НЧЧК. (Трилогия)
Шрифт:
Чушь собачья, не нужен был никакой тактильный контакт для этой процедуры, да и разницы особой для меня не было, открыты у него будут глаза или нет. Просто мне нестерпимо хотелось взять его за руку… на прощание… и не хотелось, чтоб он это понял. А повода не было, вот я его и придумала.
Что до блокировки, то это действительно было быстро, и я практически уверена, что не больно. Наглухо запечатать все ментальные каналы, замкнуть систему саму на себя. Получилось все гораздо легче, чем я ожидала, так что я смогла еще целую минуту просто сидеть и держать его за руку. Но вечно это длиться, конечно, не могло.
– Вот и все. – Я осторожно отняла ладонь и глянула на часы.
– Ничего вроде бы не изменилось. – Эрин повел плечами,
– А ты и не должен ничего чувствовать. Разницу потом заметишь. – Остановить взглядом секундную стрелку не получилось, она неумолимо пробежала очередной круг. И в самом деле, пора заканчивать. – Твой поезд сейчас подадут. Пойдем, я провожу тебя до вагона.
Само прощание на перроне получилось скомканным. Эринов мобильник без остановки взрывался пронзительными звонками, словно все знакомые одновременно истосковались по голосу эльфа. Звонил оборотень Френк, ставший личным телохранителем Наследницы, и передавал от неё привет с наилучшими пожеланиями, звонил Дзир – уточнить, когда встречать героя на вокзале, звонил Ытхан – поздравлял и ругался, а еще так некстати напомнили о себе леди Лаириэль, родители Линдиссэ и пресс-атташе Владычицы. Эрин что-то говорил в ответ, не слишком задумываясь о смысле слов и неотрывно глядя на курившую сигарету за сигаретой напряженную Нолвэндэ. Ей безумно шла и эта прическа, и пресловутая аристократическая бледность, и безупречный с точки зрения покроя деловой костюм столь любимого мыслечтицей оттенка оливкового.
Когда до отхода «Короны Дарина» осталось пять минут, Эрин решительно отключил телефон, но и это не помогло. Любые слова застревали в горле. Просить прощение поздно, объясняться… уже вроде бы все всем ясно и понятно.
– Пожалуй, я пойду.
– Да, тебе пора, – кивнула Нол. – Удачи.
– И тебе.
Он хотел было обнять девушку на прощание, но постеснялся, словно подросток, до немоты смутился собственных мыслей и поспешил скрыться в вагоне.
Эрин не стал выглядывать в окошко, а Нол – махать вслед ладошкой. Она просто развернулась и ушла, не оборачиваясь.
Гномские поезда никогда не нарушают свое расписание; «Корона Дарина» отошла от перрона вовремя. Очень вовремя, во всех смыслах. Задержись «Гном-Экспресс» хотя бы еще на минуту – и я не выдержала бы больше. Кто знает, чем обернулись бы эти долгие проводы? Вряд ли лишними слезами. Но вот схватить его за руки, удержать, заорать на весь вокзал: «Не уезжай! Балрог тебя подери, подай рапорт, попроси о переводе, сделай же хоть что-нибудь, чтобы остаться! Здесь, со мной… Неужели ты этого не хочешь?!» Сделать все это – и расплатиться потом, как водится. Не только потому, что эльфийские клятвы нерушимы и не прощают попыток их преступить. Не потому, что месть судьбы за такие попытки будет скорой и жестокой, как уже неоднократно проверено моими дорогими предками. В конце концов, что стоят эти клятвы и отчего бы в очередной раз не проверить их на прочность? Нет, не поэтому, совсем даже не поэтому. Если бы дело было только в клятве или только во взаимном недопонимании! Проклятье, да я тогда была бы счастлива побороться! В конце концов, борьба – она у нас в крови. Сами создаем себе трудности, сами преодолеваем. И если стены нет, то мы ее с удовольствием построим, дабы было потом, что пробивать головой.
Но на самом деле все гораздо хуже, серьезней и страшнее. Я нынче имею эксклюзивный и неограниченный доступ к сознанию и разуму моего… нет, проклятье! Не бывшего! Единственного и незаменимого возлюбленного, и другого не надо. Так сколько же он сможет терпеть постоянное напряжение? Жить с оглядкой на мои возможности, постоянно ожидая, что я захвачу власть, внушу ему что-нибудь, заставлю действовать так, как мне угодно.
А ведь я себя знаю. Так вполне могло бы быть.
Поэтому расставаться надо было сейчас, пока все еще вроде бы ясно, вроде бы сказано, а что не сказано, то подумано, но все равно уже решено. Сейчас, пока на это хватает и силы, и воли. И будь благословенны гномские поезда, которые никогда не выбиваются из графика!
А то, что потом, уже в машине, меня наконец-то окончательно накрыло осознанием потери, и я уткнулась лбом в баранку и просидела так… не знаю, сколько времени… это уже не важно. Ведь это было потом, и никто меня не видел, а если кто и видел, то кому было до этого дело?
Здравствуй, любовно и прочно возведенная стена!
Привет, лобовая броня многомудрой эльфийской головы!
Стена, это лоб. Лоб, это стена. Ну что, начали?
Затем я куда-то ехала, долго и неторопливо, этак медитативно-размеренно наматывала километры прибрежной трассы, удивительно пустынной для этого часа и времени года. Благо, объемы бака «Нуэно-Патриота» позволяют заехать достаточно далеко, чтоб создать иллюзию успешного бегства от себя. Остановилась на берегу, в незнакомом, но красивом месте, где было все, что нужно: и серая скала, и песок у ее подножия, и холодное северное море; вылезла из машины, залезла на капот и села там, скрестив ноги и уставившись куда-то на линию горизонта. Не знаю, сколько я так просидела, но очнулась от холода, под первыми звездами.
Ну, вот я и одна. Был у меня в жизни рыцарь и орденоносец, безупречный и невыносимый зануда, благородный синеглазый милорд ап-Телемнар – а теперь нет его. Уехал.
Значит, начинаем учиться жить без него.
Я покурила, меланхолично пересчитывая загоравшиеся одна за другой звезды, прихлопнула одинокого комара, села в машину и вырулила обратно на трассу. Лирика кончилась, господа и дамы. Пора начинать жить.
Глава 16
Столица.14 июля – 21 сентября
Возвращаться – плохая примета. Тем паче на пепелище… всего. По ощущениям здорово похоже на тычок дровским шокером в солнечное сплетение.
В квартиру напротив вселился новый жилец – молодой паренек-гоблин, присланный по распределению, и какой-то умник не придумал ничего лучше, чем перетащить коробки с вещами Нолвэндэ на территорию Эрина. Вместе с засохшим букетиком ирисов. Именно он, этот несчастный цветочный труп, стал первым, что увидел ап-Телемнар, зайдя к себе в дом. Поэтому эльф, несколько минут обреченно посозерцав столь яркий и недвусмысленный символ, развернулся и сразу же отправился на работу. Да как ушел, так и вернулся, но только через три дня, когда ему стало не до блужданий тропами скорбных аллегорий погубленной любви.
Мудрое руководство вывалило на новоиспеченного майора такое количество работы, что о разбитом сердце он забыл уже по истечении первых суток трудового подвига, как, собственно, и о прочих внутренних органах. На дворе стояло лето, энчечекисты отправлялись в тарифные отпуска, а преступный магический элемент не дремал. Кому-то же надо было оставаться на страже Закона и Порядка, кому, как не нашему несгибаемому борцу с вампирами, оборотнями и магами-рецидивистами. Кому-кому? Майору ап-Телемнару, естественно. Ытхан тут же назначил эльфа исполняющим обязанности начальника следственного отдела, одновременно вкатив строгий выговор с лишением квартальной премии за либрусека и нарушение всех мыслимых инструкций.