Не было бы счастья
Шрифт:
Все, кроме меня, выразили одобрение.
Дядя Осип очень быстро вернулся с белым конвертом, запечатанным сургучом. Аркадий Борисович прочистил горло и зачитал документ.
Завещание Эммы Францевны претерпело некоторые изменения с тех пор, как я его видела. Уточнялось, что Елизавете Петровне Климовой отходило имение в Трофимовке вместе со всей обстановкой. Также прибавились имена еще трех наследников: внучатая племянница Полина Александровна Завьяловская получала на память наборную шкатулку для рукоделия, Владу бабушка завещала компьютер, а Федору - лошадь, которая до сих пор обитала в конюшнях Аркадия Борисовича.
Ариадна, услышав, что ей Эмма Францевна оставила коллекцию фермуаров, разрыдалась. Отец Митрофаний трогательно отпаивал ее крепким чаем.
Через некоторое время эмоции поутихли, мужчины вновь наполнили свои рюмки марочным коньяком, мы с Ариадной перешли на кофе.
– Интересно, почему Эмма Францевна так поспешила с завещанием? Как будто, предчувствовала свою скорую кончину, - печально вздохнул Аркадий Борисович.
– Мне кажется, что-то такое произошло в тот вечер, отчего она заторопилась, - предположил Федор.
– Владимир, ваш рассказ о партийных деньгах имеет какое-то касательство к Эмме Францевне?
Тот пожевал нижнюю губу.
– После того, как вы с Лизой застали меня в будуаре, было бы глупо отпираться.
– Как вы догадались, что она владеет анонимным счетом?
– Мне сказала Лиза.
Все уставились на меня. Я отрицательно помотала головой, ничего не понимая.
– Ну, как же, Лиза?! Мы познакомились в Бадене, в гостинице, и Эмма Францевна показалась мне забавной старушкой из бывших господ… Полгода спустя я проводил одно журналистское расследование и с удивлением обнаружил, что моя знакомая бабулька - «божий одуванчик» раздает российским предпринимателям кредиты на такие суммы, что даже хваленый Международный Валютный Фонд побледнел бы. И тогда я вспомнил, что ты сказала в тот злополучный вечер в Бадене… Мне неловко говорить об этом, но ты, Лиза, была просто невыносима… Помнишь, ты ворвалась в мой номер, хотя я был… хм-м… не один, исцарапала моей гостье лицо, устроила в комнате настоящий погром, а потом заперлась в ванной и вскрыла себе вены осколком стакана. Мне пришлось взламывать дверь и вызывать скорую помощь. А когда я заматывал тебе руки полотенцем в ожидании доктора, ты плакала, и обещала рассказать, откуда у Эммы Францевны деньги, и раскрыть мне тайну анонимного счета. Я тогда не поверил тебе, думал - очередная ловушка экзальтированной дамочки, и отделался какими-то шутками… Ну, Лиза, не отпирайся!
Влад взял меня за руки и повернул их запястьями к себе. Его брови поползли на лоб. Понятное дело, ведь, никаких шрамов на моих руках не было.
– Как же так?
– поморгал он ресницами.
– Ведь я собственными глазами…
– Влад, скажите, - отвлек его Федор.
– Вы не просили Эмму Францевну спуститься вниз, чтобы обсудить… гм-м… некоторые вопросы, связанные с партийными деньгами?
– Вы хотите спросить, не стал ли я причиной гибели Эммы Францевны? Нет, после кофе мы сразу сели играть, а Эмма Францевна пожелала нам «спокойной ночи» и поднялась к себе. Больше я ее не видел.
– Она погибла между одиннадцатью и двумя часами ночи, - вклинился Аркадий Борисович.
– Все это время преферансисты провели за столом в оранжерее. Никто ни разу не выходил. А если учесть, что Глаша и дядя Осип подписали завещание в начале двенадцатого, то получается, что мы, вчетвером, не можем быть свидетелями несчастного случая.
– Позвольте уточнить, - сказал Федор.
– Мы с Елизаветой Петровной вернулись с прогулки в половине второго ночи и поднялись наверх по боковой лестнице. Эмму Францевну мы не видели. Остается полчаса отпущенного Вами, доктор, времени на ее смерть. В эти полчаса я ничего не слышал, хотя светелка расположена рядом с роковым местом. Согласитесь, падение тела производит какой-никакой шум. И не забудьте о медном подсвечнике, который должен был звякнуть металлом… Дядя Осип, и Вы, Глаша, слышали что-нибудь подозрительное?
– они переглянулись и покачали головами.
– Вы, Ариадна, обратили внимание на лязгающий звук. Но боковая лестница расположена так далеко от оранжереи, что Вы не смогли бы его услышать. Отсюда получается, что Эмма Францевна имела возможность упасть только с парадной лестницы. Вопрос: каким образом ее тело к утру оказалось у бокового входа?
Все молчали, переваривая услышанное.
– А она не могла упасть с одной лестницы и доползти до другой в поисках помощи?
– подала голос Ариадна.
– Нет, - ответил доктор.
– С такими травмами, как у нее, смерть наступает почти мгновенно.
– То есть, кто-то перенес тело Эммы Францевны с одной лестницы на другую? Но зачем?
– изумилась «Царица египетская».
– Видимо, чтобы обнаружили не сразу, - предположил Влад.
– Но кому это могло понадобиться?
– Очевидно, тому, кто был заинтересован в ее смерти, - усмехнулся отец Митрофаний.
– И я, кажется, знаю, кто это был.
– Кто?
– воскликнули мы хором.
– Тот, кто получает наибольшую выгоду. А кто у нас после оглашения завещания приобретает больше всего? Елизавета Петровна! Все загалдели, я вскочила и собралась убежать, но Федор удержал меня за руку.
– Елизавета Петровна не могла перенести тело Эммы Францевны на другую лестницу, так как мы все время были вместе.
– Вы, Федор Федорович, в Лизу влюблены, посему вам веры нет, поправил очки батюшка.
– Сообщник из вас замечательный получается. Федор хотел ответить резкостью, но тут я подала голос: - Вы ошибаетесь, отец Митрофаний, по завещанию я получаю меньше всех наборную шкатулку для рукоделия. Я - не Лиза, я - Полина. Все опять повскакали, загалдели и долго не могли успокоиться. Даже Глаша пробудилась и по-птичьи водила головой, причитая: «Ой, что делается, ой, что делается». Потом страсти улеглись, все взяли по чашке кофе, и я рассказала в общих чертах о том, как попала в дом Эммы Францевны.
– Вот дурак!
– застонал Влад, обхватив голову руками.
– Обвели меня вокруг пальца, как мальчишку.
– Простите, а где же настоящая Лиза?
– встрепенулся дядя Осип.
– Думаю, Глаша знает. Без ее участия в этом доме ничего не происходит, - предположила я.
– Померла она, померла, сиротинушка.
Все оцепенели.
– Как умерла?
– не поверил Аркадий Борисович.
– От чего?
– Руки на себя наложила, целый флакон моей настойки из корня ландыша выпила. От несчастной любви. Вон к нему, - кивнула она в сторону Влада.
Как по команде, мы развернулись в его сторону.
– Что вы на меня смотрите! Я тут ни при чем. Мы с ней год не виделись!
– Влад, что было в письме к Лизе, которое вы передали через Галицкого?
– нахмурился Федор.
– Я предлагал ей деловую сделку: процент от моего гонорара за то, что она сообщит реквизиты анонимного счета. Это была бы бомба, серия разгромных статей об истории возникновения партийных капиталов, их судьбе и целях, на которые они используются. У меня договор в издательстве уже подписан, сроки поджимают… Теперь - все коту под хвост.
– Где похоронили Лизу?
– поинтересовался дядя Осип.
– За церковной оградой, как самоубийцу. В орешнике, у полянки с незабудками. Да только Божий человек и ее выкопал, да в омут спустил, я сама видела.
– Господи, что ж за монстр, этот Божий человек!
– воскликнула Ариадна.
– Так, может, это он тут в доме похозяйничал, и тело Эммы Францевны на другой лестнице пристроил?
– Нет, к тому времени он уже был мертв, - разочаровал ее Федор.
– Как мертв?!
– ахнул отец Митрофаний.
– Не верю!
– Напрасно. Мы с Лизой нашли его тело, когда в лесу гуляли в тот день. Боюсь, вы, батюшка, теперь не узнаете, где лежит клад. Эту тайну он унес с собой.
– Что с ним случилось?
– Э-э… утонул.
– Пресвятая Богородица!
– закрестилась Глаша.
– Вот страсти-то, сначала - Мустафа, теперь - Божий человек… Прямо мор какой-то… Знать, без нечистой силы не обошлось…
В доказательство ее слов откуда-то сверху раздался протяжный, леденящий душу, вой.
– Гоша!
– ужаснулась я.
– Он же с утра сидит в моей комнате некормленым!