Не бойся друзей. Том 1. Викторианские забавы «Хантер-клуба»
Шрифт:
Президент взял, оснований отказаться не было, хотя Контрразведчик непроизвольно дёрнулся.
Внутри лежал орденский крест, размером с Георгиевский третьей степени, но иной формы, выполненный из золота, с чёрно-белой эмалевой окантовкой лучей, с кольцом для шейной, сейчас отсутствовавшей ленты.
– Это не орден, макет, – пояснил Олег Константинович. – Пока не утверждённый, но исполненный в натуральную величину и из натуральных материалов…
– Действующая модель паровоза в натуральную величину, – вроде бы буркнул себе под нос Писатель, но все услышали.
– Вот именно, друг мой, вот именно, – немедленно отреагировал Император. – Вы и раньше, как я заметил, проявляли должную быстроту мышления, так я попрошу вас к себе в гости независимо от точки зрения политической.
Нет времени
Причём мнение это было совершенно дружеское. Без тени зависти или желания навредить, точно как непроизвольный вскрик – собрался то ли на мизер, то ли на тотус упасть, просчитал, заслабило, партнёру прикуп отдал. А там либо два туза в жилу, либо две «хозяйки». И тебе и ему одинаково, на двенадцати картах игралось. Но ведь обидно же! Сам Боб Власов, любимый партнёр, чуть не Капабланка в «префе», и тот в таких случаях едва не до слёз расстраивался.
Президент «макет» орденского знака принял. Внимательно его осмотрел, с особым вниманием прочёл «девиз»: «Рука всевышнего отечество спасла!»
– Это по какому случаю? – на всякий случай спросил, ибо в истории «параллельной», естественно, был не силён. Но что-то такое ему эти слова напоминали.
Что так называлась весьма популярная в тридцатые годы уже позапрошлого века драма Кукольника, Нестора Васильевича, изданная раньше «Ревизора» Гоголя и «Героя нашего времени» Лермонтова, он не помнил, но, как известно: «Высшее образование – это то, что остаётся, когда всё выученное забывается».
Император умел «руководить процессом». Не считал нужным отвечать сам, если подчинённые могли это сделать лучше или видел для себя «некоторый урон».
Не войсковой старшина Миллер, державший в руках коробку с наградой, а флигель-адъютант Ляхов, по незаметному знаку, ответил со всем возможным пиететом к любым проявлениям «щепетильности» [45] со стороны здешнего правителя. Так, «чтобы очень», как в грузинском анекдоте, этот Президент ему не нравился. Но – должностное лицо, официального почтения заслуживающее.
– Ваше Превосходительство! – Ляхов очень здорово умел «играть голосом», щёлкать каблуками любой надетой на нём обуви и вообще выглядеть так, что «проникались» и начальствующие мужчины, и самые красивые женщины, вроде Майи Скуратовой. – Данный орденский знак Его Императорское Величество решил учредить в ознаменование разгрома вторгшихся на территорию Империи банд, проникших туда с подконтрольной Вам территории. Имевших в своём составе чеченских и иных кавказских, вкупе с иными исламистами сепаратистов, украинских и прибалтийских фашистов, а также и прочий наёмный сброд. Гвардия Государя совместно с доблестными Корниловской и Марковской дивизиями, пришедшими нам на помощь, навели в Москве и окрестностях «конституционный порядок». – Это сочетание Ляхов употребил специально. Чтобы понятнее было.
45
Щепетильность, по Далю – привередливость, склонность выискивать во всём неудобные, обидные для себя моменты.
– Простите, – не выдержал Контрразведчик. – Какими «корниловскими и марковскими»?
– Именно теми, о которых вы подумали, – почти издевательски сказал Ляхов. – Вам известны какие-нибудь другие?
– Но…
– Вас опять что-нибудь удивляет? – уж с этим «жандармским» генералом Вадим мог держать себя абсолютно раскованно и независимо. И не таких видали.
– Да, естественно, с первого раза это с трудом укладывается в привычные представления. А мы все и здесь присутствующий Государь откуда? У вас такой-то год, у нас приблизительно соответствующий, ну а в «третьей реальности» двадцатые прошлого века в самом начале. Точно так же люди живут, независимо от того, что на Главной исторической последовательности все они давно покойники. И связь с тем и нашим временем отлажена довольно чётко.
– Если существование вашего параллельного времени ещё может быть как-то объяснено, – сказал Философ,
– Да как же так? – в стиле Коровьева удивился Секонд. – Если вы хоть раз держали в руках любой предмет, изготовленный раньше текущего момента, то не можете не признать, что если реален сам предмет, то не менее реально место и время, где он был произведён. Конечно, в ньютоновой физике и марксистской философии эта точка и все ей предшествующие точки континуума недоступны. Про парадокс с убийством дедушки я тоже знаю. Суть вопроса в том и заключается, что вы рассматриваете слишком частный случай. Допустим, вы проехали железнодорожную станцию, и она для вас безусловно позади географически и в прошлом хронологически. Но только – в пределах системы «поезд-рельсы-расписание». Сама же она никуда не делась, с помощью автомобиля или вертолёта вы вполне можете туда вернуться, сделать какие-то упущенные дела, после чего на следующей станции догнать свой вагон, внутри которого за время отсутствия никаких значимых изменений не произойдёт, и в пункт назначения прибудете в положенное время…
Аналогия не показалась Философу корректной, и он немедленно захотел её оспорить, почти забыв об исходной точке дискуссии.
Увидев, что спор одинаково эрудированных людей обещает быть долгим и вполне может перейти в банальную склоку, Император сделал короткий, но сразу ставящий спорщиков на место жест.
«Что ж, сувенир он и есть сувенир, отчего и не принять? – думал Президент. – Что там за намёк Олег этим подарком обозначает – не суть важно. Только теперь нужно немедленно ответить чем-то равноценным».
Он передал коробку в руки Писателя, обвёл друзей вопросительным взглядом. На что ещё нужны советники? Подсказать необходимое решение в момент, когда сюзерен не то чтобы в растерянности (такого быть не должно, а следовательно, и не может), а по известным только ему причинам размышляет о чём-то другом, не менее важном.
Здесь у него под руками равноценного подарка не было, и где его взять? Хоть в Москву посылай специального человека, имеющего доступ к Спецхрану.
Тут и подфартило Контрразведчику. Без всякой специальной цели, просто – друзьям показать, заодно и пристрелять по бутылкам и другим подходящим целям прихватил он с собой попавший на днях к нему в руки пистолет «Гюрза», заводского производства, но побывавший в руках неких умельцев, превративших его в произведение искусства. Не иначе как в знаменитом ауле Кубачи над ним поработали (или в одном из мест лишения свободы, где «народные умельцы» что угодно изготовят, был бы заказ). Все металлические детали расписали золотой чеканкой, травлением по металлу и прочими изысками, всячески обыгрывающими наименование модели. На щёчки пустили слоновую, а скорее – моржовую кость, сплошь покрытую неповторяющимся орнаментом. Может, для какого «амира» то ли своего, то ли заграничного делали. Или – министру ко дню рождения.
Немного жалко было вдруг взять да отдать красивую игрушку. Так и выигрыш тоже светил немаленький, что с этой, что с другой стороны. А себе ещё найдём, особенно если весь «цех» накрыть удастся. Самое главное, пистолет был из той серии, что предназначалась под девятимиллиметровый патрон «Парабеллум». Такие и в параллельном мире наверняка найдутся [46] .
Не рояль в кустах, но около этого.
– Я сейчас, – сказал он Императору.
И бегать никуда не пришлось, только до машины дойти. При всём своём скептицизме и даже несколько вызывающем неприятии общеполагающей идеи Контрразведчик оказался профессионально «грамотным человеком». Чётко сообразил, что проще поверить в невероятное, чем остаться на перроне, глядя в хвост уходящему поезду. Журналист и Писатель явно уже поверили и «императору», и его свите, а они ребята хваткие, на пустую блесну не ловятся. Как бы не выиграли «поперёд него» редко выпадающий шанс. Текущий расклад в случае чего бо-ольшущий куш сулит.
46
Подразумевается, что все типы боеприпасов и марки оружия, произведённые до развилки 1918 года, аналогичны в обеих реальностях.