Не было бы счастья…
Шрифт:
– Велимудр, – обратился к товарищу Удал, – ты у нас самый умный, давай, выручай, а то как-то без головы ходить некрасиво, да и куда есть – непонятно.
– Вот-вот! – поддержал товарища Ловкач. – И говорить чем прикажешь?
Велимудр поклонился императору, что восприняли как попытку государственного переворота. Воины отреагировали одинаково и быстро: раздался неприятный шипящий звук, свет от пламени свечей заиграл на отполированных клинках катан. Несколько шагов по направлению к гостям. Сосиноги поднял руку. Воины замерли, будто окаменели.
– Не делал
– Сам знаю! – огрызнулся Велимудр и обратился к императору: – Ваш подарок слишком ценен, и поэтому мы не можем его принять.
Ловкач фыркнул как пёс, которому подсунули онучи недельной носки. Удал врезал ему локтем под дых, мол, держи себя в руках, пока есть чем. И за что. Харакири Ширехари выпал из комы и быстро перевёл сказанное. Император отреагировал как каменное изваяние. Наступила новая пауза. Причём по лицу лидера джапонцев что-либо понять никак не удавалось, оно осталось абсолютно бесстрастным и неподвижным, как маска.
– Ну что, панихиду заказывать или лучший столик в харчевне «Самвой»? – поинтересовался у товарища Ловкач.
– Подождём, – ответил Велимудр. – У них быстро отвечать не принято.
Прошла минута, другая, третья… Ловкач не выдержал, затеребил локоть Велимудра.
– Он заснул, что ли?
И тут император что-то рявкнул страшным голосом.
– Проснулся, – радостно воскликнул Ловкач. – Только непонятно, к худу или добру.
– Его импелатолское велисество говолит, – перевёл толмач, – что если вы не можете взять его подалки, тогда вам будет дозволено поцеловать подол его кимоно.
– Да он издевается! – прошипел Ловкач.
– Нет, – пояснил Велимудр, – целование одежд императора считается второй по значимости милостью и наградой. Выше – только кимоно и пояс «с плеча».
– А ноги ему не помыть? – прошипел Ловкач.
– Это третья по значимости милость, – злорадно заметил Велимудр.
– Так он что, будет нам всё это предлагать? – возмутился Ловкач.
– Ты прав, – вмешался в разговор Удал, – надо с этим заканчивать, а то мы так до самого утра здесь задержимся. Велимудр, придумай что-нибудь.
– Попытаюсь.
Он сделал осторожный крохотный шажок вперёд. Воины дёрнулись, но император снова поднял руку, и они застыли. Велимудр поклонился в пояс.
– Ваше императорское величество, сия награда слишком велика есть, поэтому и её мы принять не можем. Но вы имеете то, что будет адекватно нашей помощи. Это удивительные шахматы-самоигры…
Он не успел договорить последнее слово, а Сосиноги ка-а-ак заорёт что-то. Потом ка-а-ак вскочит. Воины у канделябров оттаяли, мечи снова оказались в руках. Удал через вопли императора услышал, как затрещали тетивы натягиваемых луков. В промежутках между развешанными полотнищами мелькнули тёмные тени. Матовым светом блеснули наконечники стрел.
– Ну, парни, – сказал Ловкач, – приятно было иметь с вами дело. Жаль, что недолго.
Император успокоился так же внезапно, как и вспыхнул. Пятая точка коснулась подушек, противоположная ей часть приняла бесстрастное выражение. Рот открылся, рявкнуло. Один из стоящих рядом в цветастых одеждах поспешно исчез. Не прошло и секунды, как он появился с широкой и толстой доской, поверхность которой разделена на чёрные и белые клетки. Когда её переворачивали, что-то грохотало внутри. Император взглянул на доску, в глазах промелькнуло сожаление, кивнул. Человечек подошёл к троице и протянул подарок. Велимудр улыбнулся, поклон, и только после пальцы коснулись шахмат. Сосиноги рявкнул что-то совсем непонятное и нечленораздельное.
– Подавился, что ли? – предположил Ловкач.
– Нас больше не задерживают, – пояснил Велимудр.
Харакири Ширехари кивком показал, что перевод верный. Трое друзей снова поклонились.
– Не разгибаясь, идём спиной к двери, – прошептал Велимудр.
– А задом гвозди из пола по пути не повыдёргивать? – прошипел Ловкач.
– Надо будет, ты из них ещё и косичку этим местом сплетёшь и в узелки завяжешь, – буркнул Велимудр. – И вообще не спорь, ты не у себя дома.
– Как это?
– Сейчас конюшня как бы часть Джапонии, и здесь свои традиции, – ответил товарищ. – Нарушишь – и башки лишишься.
Ловкач заскрипел зубами, но дошёл в полусогнутом состоянии до двери.
– Попадись мне ещё раз, – пробормотал он, – покажу ему наши традиции. Он у меня за здоровье будет пить в каждой корчме. А потом затащу поганца в баню.
– Если тебя не прикончат на выходе, – злорадно заметил Велимудр.
– Это почему? – спросил Ловкач.
– Конюшни, как я сказал, это как бы Джапония, где, как и у нас, действуют законы гостеприимства. За пределами конюшен уже другое государство, и в силу вступают иные законы, а точнее беззаконие. Короче, если мы ничего не нарушили и не оскорбили хозяев, здесь нас убить и отобрать шахматы не могут, но за дверью – ещё как.
– Посмотрим, – буркнул Удал.
Но ничего страшного не произошло. Более того, Удалу даже подарили роскошного жеребца. Тройка вскочила на коней и устремилась прочь из города. Стражники открыли восточные ворота бесплатно за один золотой, и вскоре Словенск оказался позади.
Три дня подряд они скакали, слезая с коней лишь на короткий отдых. Шахматы гремели так, что распугали всю живность в округе, поэтому настрелять дичи даже Удалу с его удачей и умением не удалось. Благо хоть денег князь дал много и по пути попадались селения, в которых покупали съестное. К закату четвёртого дня троица достигла долгожданной цели.
Перекрёсток действительно поразил. Вроде ничего необычного, только здесь сошлись не четыре, как обычно, а шесть дорог. Расположился он посередине широкой, идеально круглой поляны. И что любопытно – в траве поляны не видно ни одного древесного проростка, будто кто-то их старательно выкашивает. Тракты расходятся от центра, как спицы тележных колёс, под одинаковым углом друг к другу. Троица остановилась посреди перекрёстка.
– Что-то у меня от этого места мурашки по спине бегают, – проронил Ловкач.