Шрифт:
Перехватив мой взгляд, таксист затормозил. Дверь распахнулась, и я с облегчением выбрался наружу. Здешним водителям, конечно, невдомек, насколько мучительна для приезжих поездка по убитой дороге, которую на Земле не назвали бы даже проселком.
Слабая гравитация и мало кислорода. За тридцать лет, что меня здесь не было, местные условия заметно ухудшились. Сердце билось
Шесть одинаковых, похожих на корыта зданий из бледно-зеленого, в грязных пятнах пластика занимали весь квартал. По грунтовой дорожке я подошел к номеру три «Межпланетные связи Конфедерации» — и едва не врезался в дверь, когда та передо мной не открылась. Я долго ее толкал и тянул, пока дверь наконец не поддалась моим усилиям.
В здании было немного прохладнее и меньше пахло серой. Я добрался до второй двери по правой стороне коридора — «Отдел виз и разрешений» — и вошел в кабинет.
— Разве у вас на Земле не принято стучаться? — спросил меня высокий, бледный, как мертвец, мужчина с иссиня-черными волосами.
— Во всяком случае, не в общественных учреждениях. Тем не менее простите мое невежество.
Он взглянул на встроенный в рабочий стол монитор.
— Вы, вероятно, Флэнн Спиви из Японии, что на Земле. Вы не очень-то похожи на японца.
— Я ирландец. Работаю на японскую компанию «Ичибан имиджинг».
Он ткнул куда-то на экране.
— «Ичибан» по-японски означает «номер один». Имеется в виду лучший или первый?
— И то, и другое, я думаю.
— Ваши документы.
Я выложил на стол оба паспорта и файлик с проездными документами. Несколько минут мужчина внимательно их изучал, затем сбросил все в первобытный сканер, который стал медленно считывать документы страница за страницей.
Наконец клерк вернул мне бумаги.
— Когда вы высаживались здесь двадцать девять земных лет назад, на Секе [1] было всего восемь колоний, представлявших две соперничающие политические силы. Теперь колоний семьдесят девять, причем две на спутниках, а политическая ситуация такова, что… В общем, в двух словах не расскажешь. А главное, почти во всех поселениях условия намного приличнее, чем в Космопорте.
— Ну да, мне говорили. Впрочем, я ведь не отдыхать приехал.
1
Seca (исп.) — бесплодная, пустая. (Здесь и далее прим. перев.)
Не так уж много планет, где космопорты находятся в приличных местах.
Он медленно кивнул и достал из ящика стола два каких-то бланка.
— И чем, хотелось бы знать, занимается консультант-танатолог?
— Помогает людям умереть.
На самом деле я, конечно, помогал умирающим прожить оставшееся время полной жизнью, но сейчас я об этом распространяться не стал.
— Интересно. — Он улыбнулся. — И хорошо за это платят?
— Нормально.
— Впрочем, я не помню случая, чтобы в этом кабинете появился хоть один бедняк. — Он протянул мне бланки. — С этим дальше по коридору, на вакцинацию.
— Мне уже сделали все необходимые прививки.
— Это требование Конфедерации. На Секе проводят несколько специальных тестов для возвращающихся ветеранов. В особенности для ветеранов Войны за консолидацию.
— Естественно. Анализ на нанобиоты. Но я прошел полное обследование, перед тем как вернуться на Землю.
Он пожал плечами.
— Таковы правила. Кстати, что вы им обычно говорите?
— Кому?
— Людям, готовящимся к смерти. Мы-то здесь, как правило, об этом не думаем — просто позволяем смерти прийти в свой срок. Конечно, каждый старается прожить как можно дольше, но…
— Тоже вариант. — Я взял бланки. — Но не единственный.
Я уже открыл дверь, когда клерк, смущенно кашлянув, сказал:
— Доктор Спиви… Если у вас нет других планов, я бы с удовольствием с вами пообедал.
Любопытно.
— Да, конечно. Я только не знаю, сколько времени займут у меня эти ваши процедуры.
— Минут десять-пятнадцать, не больше. А чтобы нам не трястись по скверной дороге, я вызову флоттер.
Сдача слюны и крови заняла времени даже меньше, чем заполнение бланков анализов. Когда я вышел на улицу, сверху, жужжа, опускался флоттер, а Браз Найтьян наблюдал за его посадкой с тротуара.
Последовал быстрый, двухминутный прыжок в центр городка, причем последние секунд тридцать флоттер пикировал так резко, что полет напоминал, скорее, свободное падение, от которого подкатывало к горлу. Выбранное Бразом заведение — кафе «Рембрандт» — оказалось помещением с некрашеными стенами, низким потолком и чадящими масляными лампами. Столь грубая попытка создать атмосферу шестнадцатого века была слегка сглажена мягким сиянием десятков репродукций с картин мастера, выполненных, по-видимому, какими-то люминесцентными красками.
Пышногрудая официантка в нелепом платье с оборками (тоже под старину) провела нас к столику под огромным автопортретом художника, которому больше пристало бы название «Блудный сын с девкой».
Я никогда раньше не видел местный «флагон» — плоский металлический сосуд с завинчивающейся пробкой. Он появился на столике первым и, судя по объему, вмещал достаточно вина, чтобы помочь и пищеварению, и непринужденной беседе.
Следуя рекомендации диетологов, я заказал себе порцию тушеных овощей: животные протеины Секи могли вызвать у меня сильнейший приступ ксеноаллергии. Среди прочего, чего я не помнил о своем предыдущем визите на эту планету, был вопрос о том, входили ли в наш рацион мясо и рыба местного происхождения. Но даже если я без всякого для себя вреда ел их тридцать лет назад, то сейчас вполне мог заработать белковую аллергию. Как сказал мне врач «Хартфорда», моей изрядно состарившейся пищеварительной системе могло оказаться не под силу расщеплять инопланетные протеины до безопасных аминокислот.
Браз учился на Земле, в Калифорнийском университете, за казенный счет (что обошлось недешево) и теперь, согласно контракту, обязан отработать десять лет на государственной службе — это равнялось четырнадцати земным годам. Он получил научные степени по математике и макроэкономике, но ни одна из них не пригодилась ему в скучной чиновничьей работе. Чтобы не терять квалификацию, Браз три раза в неделю преподавал и писал научные статьи, которые читали от силы десять-пятнадцать специалистов. К тому же все они не согласны с его умозаключениями.