Не бойся друзей. Том 1. Викторианские забавы «Хантер-клуба»

Звягинцев Василий Дмитриевич

– Пусть Герта прочтёт мне что-нибудь японское, связанное с нашим неожиданным знакомством… Знаете, есть там у них обычай обмениваться стихами по случаю…

Мятлев произнёс эту рассчитанную на безусловное поражение Ляхова и самой Герты фразу с мало скрываемым торжеством. Ничего ведь не придумает, а он уже приготовил в уме пару хокку с соответствующим прозаическим сопровождением, одновременно и примиряющим его с девушкой, и чуть-чуть, но унижающим Вадима. Нужно ведь подравнивать шансы?

Герта, делая вид, что глубоко затягивается длинной и тонкой сигаретой, на самом деле только в рот набрав

дыма, медленно выпустила его носом. Исключительно «для понта», как здесь говорится, при этом став изумительно похожей на эпизодическую актрису, точно так же курившую длинную папиросу в белом Севастополе накануне эвакуации, в фильме «Хождение по мукам». Улыбнулась так, что у простого человека мороз бы по спине пробежал, а Мятлев возбудился совершенно непристойным для взрослого человека образом.

– Японское? Прочту, – снова усмехнулась она.

И тут же, без малейшей паузы, произнесла с нужными интонациями:

– О, радостный миг! —Наверно, подумал каждый,Кто ждал во тьме.Взошла над зубцами горОсенней ночи луна.

Слегка задумалась, уперев взгляд прямо в глаза ошарашенному точным попаданием текста в ситуацию Мятлева, прочитала ещё одну танку:

Гляжу без конца,Но это не может быть правдой.Не верю глазам.Для ночи, для нашего мираСлишком ярко горит луна.

Не вставая с места и почти не двигаясь, выражением лица и лёгким жестом изобразила, будто ничтожнейшая из гейш в восхищении шепчет своему сегодняшнему господину прославляющие его слова. А «луна» в японской традиции как раз и обозначала нечто прекрасное, одновременно недоступное и восхитительное.

Ляхов победно улыбнулся, словно действительно выиграл дорогой коньяк (а что, сам назвался, пусть и ставит, перед дамами лицо терять не захочет), Вяземская чуть дрогнула уголками губ, довольная, что всё идёт как надо. Герта, перестав быть гейшей, вернула себе абсолютно нейтральное лицо, с каким в строю ожидают команду: «Равняйсь! Смирно!»

Мятлев вздрагивающей рукой разлил всем шампанского, не ожидая, когда это сделает официантка.

– Ещё, Герта, прочитайте что-нибудь ещё, но в другой тональности.

Даже Вадим не понял, действительно ли так его потрясли декламаторские способности баронессы или он отыгрывает этюд «восхищённый поклонник»?

Герта улыбнулась совершенно очаровательно. Если б это сделала другая девушка и на неё, полуоткрыв рот смотрел бы не этот человек, вполне можно было подумать, что тайное соприкосновение душ состоялось.

Но хокку, произнесённое ей, как-то не совпало с предыдущим.

Вот причуды знатока.На цветок без ароматаСел мотылёк.

«Теперь, господин генерал, как хотите, так и понимайте. Ну Герта, какой ты молодец! Я б тебя инструктировал, и то так не угадал…»

Генерал всё понимал правильно. Хитёр

он был от природы и по должности, предлагая девушке посоревноваться именно в японской классике. Её-то Мятлев изучил напрожог, ещё в студенческие годы, сначала просто для собственного удовольствия, а потом оказалось – и в личной жизни, и в служебной деятельности очень пригодилось. Прав был Карл Маркс, заявив когда-то: «Не бывает бесполезных знаний».

Он сделал задумчиво-печальные глаза, прищурился, улыбочку изобразил и стал вдруг очень похож на самурая, культурно отдыхающего между походами на веранде своего родового замка из рисовой бумаги.

Перед вишней в цветуПомеркла в облачной дымкеПристыженная луна.

Раз началось состязание, посторонним вмешиваться не положено, и Людмила только взглядом сообщила Ляхову, что происходящее ей нравится.

Пируют в дни расцвета вишен.Но мутное вино моё бело.Но с шелухою рис мой чёрный.

Сделавшись тоже немного похожей на японку умелой гримасой, Герта печально вздохнула.

Вадим с Людмилой снова переглянулись. И оба посмотрели на Мятлева.

– Девушка, – взмахнул он рукой в сторону официантки. – Что там у вас на заветной полке в углу? «Курвуазье»? Принесите два, то есть две бутылки, я хочу сказать. «Пусть проигравший платит, кляня свою судьбу!»

Однако сам он проигравшим и плачущим не выглядел, совсем наоборот. Карта ему явно пошла.

– Ох и напьёмся сегодня на генеральский счёт, – радостно сказал Ляхов, потирая руки. Кто в этой игре выигрывал, так именно он. Только вообразить, как тщательно приготовил и снарядил ловушку Мятлев. Именно на себя.

А тот не успокаивался:

К утренним вьюнкамЛетит с печальным звономСлабеющий москит.

Совсем короткая пауза. Что же сейчас придумает сощурившая глаза и сложившая руки перед грудью прибалтийская красавица? Вадим, выучивший когда-то наизусть всего десяток хокку, знал, что умельцы могут состязаться часами, перебрасываясь сжатыми до нейтронной плотности мыслями и эмоциями.

Надо же, нашла. Да ещё с каким подтекстом! Будто телепатически прочитала замысел Фёста.

Молись о лучших днях!На зимнее дерево сливыБудь сердцем похож.

Мятлеву пришлось сделать передышку, все выпили по рюмке честно проигранного им коньяку, и тут же его осенило:

Уж осени конец.Не верит в будущие дниЗелёный мандарин.

Но Герта была наготове. Будто перед её глазами прокручивался бесконечный свиток каллиграфически вычерченных иероглифов.

Повернись ко мне!Я тоскую тожеОсенью глухой.