Не гони лошадей
Шрифт:
По голосу я себе представила этакого дородного мужичка, лет сорока пяти, в помятом костюме, с неулыбчивым, постным лицом язвенника. Горных был представителем новой формации следователей, следящих не только за своей внешностью, но и за физической формой.
— Здравствуйте, Ольга Юрьевна, к сожалению, уделить много времени вам не смогу, — произнес он, показывая рукой на гору папок, громоздящихся на его огромном столе.
Меня не проведешь, этот фокус насчет большого количества работы я и сама со своими посетителями проделываю. Любопытно было бы заглянуть, что у него в папках. Ну не журналы «Лиза», это уж точно. Интересно, какие газеты читают молодые
— Роман Дмитриевич, не беспокойтесь, я только узнаю, как идет расследование, и удалюсь, чтобы не тратить ваше драгоценное время, да и свое — тоже. Поверьте, я тут не из праздного любопытства — это моя работа, — произнесла я с ужасно деловым видом. Я достала диктофон из сумочки и начала задавать вопросы. Версии и мотивы, возможные заказчики и свидетели…
Горных отвечал уклончиво, то и дело ссылался на тайну следствия, уводил разговор в сторону. Короче говоря, когда через пятнадцать минут я выключила диктофон, то поняла, что Родион Дмитриевич пока не продвинулся ни на сантиметр. Так и запишем, что следствие пока в полной… нет, это не для печати.
Мне ужасно захотелось разобраться в этом деле и утереть нос самоуверенному Родиону Дмитриевичу. Эх, если бы не исчезновение Вассермана, а так придется заняться расследованием параллельно.
Я закурила и, глядя на следователя в упор, спросила:
— Родион Дмитриевич, не для печати, скажите честно, вы найдете убийц профессора?
Горных пустил в дело свою потрясающую улыбку, развел руками и произнес:
— Будем стараться, Ольга Юрьевна…
Я попрощалась и покинула кабинет. Да, не могу же я газету заполнить улыбкой следователя Горных, читатели не простят мне такого откровенного литья воды. Придется хоть какую-то информацию раскапывать. Я прикинула, с чего начать? Меня посетила гениальная идея — начинать надо с самого начала, то есть с появления в нашем городе ныне покойного профессора. Вероятно, у убиенного были кое-какие грешки, в той, прошлой жизни. Надежды на это не было никакой, но я решила все же попробовать.
Моих однокурсников разбросало по стране так, что в каждом мало-мальски крупном городе есть к кому обратиться. Надо только вспомнить, кто у нас в Питере. Вовка Татаринов, Олежка Багаев, Лариса Патрикеева. Нет, Лариска не годится, она сейчас в декрете, сынульку нянчит. Ей не до того. Вовка на питерском ТV обозревает, сейчас в Вашингтоне. Остается Олежка, но как его разыскать?
В редакции кипела работа, что-то стучала на машинке Маринка, возился в своей фотолаборатории Виктор, просматривал макет следующего выпуска Кряжимский. «Дела идут, контора пишет». — Марина, ты не помнишь, Багаев меня в этом году с Днем печати поздравлял? — поинтересовалась я у секретарши. — Мне срочно его последний адрес выяснить нужно.
Маринка ворча поднялась со своего места:
— Вот уйду я, и вы без меня ничего тут не найдете. Все поздравления в синей папке, вон лежат, — Марина указала на шкаф. — На, возьми. У меня все по полочкам, все по папочкам разложено. И даже опись содержимого всех папок составлена. Учу-учу вас. Вот ведь специально для вас приклеила, — ткнула Марина пальцем в большой, исписанный ровным почерком лист. — Все пронумеровано, листик к листику…
— Спасибо, ты у нас незаменимый работник. А с чего это ты нас пугать вздумала: «Вот уйду…» — подозрительно спросила я. — Что, конкуренты переманивают? Ты это брось!.. Кто ж нам кофе варить будет и порядок наводить в наших бумагах?
Маринка махнула рукой и опять села за машинку. Ну хоть не бьется в истерике, и то
Олежка не забыл поздравить меня и коллектив газеты с праздником, я быстренько отыскала лаконичное письмо с обратным адресом и контактным телефоном. Здорово, не придется тратить силы, чтобы добыть его координаты. Я набрала код, номер телефона и через минуту уже разговаривала с Олегом.
— Здравствуй, здравствуй, ты все еще в «Свидетеле»? — поинтересовался Олег. — Не надоело? Пора тебе из провинции выбираться…
— Да нет, в отличие от тебя, люблю постоянство и стабильность, — куснула в ответ я. Багаев не мог усидеть на одном месте больше года, он менял газеты, квартиры и даже жен, при всем при этом как-то умудряясь не терять дружбы со всеми своими бывшими половинками, попадать каждый раз в хорошие газеты и писать прекрасные статьи. — Чем сейчас занят? — поинтересовалась я.
— Запускаем новый проект, пока в детали вдаваться не буду, — произнес он загадочным тоном. Это значит, что Олег Багаев снова в новой газете или в процессе поиска. — Полагаю, ты позвонила мне не только для того, чтобы узнать, как дела?
Я рассказала Олегу о гибели Карташева и попросила узнать, чем занимался профессор в Питере.
Олег обещался раскопать что-нибудь интересное о жизни Карташева и перезвонить через пару дней. Это было как раз то, что нужно. Я решила: пока Олег собирает информацию, ничего не писать в газете по поводу убийства профессора.
Олег позвонил в тот же вечер, вернее, в ту же ночь.
Я минуты три не могла понять, кому понадобилось будить меня так поздно. Наконец до меня дошло, что я разговариваю с Олегом.
— Багаев, совесть поимей, кто так поздно рабочему человеку звонит?! — рыкнула я в трубку.
— Мать, с тебя бутылка, — с ходу начал Олег, — представляешь, Карташев — грабитель старушек. Твоего профессора, если бы он из Питера не смылся, ждали крупные неприятности.
То, что дальше поведал мне Багаев, начисто отбило у меня всякий сон. Информация получалась занятная. Карташев искал и собирал старинные иконы. Вместе со студентами ездил по отдаленным деревням, якобы для сбора вещей в этнографический музей, на деле же высматривал старинные иконы и покупал их у старушек. Все бы ничего, если бы Карташев платил за эти самые иконы настоящую цену. Но сами понимаете, что у «бедного» профессора таких денег не было. Он убеждал древних бабулек в том, что их деревяшки не представляют никакой ценности, отдавал чисто символические суммы и получал иконы. Однако профессор в конце концов нарвался на родственничков, которые кое-что в этом понимали. Разразился жуткий скандал, когда выяснилось, что все иконы, которые профессор собирал якобы с чисто научной целью, перепроданы в частные коллекции.
В общем, это и стало причиной срочного переезда профессора в Тарасов. Уголовного дела не возбуждали, так как в принципе все было шито-крыто, но коллеги стали на него коситься, не отправили на очередной симпозиум. Обстановка накалилась, ему предложили покинуть институт. Карташеву каким-то образом удалось скрыть это происшествие в Тарасове, вот и все.
Выходит, профессор был не совсем таким замечательным человеком, каким его считали в нашем университете. Не думаю, что его гибель связана с обманом старушек. Однако к этой личности стоило приглядеться получше. Мне было любопытно, знает ли следователь об этой странице в биографии погибшего. Впрочем, это не моя забота, подумала я и пошла спать. Теперь понятно, откуда у профессора на столе каталоги с аукционов.