Не чужие
Шрифт:
— Простите, товарищ генерал, но ваши выводы неверные. Никому дорогу я не переходил, — стиснув зубы, произношу я. Чувствую, что надвигается что-то нехорошее. Я ещё ощущаю себя провинившимся школьником, которого отчитывает директор.
— Я на дурака, что ли, похож? Сначала из министерства приходит запрос на тебя. Я обрадовался, думал, может, переведут тебя на местечко потеплее, а потом все затихло. И вот две недели назад замминистра обороны собственной персоной посещает нашу тренировочную базу. Разговаривает с тобой о чем-то за закрытой дверью, после чего к нам присылают проверку за проверкой
— Так точно, товарищ генерал, — все, что мне остается сказать в этой ситуации. Отдаю ему честь и быстрым шагом покидаю кабинет.
В висках стучит, все изнутри наполняется чернотой. Объясняться с Титовым и оправдываться я не собирался, мои речи ему ни к чему. В одном он прав: из-за меня не должен никто пострадать. Поэтому выдвигаю ящик в своем рабочем столе, достаю телефон и, словно в трансе, быстро печатаю сообщение той, с кем предпочел бы вообще не встречаться.
Я: “Привет. Как насчет ужина сегодня вечером? Если занята, можем договориться на какой-то другой день”.
Ответ не заставляет себя ждать.
Лера: “Неожиданно. Мне казалось, ты ясно дал понять, что между нами ничего не может быть. А сейчас твое приглашение на ужин слишком смахивает на свидание”.
Я зло усмехаюсь. “Словно сама не знаешь, что изменилось”, — вот что хочу ответить ей, но вместо этого пишу другое:
“Да или нет? Предложение действует всего минуту”.
Вести с ней длинные разговоры не собираюсь. С этого момента ненависть к ней — единственное, что я чувствую.
Лера: “Да. Сегодня в восемь нормально?”
Я: “Заеду за тобой”.
От Леры прилетает эмодзи “смущаюсь”. Я блокирую телефон и поднимаюсь со стула. Хватаю ключи от машины. Сегодня можно уйти пораньше. Тем более причина ведь веская. Я, можно сказать, спасаю задницы сослуживцев.
По дороге домой в моей голове медленно вырисовывается план действий. Что ж, девочка Лера, придётся тебя получить по-взрослому, чтобы в следующий раз думала головой и парней с помощью папочки арканом не ловила.
Глава 25. Лера
Давид пригласил меня на свидание.
Не могу в это поверить.
Еще несколько дней назад я поддалась хандре, окончательно убедившись в том, что пора вычеркивать эту глупую любовь из своего сердца, а образ Леонова — из головы, а сегодня мне пришло от него сообщение, в котором он явно дал понять, что не против встретиться со мной.
Я не сразу догадалась, кто мне написал. Ведь номер Леонова я удалила, но три последние цифры
После случая в бане я была полностью раздавлена. Давид был так близко ко мне, целовал меня, ласкал, я чувствовала твердость его члена, а потом его словно перемкнуло и передо мной предстал все тот же холодный и циничный Леонов. Возбуждение словно рукой сняло, а его взгляд мог остудить даже вулкан.
Обида была настолько жгучей, что я проплакала всю ночь, пока Давид спал, и жалела, что не взяла свою машину. Так могла бы сорваться с места посреди ночи и уехать домой, а не ждать утра.
Мое подавленное состояние заметил даже отец. Пытался поговорить со мной, но я отмахнулась от него, уверяя, что со мной все в порядке.
Давид больше ничего не пишет, я же вскакиваю с кровати и мчу к шкафу. Взгляд скользит от полки к полке, я пытаюсь выбрать на завтра наряд, от волнения и руки, и коленки уже начинают подрагивать.
Я пытаюсь понять такую резкую перемену в решении Давида держаться от меня подальше. Неужели тоже что-то почувствовал? Это случай в бане так повлиял на него? Он ведь хотел меня. Не меньше, чем я его. Давид может отрицать это, но реакция его тела на меня красноречивей любых слов.
Дождаться вечера следующего дня очень сложно. Я не могу найти себе место. Записалась в студию красоты, где мне сделали укладку и легкий макияж. Потом перемерила множество нарядов и никак не могла определиться с выбором.
— Куда-то собираешься? Сверкаешь, словно новогодняя ёлка, — усмехается отец, когда я пробегаю мимо него в гостиной, пытаясь отыскать в доме свой зелёный шелковый шарф.
— Погулять иду, — с трудом прячу счастливую улыбку.
— На свидание, что ли? — с подозрением смотрит на меня папа, его бровь вопросительно ползет вверх.
— Что? Нет! С чего ты взял? — испуганно спрашиваю я, потому что боюсь, что отец начнёт задавать слишком много вопросов. Или ещё хуже: вдруг решит, что Давид недостойная партия для дочери Смоленского, и запретит мне с ним видеться?
— Ну, ты разоделась словно на бал, — хитро щурится отец. — Прическу сделала, накрасилась. Это очень подозрительно, и напрашивается лишь один вывод.
— Все-то ты замечаешь, папа, — качаю головой и смущенно отвожу взгляд в сторону. — Ну да, на свидание, — все же признаюсь я.
— Я же говорил, что одумается твой майор. Или ты не с ним?
— С ним, — мечтательно улыбаюсь я.
— Хорошего вечера тогда. Только чтоб дома к одиннадцати была, — переходит на строгий тон отец.
— Ну пап, я уже не маленькая. Ой, все, мне пора, — сжимаю в руке телефон, на которой пришло сообщение от Давида. Он уже на месте.
Машина Давида припаркована у ворот. Он не встречает меня, не открывает мне дверцу автомобиля. Я юркаю в салон и смущенно поднимаю взгляд на мужчину.
— Привет, — улыбаюсь, не зная, как вести себя после всего, что между нами произошло. А ещё безумно боюсь, что Давид в очередной раз передумает и отправит меня домой.
— Привет, — даже не взглянув на меня, отвечает он и заводит двигатель.
Я подавляю в себе разочарование, потому что рассчитывала на поцелуй, а его не случилось.