Называй меня Мэри
Шрифт:
– Мы не про жену мою говорим.
– Ты сам ее вспомнил.
– Кобзарь, ты услышал и понял.
Олег вздохнул. Так было всегда, когда кто-то свободно или невольно касался болезненной для Пасечника темы.
– Хорошо. Милена.
– Милена. Приметное имя. В «Торнадо» мои люди навели справки. Правда, заходит туда часто. Имеет клубную карту, фамилия ее Кравец.
– Думаю, не так много в Киеве молодых женщин с такими паспортными данными.
– Правильно думаешь, Лилик, я это уже признавал. – Пасечник был слегка раздражен. –
– Знаю.
– И знаешь, что там новострой?
– Это имеет значение?
– В нашем… В твоем случае – большое.
– Именно в моем?
Пасечник снова вздохнул:
– Давай ты дослушаешь.
– Я – одно большое ухо.
Игорь хмыкнул:
– Объясняю популярно, один раз. Милена Кравец никогда нигде не работала. То есть где-то подавала кофе и распечатывала бумаги в офисах. Но не могла на такой службе заработать на квартиру площадью пятьдесят шесть квадратных метров в новом доме. Я там не был, мне достаточно адреса и фотографий строения. Вряд ли твоя знакомая живет в хате, где нет ремонта и мебели. Добавь к стоимости стен еще и начинку.
– Ее содержат! – вырвалось у Кобзаря.
– Не научился слушать.
– Извини, но это же очевидно!
– Без тебя знаю, – буркнул Пасечник. – Математика очень простая, учебник начальных классов. Хату ей купил один папик, которому нужно приблизительно раз или два в месяц безопасно расслабляться и не платить за это больше, чем оно стоит. Дешевле содержать девку, которая полностью зависит от твоих денег.
– Не знаю. Не содержал.
– Потому что у тебя бабла не хватит. А означенный папик его имеет. Но, ясно, не хочет и не будет делиться ни с кем своим движимым имуществом.
– Ты про Милену?
– Иначе ее не назовешь.
– Пусть так. – Олег допил остывший кофе. – Тогда, позволь, я теперь. Нашей Милене скучно в золотой клетке. Тот, кого ты назвал папиком, действительно не часто наведывается. Однако вряд ли он будет доволен, узнав о ее приключениях в «Торнадо». Из-за этого, кстати, девушка заглядывает в клуб на Подоле, хотя развлечений и на Позняках хватает. Не просто другой район – другой берег. Зуб даю, Милена бывает там, когда опекуна нет в Киеве, а то и в Украине.
– Говорю же – простенькая задачка. – Пасечник с плохо скрываемым отвращением отодвинул пальцем бумажный стаканчик с недопитым кофе. – А ответ такой. Милена Кравец – не свидетель для полиции. Пусть она даже каким-то чудом узнает, что последней видела Свистуна живым. И с ним был человек, которого убитый называл по имени.
– Еще труп нужно найти.
– Найдут. Сам же говорил – вопрос времени. Завтра понедельник. Он не появится на службе. Начнут звонить. Потом искать. Домой додумаются постучать не раньше чем далеко после обеда. Но, Лилик, я не думаю, что эта Милена интересуется криминальной хроникой. Она вообще может не узнать об убийстве случайного кавалера.
– Если вдруг узнает, у нее хватит ума сложить два и два и понять: лучше сидеть тихо. – Кобзарь машинально скомкал стаканчик. – Иначе всплывут ее приключения, чего она меньше всего хотела бы. Хотя…
– Ну? – Пасечник насторожился. – Что-то не учтено? Глаза у тебя как-то не так заблестели.
– Только теперь стукнуло…
– Что?
– Работать начнут правильно, Игорь. Полицейский убит, как ни крути. Прежде всего пропасут его последний маршрут. Кто-то да вычислит «Торнадо». Там вспомнят и его, и Милену, которая ушла с ним вместе.
Пасечник забавным жестом почесал нос.
– Так и не так, – произнес он наконец. – Пусть наши бывшие коллеги придут в «Торнадо». Но мы знаем – девушка шифруется. Вряд ли она позволила себе выйти вместе со Свистуном. Они вполне могли поговорить за столиком. Потом он встал и ушел, ждал ее в машине за углом. Вариант?
– Вариант. Даже очень вероятный. Милена – конспиратор. Только ведь ее вычислили твои люди. Легко вычислит и полиция. Не суть, ушли ли они из клуба вместе. Важнее, что сидели вместе и разговаривали. Дальше – техника.
– И все равно бежишь впереди паровоза, Лилик. На месте ментов мы бы с тобой поняли: доказательства непрямые. Мало ли кто с кем общался за столиком. Девушка без нас прекрасно это просчитает. И займет глухую оборону. Никто не докажет, что Свистун уехал из клуба именно с ней. Единственное, на чем она может спалиться, – если папик сейчас в Киеве. И полиция придет, когда он как раз будет с ней. Возникнет вопрос: хрена ты делала вечером в пятницу в клубе на Подоле? Милене хоть как придется напрячься.
Кобзарь откинулся на спинку лавки. Теперь тревожное выражение исчезло с его лица.
– Вряд ли опекун запретил ей ходить по клубам. И вообще, ситуация для нее выигрышная. Сидела, никого не трогала, ждала подружку. Подсел незнакомый тип, начал приставать, клеить. Отшила, он ушел. А потом убралась прочь и она сама, от греха подальше. Такую линию гнул бы я.
– Влез в Миленину голову.
– Всегда пытаюсь влезть в чужие головы и действовать, как действовали бы другие.
– Да знаю твою манеру. – Пасечник снова почесал нос. – Если б ты еще внимательнее при этом был. Импровизируешь много.
– У тебя учусь.
– Не ври. Я сто раз подумаю, прежде чем сделать.
– Но все равно учитываешь все изменения обстоятельств. И действуешь так, как они того требуют. Я тоже.
– Ага. Только обстоятельства почему-то в основном против тебя. – Игорь бросил взгляд на часы. – Ну, поговорили. Дай бог, чтобы все сложилось, как думаем. На Головко чтобы тоже ничего не упало.
– Ага. Свистун всем рассказал, что делал. Санкцию от начальства на это получил. Мы оба понимаем: именно тут безопасно. Кто бы ни был замешан в том деле – каждый будет молчать.