будет весело».

Глава 14. СЕКРЕТЫ ФИРМЫ

Первой в мансарду поднялась Дина, следом за ней в дверном проеме обрисовался некий незнакомец – плотный, подвижный, хорошо одетый, с курчавой темной шевелюрой, оттененной серебряными прядями. Замыкал шествие Ключник. Войдя в помещение, он плотно прикрыл за собой дверь, как доверенный страж, которому поручили важные, хотя и второстепенные заботы.

Незнакомец вел себя совершенно раскованно, хотя, судя по всему, оказался в этом доме впервые.

Не удостоив профессора даже взгляда, курчавый господин огляделся, затем прошел вперед и остановился у картины Айвазовского (или всё же ее копии?).

– Ну, да, – произнес после паузы. – По всем приметам, то самое полотно. Из коллекции моего покойного друга и земляка Арама. – По-русски он говорил хорошо, хотя и с сочным кавказским акцентом. – Да, то самое полотно, вроде бы. Узнаю эту легкую царапинку в верхнем углу, как и мелкий дефект рамы. Да… – Он замолчал, теперь уже надолго, после чего экспрессивно воскликнул: – Но тот ли это холст?! Как я могу доверять вам, незнакомым мне людям? Может, вы подсовываете мне хорошо изготовленную копию, а? Может, эти узнаваемые дефекты нанесены методом компьютерных технологий? Учтите, я очень не люблю, когда меня держат за простака.

– Послушайте, господин Бадалян… – начала Дина, но вновь прибывший гость энергично замахал руками:

– Никаких фамилий! Называйте меня по-простому – Тигран.

– Господин Тигран, – как ни в чем не бывало, продолжала ледяным голосом Дина, – вы, с вашей репутацией авторитетного знатока живописи, можете сами легко отличить подделку от оригинала. Кроме того, вы сами только что указали на легкие дефекты, как картины, так и рамы. И причем тут компьютерные технологии, если дефекты старые? Чего же вам еще? Что вас смущает?

– Я скажу вам, что меня смущает. Очень смущает, – многозначительно добавил Тигран. – Настолько смущает, что я теряюсь в догадках. Мой друг Арам никогда не продал бы эту картину, даже если бы умирал с голоду. Для нас, армян, Айвазовский – это гораздо больше, чем художник. Это частица нашей души, нашего самосознания, понимаете? Ладно, Арам умер, причем весьма состоятельным человеком. Царствие ему небесное! – гость перекрестился. – Свое собрание картин он завещал сыну Гегаму. Гегам, к сожалению, не имеет хватки отца, к тому же он – не коллекционер. Я не удивлюсь, если рано или поздно он промотает всё отцовское наследство. Но сейчас у Гегама есть деньги, хорошие деньги. Почему же он, ни в чем не нуждаясь, продает ценное полотно, да еще Айвазовского, хотя в его распоряжении находится множество других известных холстов. Вот этого я не в состоянии понять. Но чувствую, что-то здесь не то.

Конец ознакомительного фрагмента.