Не гаси свет
Шрифт:
— Она совсем рехнулась! — взвизгнула его жена из-за плеча Кристины. — Утверждает, что ее собака у нас в квартире. Вот что, Шарль: или ты сам выведешь ее, или я вызову полицию!
Лай… Снова голос Игги.
— Да вот же, слушайте! Вы что, оглохли?! — завопила Штайнмайер.
— Звук идет от вас, — суровым тоном произнес коротышка-муж. — Ваша поганая собачонка спокойно сидит дома. А вы просто чокнутая хулиганка!
— Нет, он здесь!
Ноги не слушались Кристину, но она упрямо побрела на голос своего пса.
Супружеская спальня. Разобранная постель. Тапочки на коврике, старомодная
— Я звоню в полицию! — заорала пожилая хозяйка квартиры. — ПОШЛА ОТСЮДА ВОН!
«Ну и ну, — усмехнулась про себя Кристина, — Мишель грозится вызвать полицию! Мишель, которая большую часть времени только и делает, что поносит все государственные институты, и силы правопорядка в том числе!»
Она чувствовала себя совершенно разбитой. Ее надежда испарилась, как сон: Игги нигде не было.
— Ну что, убедились? — спросила соседка.
Журналистка кивнула — говорить она не могла, опасаясь, как бы ее не вырвало.
— Идите к себе, — сказала Мишель уже без тени враждебности, и участливость этой мегеры сильнее всего напугала Кристину. У нее кружилась голова, она боялась потерять сознание и потому, почти не дыша, отступила к двери. Лай стих. Она сходит с ума… Извиняться нет сил…
— Сходите к психиатру, — участливо посоветовала ее соседка. — Вам нужно позаботиться о себе. Хотите, я вызову врача?
«Нет». Дверь захлопнулась. Штайнмайер услышала, как щелкнули замки, и обеими руками вцепилась в перила. Она задыхалась, и ее сердце готово было разорваться. Прижавшись лбом к решетке, женщина разрыдалась. Безумие подобралось совсем близко и вот-вот сожрет ее… Из-под двери ее квартиры пробивалась полоска света, и Кристина пошла на него, как на спасительный свет маяка, ввалилась внутрь и задвинула засов.
Тишина.
Никакого тявканья.
Держась за стены, женщина дотащилась до гостиной и рухнула на диван. Невидимая могущественная сила твердо вознамерилась сломать ее. Когда это началось? И почему? Кто может так сильно ее ненавидеть?
Ярость и решительность, овладевшие было Кристиной, испарились без следа. Осталось только отчаяние. Она чувствовала себя опустошенной, напуганной, потерянной и понимала, что не сможет заснуть, несмотря на чудовищную усталость. Ей хотелось одного — забиться в угол, как делают раненые звери, и дождаться утра.
И вдруг…
Тявканье…
Журналистка насторожилась.
Ну вот, снова!
Игги…
Это он! Где-то здесь, в доме. Живой! Зовет на помощь. Хозяйка встряхнулась и прислушалась. Звук шел из… кухни… Из-за стены. Первым побуждением Кристины было вернуться в соседнюю квартиру, но потом… Она ринулась за стойку, рванула на себя металлическую крышку мусоропровода и услышала отчаянный лай своей собаки.
Звук шел снизу, отражаясь от стенок трубы.
Игги там,
в подвале,
в помещении для контейнеров…
Штайнмайер издала рыдающий смешок и возблагодарила
Ты действительно хочешь туда пойти?»
Собака снова захлебнулась лаем, и женщина мгновенно приняла решение: ее любимцу не придется проводить всю ночь в вонючем мусорном баке. Она наклонилась и крикнула:
— Игги, Игги, ты меня слышишь? Это я, мальчик, не бойся, я иду!
Пес на мгновение умолк, но тут же залаял еще громче, а потом сорвался на визг, захрипел и заскулил, разрывая сердце хозяйке.
Она открыла верхний ящик и выбрала самый длинный и острый нож, после чего пошла в прихожую и достала из коробки связку с двумя ключами — от подвала и запасной от почтового ящика. Надев флуоресцирующие кеды, дрожащими пальцами отперла входную дверь — второй раз за ночь. На площадке царил полумрак, и страх темноты, коварный враг и вечный спутник, мгновенно впрыснул ей в кровь дозу яда.
Сердце ёкнуло и сбилось с ритма.
Стало трудно дышать.
«Ничего не получится, это выше твоих сил…»
Журналистка коснулась рукой таймера и перевела дух.
«Пять минут… Через пять минут ты вернешься, подруга… Давай, шевелись. Или не вернешься, если кто-нибудь поджидает тебя внизу… Скажи-ка, ты очень сильно любишь свою собаку?»
Кристина попыталась вызвать лифт, не осознавая, что он стоит на этаже. На секунду она заколебалась, но потом открыла дверцу и вошла в кабину. Движение вниз в замкнутом пространстве ненадолго ее успокоило, но, выйдя на первом этаже и оказавшись перед низкой дверью под лестницей, женщина едва не передумала. Тусклый свет плафона скрадывал детали «предбанника», отделенного от холла двойной застекленной дверью, и Штайнмайер показалось, что она смотрит в бинокль. На общих собраниях многие жильцы не раз жаловались управляющему: «Когда я поздно возвращаюсь, мне кажется, что это не холл, а похоронная контора», «Сюда может попасть кто угодно», «Однажды на одного из нас нападут, и вы будете виноваты!». Управляющий получал нехилое жалованье, но и пальцем не шевельнул, чтобы поправить дело.
Вокруг стояла звенящая тишина, и страх снова проснулся: Кристина пожалела, что не зашла в туалет, прежде чем отправилась «на дело». В подвал она спускалась всего один раз — когда приходила смотреть квартиру, но не забыла, что мусорные баки стоят с правой стороны. Ключ легко провернулся в замке, дверь с противным скрипом открылась, и в ноздри женщине ударил затхлый запах сырости.
Два пролета ступеней, вспомнила она, щелкнув выключателем. Желтый свет залил покрытые плесенью стены.
«Я одна, все спят.