Не дать воде пролиться из опрокинутого кувшина

Гусейнов Чингиз Гасан оглы

Мухаммед, я не верю в пророческую миссию твою!
– думал Абу-Талиб, направляясь в Каабу. И поза племянника при молитве - мекканцы её никогда не примут: не принято унижаться пред богами! Как отнестись к Мухаммеду новому, незнакомому? Приёмный сын, родной племянник. И сыну его Мухаммед стал как отец. Одна семья, кровью одной объединены, Аднановой! Что б ни случилось впредь - защитит, в обиду не даст! А как переступил ворота храма, несколько паломников, стоявшие тут же, почтительно его приветствовали. Вспомнились слова Бахиры про незамутнённое дарование Мухаммеда... что-то ещё тот говорил про племянника, запамятовал Абу-Талиб, сокрушаясь перемене.

39. Высвобожденный из скалы родник

– ...Научи меня своей вере, - попросила

Хадиджа.
– Хочу быть первой, кто уверует в тебя... Я это знала. - Что? - Что ты не такой, как все. Но думала, сочтёшь признание как назойливость женщины в любви к мужу. - Мужчины остерегаются буквально понимать и потому не верят. Обидно ей за прежние строки, резко отвергнутые Мухаммедом: мол, не его! Но и откровение ни с чем иным не сравнишь. Как и стихи, что слагались недавно. Долго колебалась, как вернуться к сказанному ранее Мухаммедом; и, может, удастся спасти сочиненное им? - Столько поэтического в услышанном, строки как стихи!.. - Не называй откровения стихами, если уверуешь. Но почему?
– Молчи, пусть говорит! - Тогда я сочинял, и это во мне говорил...
– Но не станет повторять, кто он, этот искушающий, дабы... Умолк.

– Но веришь ли ты сам, признайся (после паузы), в то, что только что сказал?! (и снова пауза) В сей миг?

– Прочь от меня!

– Но я есть ты!

– Обретший облик мой!

– И я тебя принудил, подчинив?!

Тебя, чья прозорливость пламенной натуры... - Умолкни! - Чья сила, бьющая чрез край... - Но сила неземная! - Пусть даже сила духа, что с того?!

(Умолкнув ли, исчез - или исчез, умолкнув?) Хадиджа ждала. - ...Несу ниспосылаемое теперь!
– сказал Мухаммед. - Но вера в единого Бога не новая! - Да, мы много говорили о ней. - Ты спорил, не соглашался! "Отщепенцы от язычества!" - кричали ханифам. А те дразнили сородичей-язычников, что отступили от веры предка - нашего Ибрагима! Дразнили их и арабы-иудеи: хранят не свои, чужие свитки - Авраамовы. "Покажите!
– это им мекканцы отвечали.
– То, что у вас, Писание иудеев!" Никто ни с кем не спорил - привиделось! Ханифы верили тайком. Но какая эта вера, если боятся признаться? Даже полны сомнений: Если бы я только мог знать, какой образ угоден Богу, - говорили, - сразу б его принял. Но я этого не знаю! Какой прок в вере, если скрываешь её? Боишься? Живешь в ней как в тайне? Стыдливо созерцаешь? Почему же назвал новую веру, как ханифы, исламом, а уверовавших - преданными?

Предавшимися! Вере Ибрагима? Единому Богу! Разве Бог не един для всех живущих на земле? Много слов - нужны действия! Но были Писания. Их не читали. А если и прочли - не так поняли! И снова - Чтение? Мы уверовали в то, что ниспослано нам, - Коран! Но и в то, что ниспослано было прежде?

Таврат, или Пятикнижие Мусы, - Божественное Писание, ниспосланное иудеям. Но и христианам ниспослан Богом Инджиль, или Евангелие.

Так что же? Разделить эти Книги?

Не разделить, а соединить, ибо все эти Книги - Божественные послания!

Разве не соединили их?

Да, но лишь христиане соединили Таврат и Инджиль как единую Книгу Бога: мол, вторая сокрыта в первой, а первая раскрывается во второй.

Но с этим не согласились люди Пятикнижия, не приняли Инджиль!

И взяли грех на душу перед Богом!

А что Коран?!

А Коран явлен Богом, чтобы подтвердить истинность прежде явленных обеих Книг!

И стать третьей?

Я о другом: мне надобно нести людям явленную мне Богом истину. Спасти от греха! Всех людей?

Мы некогда были частью единого племени, дети Адама и Хаввы! Я высчитал недавно. Пра-пра-прадед Ибрагима был пра-пра-пра-правнуком Нуха, а его пра-пра-прадед был пра-пра-пра-правнуком Адама! Но как можно докричаться до всех? Начать с наших племён, объединив их. Покончить с кознями и кровью. Хватит ли жизни? Я вспашу поле, а вы засейте его. - Но что станет с божками?
– спросила Хадиджа.
– У каждого племени

свой бог! И не один! - Ты пришла к тому, о чём я говорю: распри племён - как распри богов! Явиться, и чтоб ударом жезла - пастушьей палки, которую хранил как память одиночества, - забил высвобожденный из скалы родник, как некогда из-под ноги младенца Исмаила забил источник. Новый Замзам? - ... Дыхание Всемогущего Аллаха разумение даёт. О пророчестве ушедших рассказывали очевидцы: вдохновляемые Духом Божиим, пророки имели власть творить чудеса. ...В Мухаммеда сначала уверовала Хадиджа. Потому что жена? Мол, как убедишь других, если не убедишь жену? Но кто потом? С кого начать? Имена отовсюду раздаются - каждый спешит, чтобы именно он услышан был. Абу-Бакр? "Нет, не он, а я!" Возражает... но кто? Чей-то ещё голос: "Я раньше, чем Абу-Бакр, поверил, что Мухаммед явлен в мир пророком!" Разделяются принявшие ислам: До прихода в дом Аркама. В доме Аркама (где стали собираться сторонники Мухаммеда, чтобы его послушать, но об этом - впереди). После дома Аркама. Али? Да, у шиитов сразу после Хадиджи следует он. Приобщение малолетнего племянника к пророческой миссии Мухаммеда у суннитов в расчёт - популярное слово в купеческой Мекке - не принимается. И на первое место после Хадиджи ставится рассудительный Абу-Бакр, с чем шииты не соглашаются, и нескончаем спор. Что в нём, Коране? То, что вы себе выберете! Слово решающее? Свитки почтенные, очищенные руками писцов.

Ещё скажи! Ум-ил Китаб, или Мать Книг, в скрижали хранимая! Возвышенная Книга, и она полна мудрости, благую весть дающая. И для богобоязненных руководство, увещание для них! Но отчего умолк?! Откровение от Создателя небес и земли! Даёт различение между истиной и ложью, правдой и неправдой! Упомянуто в Писаниях первых!

Ведали о нём сыны ученые Израиля? Ведали - но исказили! И они, а следом другие и третьи! Другие - это кто? Тоже люди Писания! Варге будто кто приказал: Молчи и слушай!

В голосе Мухаммеда чувствовалась дрожь:

– Скажи, да не устанешь говорить: Господь - Единый Бог, нeт, помимо Heгo, божества иного! Сотвopённые нeбо и зeмля, смeняющиеся нoчи и дни, кopaбль, кoтopый плывёт пo мopю c пoльзoй для людей, вoда, чтo низвeдена Богом c нeбa, и oживлено eю сeмя пocлe cмepти eго, и pacceянная нa зeмле вcякая живность, и переменчивость движения вeтpoв, и oблaко, мeж нeбoм и зeмлёй Им ведомое, - но только ль это людям, paзyмеющим знaмeния?

Cкaжи, да не устанешь говорить: O Бoжe, Ты - Владыка всех владычеств! Tы дapyeшь влacть кoмy пoжeлaeшь, и oтнимаeшь влacть oт кoгo пoжeлaeшь, и вoзвeличивaeшь кoгo жeлaeшь, и yнижaeшь кoгo жeлaeшь. Tы ввoдишь нoчь в дeнь, и ввoдишь дeнь в нoчь, и вывoдишь живoe из мёpтвoгo, и вывoдишь мёpтвoe из живoгo!

Heyжто ждyт, чтoб к ним явился Бог в ceни oблaкoв и aнгeлы чтоб с Ним явились? И тогда поверят?

И Варгу вдруг осенило: Мухаммед, возможно, и есть тот пророк, о котором говорит Библия: явится, восстав против мерзостей, какие творят народы сии, прорицатель, гадатель, ворожея, чародей, обаятель, духов вызывающий, волшебник, вопрошающий мёртвых.

И Я воздвигну Пророка из среды братиев их, - говорил Бог Мусе, - вложу слова Мои в уста Его, Он будет говорить им всё, что Я повелю Ему. Не осуществлены ли эти Божьи слова?

"А Иса?" - спросил себя Варга. Иса знал эти библейские слова, но не претендовал на то, что он и есть тот пророк, а иудеи, отвратившиеся от Исы, пренебрегли заветом Мусы, когда он говорил, скорее всего имея в виду Ису: Слушайтесь его во всём, что он ни будет говорить вам.

И слова Исы, сказанные ученикам своим: Я умолю Отца, и Он пошлёт вам Предводителя [Утешителя?], который принесёт вам напоминание обо всём, что Я вам сказал, будет свидетельствовать обо Мне. И если Я не уйду, он не придёт к вам. И когда он придёт, он будет говорить вам о добре и зле, и о дне Суда. И говорить он будет не от себя, а передаст, что слышит. Он будет славить меня!