Наживка для фотографа
Шрифт:
Вначале лошади шли галопом почти рядом. Красотка отдалась долгожданному бегу с радостью. Она почти летела, подвисая в одной из фаз галопа на долю секунды над землей. Чистокровная кобыла легко обошла и тракененку, и араба и теперь шла второй, сразу вслед за рыжим буденновцем, на котором скакал Сашка Фомин из параллельной группы.
Барьер! Легко, как будто и не было его, Красотка преодолела препятствие и, не снижая скорости, помчалась дальше. Рыжий мерин-буденновец, скакавший впереди, раззадоривал кобылу своей прямотой и туповатостью. Красотке захотелось обхитрить его, обойти соперника во что бы то ни стало!
Лиза скакала, приподнявшись в стременах, стараясь облегчить лошади бег и думая лишь об одном: только бы удержаться, лишь бы не вылететь
Второе препятствие! Лиза, прильнув к шее лошади, привстала в стременах, и Красотка легко, словно играючи, перемахнула через канаву. Ровный топот копыт сбился, и Лиза по крикам трибун поняла: у кого-то животное заупрямилось, и всадник сошел с дистанции. Что ж, тем лучше, пусть неудачник плачет. Ее охватил восторг свободного полета. Лиза почувствовала солоноватый вкус победы вместе с песком на губах… Она первая! Надо продержаться всего полкруга. Даже Сенька Клопиков на своем вороном жеребце породы «типа тяжеловоз» безнадежно отстал. Но топот копыт приближался. Вот Ксюшка Левите на сером стремительном жеребце-арабе скачет рядом, вот она уже на полкорпуса обходит и мчится впереди… Но Красотка, наконец-то почуяв рядом не мерина, а настоящего жеребца, приободрилась, прибавила ходу и сравнялась с арабом.
Теперь они шли ноздря в ноздрю. Внезапно, женским чутьем угадав, что пожилой жеребец начинает уставать, Красотка прибавила темп и обошла его на повороте. Теперь она скакала голова к голове с буденновцем.
— Ли-за! Ли-за! — слышалось с трибуны.
Это опять басил Федор. Он вскочил, окончательно перекрыв широкой спиной обзор тем, кто сидел сзади, и не отнимал от глаз полевой бинокль. Кто-то тыкал его в спину газетой, кто-то стучал кулаком по руке сзади, но гигант ничего не чувствовал. Федор видел только Лизу, победно скачущую впереди на Красотке. Убедившись, что его возлюбленная выигрывает скачку, он без сил опустился на скамейку. Лиза ликовала. Победа была совсем рядом, она скрипела, как песок на зубах, стучала в виски топотом копыт. Лиза еще выше поднялась в седле и еще туже натянула поводья.
Теперь Красотка шла первой. Оставалось последнее, самое коварное препятствие — барьер, утыканный ветками, и неглубокая канава с водой за ним.
— Давай! — шепнула Лиза Красотке.
И вдруг из-за препятствия, как камень из рогатки, выпорхнула пестрая птичка. Р-раз — и скрылась. Кобыла, резко метнувшись в сторону, встала как вкопанная. А Лиза, не удержавшись в седле, со всего размаха перелетела через голову лошади и шлепнулась на землю. Трибуны охнули, Федор вскочил и, не обращая внимания на громкие протесты публики, помчался по рядам к выходу.
Всадники, скакавшие за Лизой, продолжали двигаться в прежнем темпе, и через несколько секунд вся плотно сбитая группа достигла финиша.
К счастью, Лиза приземлилась удачно: сбоку от скаковой дорожки. Ни одна лошадь, шедшая следом, не задела ее. Очнувшись от удара, девушка услышала, как по дорожке ипподрома к ней бегут люди. Она с трудом подняла голову и даже улыбнулась через силу: очень уж уморительной показалась ей эта картина. Процессию возглавлял тренер Анатолий Иванович. Он бежал с судейским флажком в руке и развевающимися на ветру редкими прядями, обычно аккуратными «переплюйчиками» зачесанными под кепку. За ним едва поспевал кругленький фельдшер из медпункта в куцем белом халате. Замыкал забег Федор, высоко, словно страус, поднимавший на бегу длинные ноги.
— Ну, Рябинина, считай, кубок за самое эффектное падение у тебя в руках! — проворчал Анатолий Иванович и склонился над всадницей. Он осторожно потрогал ее голову, озабоченно ощупал руки-ноги, облегченно вздохнул и помог девушке подняться.
Фельдшер вслед за ним взглянул на порозовевшую Лизу, проворчал, что его помощь, к счастью, не понадобится, и отошел в сторону.
И тут Лиза оказалась в полной власти Федора. Решительно отодвинув двух спутников, он распахнул ей навстречу свои широкие объятия. Парень шептал, что все позади, что не надо плакать, она все равно лучшая. Самая лучшая девушка не только на этом ипподроме, но и во всей Москве и области. Однако Лиза едва слушала его. Она стояла посреди беговой дорожки, в конце которой чествовали победителя, и размазывала слезы по грязным щекам. Федор нежно отряхнул от песка все хорошенькие округлости девушки: и аккуратную попку, и маленькие упругие грудки, затем извлек из кармана маскировочных штанов огромный клетчатый носовой платок и заставил ее высморкаться. Потом вновь попытался хоть как-то справиться с соленым водопадом, заливавшим лицо Лизы. Это удалось плохо, вернее, не удалось совсем. Слезы текли по щекам девушки потоком, мешались с пылью, образуя на лице Лизы черные полосы, как у солдата спецназа.
Лиза ревела не столько от боли, сколько от обиды. Победа была уже в руках — и на тебе… Она словно плюхнулась в грязь с пьедестала, и теперь казалось, что все кончено. Назавтра в ветеринарной академии только и будет разговоров о ее падении с лошади. Может, даже новые анекдоты и любительские фотки в их электронном журнале «Ветврач» появятся. Тем более что все окончилось благополучно и можно шутить и стебаться над человеком без зазрения совести. Лиза сейчас все на свете отдала бы, чтобы проскакать дистанцию снова, но увы… Она вспомнила каламбур Лели: «В искусстве, как и в спорте, всегда есть первые и последние, но я никогда не буду на месте последних»… Но то — Леля… Она и вправду никогда не проигрывала, ее удивительная старшая сестра. Ни в искусстве, ни в любви. Как сходил с ума от любви к ней тот поляк-дирижер пару лет назад! А как безоглядно растворился в любви к ней Антон, позабыв о приличиях и друзьях детства. А она, Лиза, опять пришла к финишу последней. Во всех смыслах. В спорте никакие «если бы» и «могла бы» не считаются. По крикам на финише она поняла, что победил Сашка Фомин. Обскакал-таки, скотина! Вот тебе и списанный рыжий буденновец, вот тебе и его конь, «туповатый, но честный служака»! А ее умная, стремительная и трепетная Красотка сейчас стояла рядом и как ни в чем не бывало косила на всадницу хитрым влажным глазом. Впрочем, у всадницы глаза были и вовсе на мокром месте.
— Ладно, не реви, зачет все равно поставлю, почти всю дистанцию первой прошла, — проворчал Анатолий Иванович, обращаясь к Лизе и одновременно беря кобылу за повод. Наконец его внимание переключилось на Красотку. — А ты, хитрюга, сейчас прыгнешь у меня как миленькая, а то взяла, понимаешь, моду девушек пугать… — И, вскочив в седло, тренер слегка отъехал назад и, разогнав кобылу, легко, с приличным запасом взял роковое препятствие.
— Лиза, ты в порядке? — Федор тряс ее за плечи, и Лиза чувствовала, как его огромные руки слегка подрагивают. Он обнял девушку и повел к выходу.
— Куда мы идем? — спросила Лиза растерянно.
— Как куда? — удивился Федор. — К мороженому, как и договаривались. Не люблю менять планы, тем более что надо немного охладиться.
Но уйти далеко им не удалось. Внезапно перед ними выросла симпатичная девушка, увешанная фотокамерами.
— Салютик, народ! — приветствовала она парочку как ни в чем не бывало.
— Ой, Ленка, а ты откуда здесь? — обрадовалась Лиза и даже перестала всхлипывать. Она знала: Ленка Кузнецова из соседнего дома работает в одной редакции с Антоном, а все, что было связано с Антоном, интересовало Лизу больше всего на свете.
— Так, снимаю одну халтурку для глянцевого журнала, — глазом не моргнув соврала Ленка. — Могу показать прикольные фотки из сегодняшней съемки. Правда, не совсем даром.
— Что значит «не даром»? — насторожился Федор. — Это что — закрытый показ в Каннах?
— Сейчас узнаешь, — пообещала Ленка загадочно.
— Лен, давай в следующий раз, — жалобно попросила Лиза. — Надо хотя бы грязь под краном смыть. Видела, как я в самую лужу плюхнулась? Как тебе такое «кино»? Претендую на приз за главную женскую роль.