Не гадай на любовь
Шрифт:
— У тебя выходной, — бросил ему Кайлер, садясь на переднее сиденье. — Что, некому за руль сесть?
— Все заняты, а я не против, — бодро ответил тот, дождался, пока сядут Дея и Гаяр, и мягко тронул с места. По городу ехал плавно и неторопливо, как будто не он гнал вчера, как бешеный, по бездорожью. Дея вертела головой, рассматривая улицы Сигидалы. Невысокие дома из красного кирпича, пена цветущих акаций, блестящие стеклом и металлом автоматы с напитками, разрисованные снеговиками и зайцами лотки с мороженым, полосатые зонтики летних
— Была здесь раньше? — спросил Гаяр.
— Нет, — отозвалась Дея.
На самом деле она нигде не была дальше Озерного — дачного поселка под Эребой, где они жили с мамой и бабушкой. Проблема Деи была не только и не столько в капризном даре и отсутствии родословной. Их маленькая семья из трех, а теперь уже двух женщин жила бедно. Слишком бедно для столицы. Дея не могла себе позволить многого из того, без чего не мыслили жизни ее одноклассники. Не только в этой школе, в первой, обычной — тоже. А прозвище «нищебродка» еще ни одному ребенку не добавило уверенности в себе. Пусть Дея и научилась выглядеть бойкой, активной и уверенной. Есть разница между «выглядеть» и «быть на самом деле».
Ехали недолго, не больше десяти минут. Но этого времени хватило, чтобы из центра оказаться ближе к окраине. Тесные улочки сменились просторными участками с особняками в глубине, за деревьями и заборами. Кафе, магазинов, телефонных будок, автоматов с напитками здесь не было. Да что там, не было даже нормальных тротуаров. Широкая дорога, по сторонам — узкая дорожка, на которой мелькнуло несколько велосипедистов. И бесконечные заборы, за которыми видны только деревья.
За один из этих заборов и свернули. Широкие ворота распахнулись, пропустили авто и сомкнулись вновь. Подъездная аллея сделала несколько крутых поворотов. И наконец Дея увидела особняк, в который ее пригласили.
Он был больше главного корпуса их школы! Белоснежный и огромный, словно океанский лайнер из кино, рассекающий зеленые волны кленов, лип и акаций. С колоннами, широкими ступенями, высокими арочными окнами в четыре ряда и парой мраморных львов у дверей. Дея так засмотрелась, что даже не поняла, кто помог ей выйти из машины. Только пробормотала:
— Да кто же вы такие, в самом деле?
Единственный дом старой магической семьи, который она видела, дом ректора Корчева рядом со школой, был гораздо скромнее. Здесь, пожалуй, он сошел бы за сторожку!
— Не тормози, — Гаяр на мгновение приобнял ее за плечи и тут же отпустил. — Ты здесь приглашенная гостья.
— А ты? — спросила она.
— А он — блудный сын, хотя нет, он блудный внук, — с ехидцей отозвался Кайлер. — Гай, ты знаешь, где твои комнаты. Их никто не занимал. Дея… — он взял ее под руку и повел по ступеням наверх, и, наверное, это было хорошо, потому что сама она долго еще стояла бы, раскрыв рот в полном изумлении.
ГЛАВА 10. Блудный внук
— Ты ее напугал, — сказал Гаяр, когда растерянную Дею увела расторопная горничная.
— Не хотел, — Кай, как и он сам, смотрел девушке вслед. — Кто ж знал, что она приличный дом в первый раз в жизни видит. Ты ведь ее в клубе для мажоров подцепил?
— Ее туда парень приводил. И то, судя по всему, с корыстными целями.
— Речь не о целях чьих-то, а о ее жизненном опыте. Ты хоть что-то о ней знаешь?
— Студентка, — пожал плечами Гаяр.
— И гадалка, помню. А кроме?
— Потенциал у нее не гадалки, а боевика. На срыве такую мощь выплеснула, полквартала снести могло.
— И никакой родословной. Знаешь что, братишка, как в столицу вернетесь, наведи справки.
— Зачем тебе?
— Мне — ни зачем. А что тебе она интересна, даже слепой увидит.
— А вот это не твое дело.
— Не мое. Но кто ж виноват, что сам ты своими делами без пинка не займешься.
Несколько секунд они сверлили друг друга взглядами. Первым отступился Гаяр. Выразительно пожал плечами, повернулся к брату задом — мол, надоело мне слушать твои глупости, — и пошел к лестнице. Его комнаты были двумя этажами выше.
— Переодевайся и спускайся в кабинет, — крикнул Кай вслед.
Что ж, с какой стороны ни глянь, хоть он в гостях здесь, хоть дома, но игнорировать эту просьбу-приказ нельзя. Для гостя — невежливо. Для члена семьи — недопустимо. К тому же он и сам очень хочет расспросить брата. Хотя бы о том, кто были те самоубийцы, устроившие погоню с перестрелкой. И что (и кому?!) должен был заявить дед, что бы вызвать такую криминально-буйную реакцию.
Но быстро спуститься не получилось.
В его старых комнатах все осталось так же, как было, когда он уходил. Законсервированное прошлое. И он влетел в это чертово прошлое с размаху, как муха в кусок янтаря.
Здесь убирали пыль, проветривали — но и только. Высились неаккуратной стопкой конспекты вперемешку с книгами из семейной библиотеки — никто так и не отнес их на законное место. Лежали в углу у окна гантели. Улыбалась со стены полуобнаженная кудрявая Хлоя Виленис — ещё не звезда комедий, а актриса малобюджетных фильмов «только для взрослых». Чертыхнувшись, Гаяр снял неприличный плакат, скатал в тугую трубку и засунул в щель между столом и подоконником. Мало ли, вдруг Дея заглянет… случайно.
Выдвинул ящик стола, хмыкнул. Колода карт того же пошиба, что и плакат, несколько пивных пробок, складной нож — несерьезный, таким только бутерброды резать, потому и оставил дома. Какие-то записки, бумажки — после нужно будет пересмотреть. А лучше сразу выкинуть, не глядя. Прошлое должно оставаться в прошлом, именно сейчас Гаяр отчетливо это понял.
С хлопком задвинул ящик и пошел в душ.
Когда вышел, горничная развешивала в шкафу одежду. Обернулась, просияла завлекательной улыбкой: