Не чужие
Шрифт:
— Куда поедем? — спрашивает он, выворачивая руль и выезжая на дорогу. Я же стараюсь не пялиться на него и вести себя так, словно абсолютно не заинтересована в этом свидании.
— Ты меня позвал на ужин, так что тебе и выбирать, — произношу я, сама же нервно тереблю край шарфа.
— Я надеялся, что у тебя есть любимое место, потому что я редко бываю в ресторанах, разве что в пивных с друзьями. — Он бросает в мою сторону странный взгляд. — Но вряд ли тебе такое понравится, — криво усмехается он, добавляя после паузы.
— Я
Пока что между нами настоящая пропасть, с последней встречи ничего не изменилось. А неловкое молчание в боулинг-клубе можно будет смягчить игрой.
— В боулинг так в боулинг, — соглашается он без особого энтузиазма и тянется к проигрывателю. Перелистывает несколько треков, пока не находит нужный.
Салон наполняется спокойной мелодией. Рядом с Давидом я чувствую себя самой счастливой. Но из бойкой девушки отчего-то превращаюсь в смущенную и неуверенную влюблённую дурочку.
— Как на работе? — спрашиваю я, ерзая на сиденье и смотря в окно.
— Как обычно. А как у тебя? Успела влипнуть во что-то за две недели, что мы не виделись?
— Моя чёрная полоса закончилась, так что ты со мной теперь в полной безопасности, — пытаюсь пошутить я, но Давид шутку не оценивает. Все так же сосредоточенно смотрит на дорогу и напряжённо сжимает пальцами руль.
Остаток дороги мы проводим почти в молчании. Перекидываемся несколькими ничего не значащими фразами, ловим короткие взгляды друг друга и делаем вид, что слушаем музыку, хотя на самом деле я даже не могу сказать, какая песня звучала перед треком, что играет сейчас.
Атмосфера между нами накалена. У меня вообще создаётся ощущение, что Давиду неприятно общение со мной, но я быстро выбрасываю эту мысль из головы. Ведь иначе он не позвал бы меня на свидание.
— Это же свидание? — на всякий случай уточняю я, поражаясь своей смелости.
— Как пойдёт, — загадочно усмехается Давид.
— Тогда где мои цветы? — ради шутки спрашиваю я и замечаю, как сжались челюсти мужчины. Решаю, что мне стоит и дальше держать язык за зубами, чтобы не испортить остаток вечера, ляпнув лишнего.
Проехав полквартала, Давид неожиданно сворачивает на обочину. Машины позади нас громко сигналят, я испуганно хватаюсь за ручку двери, пытаясь понять, в чем дело.
— Я сейчас, — резко произносит Давид, включает аварийку и покидает салон.
Он ёжится на холоде, куртка осталась в машине, на улице минусовая температура. Закуривает на ходу и направляется… в цветочный магазин. Черт, я ведь пошутила!
Лицо горит от стыда. Теперь он решит, что я избалованная и капризная папина дочка. Возможно, стоит позвонить ему и сказать, чтобы возвращался? Нет, лучше этого не делать.
Минуты кажутся вечностью, я чувствую, как мое тело бьет мелкая дрожь. Волнуюсь до чертиков. Я представляла себе наше свидание совсем по-другому, и мои мечты не имеют ничего
Мощная фигура появляется в дверях магазинчика, и я напряжённо наблюдаю за приближением Давида. В руках — букет ирисов, и на моем лице появляется лёгкая улыбка. Все же это свидание.
— Держи, — протягивает букет в мою сторону, и, когда наши пальцы соприкасаются, меня бросает в жар,
— Спасибо, они прекрасные. — Подношу к лицу цветы, чтобы вдохнуть их аромат, и прячу взгляд в ирисах. — Но не нужно было, я ведь пошутила, Давид, — смущенно улыбаюсь я и ловлю на себе его задумчивый взгляд.
Он смотрит на меня безумно долго, словно решает сложную задачу. Я не решаюсь отвернуться первой. Букет в моих руках кажется безумно тяжелым, а губы Давида — привлекательными. Я сама не замечаю, как подаюсь вперёд. Наклоняюсь к нему всем корпусом и тянусь своими губами к его.
Глава 26. Лера
В первое мгновенье ничего не происходит. Губы Давида плотно сомкнуты. Он замер и не двигается. Никак не реагирует на мой внезапный порыв, но и не отталкивает меня.
Поэтому я смелею, провожу языком вдоль его губ, легко прикусываю его нижнюю губу, оттягиваю ее зубами. И когда уже решаю, что не добьюсь взаимности, Давид внезапно приоткрывает рот, а его пальцы зарываются в волосы на моем затылке.
Он фиксирует мою голову, медленно отвечает мне. Наши языки переплетаются, жесткая щетина царапает нежную кожу моего подбородка. В одну секунду целомудренный поцелуй превращается в нечто иное. Порочное и неудержимое.
Я забываю, как дышать, прижимаюсь к Давиду всем телом, желая оказаться еще ближе. Забываю о цветах в своих руках, обо всем забываю. Есть только это мгновенье, губы желанного мужчины, наши сердца, что бьются сейчас в унисон, и дыхание — одно на двоих.
Из моего горла вырывается стон. Ладонь Леонова ползет вниз по спине, поглаживает поясницу, он обхватывает обеими руками меня за бедра, я приподнимаюсь, желая пересесть к нему, как вдруг рядом с нашей машиной кто-то начинает громко сигналить — мы перегородили заезд во двор, — и момент улетучивается.
Давид резко отстраняется от меня. Кладет руки на руль, дышит рвано и часто. Я дрожу всем телом, пораженно смотрю на мужчину, жалея, что все так быстро закончилось.
Мужчина берет себя в руки, переключает передачу и возвращается на дорогу. Кажется невозмутимым и безразличным. Ощущение, словно между нами вновь выросла пропасть. Как же сложно понять Леонова.
— Пристегнись, — хрипло произносит он, бросив на меня быстрый взгляд.
И вновь в нем нет ни тепла, ни намека на симпатию. Но то, что произошло между нами всего минуту назад, — прямое доказательство того, что я ему небезразлична.