Не грози Дубровскому! Том Х
Шрифт:
Юлия: Эм… Давай об этом поговорим попозже.
Тихонович: Да! Виктор, распространяй гены рода по всей империи! Никто не уйдёт обиженным! Только униженным. Ха-ха-ха!
Дубровский: Старик, я тебя закодирую. И клуб, пожалуй, мы открывать не будем.
Тихонович: Да я ж пошутил! Ты чего сразу так-то? Ой всё. Молчу-молчу.
Я убрал мобилет в карман и направился на второй этаж замка. Как Степан и говорил, на столе лежало письмо. Чертовски надушенное письмо! Духами несло так, что я едва не начал чихать. Мерзость. Ещё и бумагу розовую выбрала. Вот же старуха развратница.
Вскрыл конверт, я обнаружил короткое, но крайне содержательное послание:
«Виктор Игоревич, похоже, мы начали знакомство не с того. Приглашаю вас на чаепитие, где мы сможем познакомиться поближе и уладить возникшее недопонимание. Перезвоните мне, договоримся о времени встречи. С любовью графиня Хрущева Н. Е.».
А ниже был указан номер телефона. Интересно, что этой старой интриганке от меня нужно? Я решил не тянуть до последнего и перезвонить. Ведь я граф, и не должен заставлять даму ждать. Тем более, что эта дама пыталась меня убить.
— Доброго времени суток. Говорит Дубровский, — сухо поздоровался я.
— О! Виктор Игоревич, как я рада, что вы перезвонили. Я уж было подумала, что вы на меня в обиде, — в хриплом от частого употребления сигарет и алкоголя голосе женщины слышалась насмешка.
— В обиде? Пффф. Скажете тоже. Да на меня покушения через день устраивают. На подобные выверты я даже не обращаю внимания. Тем более, что вы подарили мне щедрые трофеи, — усмехнулся я.
— Ха-ха-ха. Вы такой шутник. Я всегда ценила в мужчинах чувство юмора.
— А ещё титул, который перейдёт к вам после гибели вашего нового мужчины, — Ехидно заявил я, не сдержавшись. Ну бесит меня эта фальшь. Ничего не могу с собой поделать.
— Вижу, вы навели обо мне справки. Мужья сами умирали, по своей же глупости. Это чистая правда, мои руки чисты, — Хрущева попыталась изобразить ангельский голосок, вот только он у неё по-прежнему безбожно хрипел. — Как бы там ни было, я хотела бы загладить свою вину, угостив вас ужином, на котором я презентую вам небольшой, но очень ценный подарок. Сможете уделить мне пару часов? Я буду ждать вас в Петербурге.
— Увы, Наталья Ермолаевна, — я специально перепутал её отчество.
— Евгеньевна, — поправила меня Хрущева холодным тоном.
— Ага. Она самая. Так вот, завтра я не могу. Отбыл в командировку, где ваши коллеги, так сказать, тоже пытаются меня убить. Как только разберусь с ними, так обязательно повидаюсь и с вами. Правда это случится в лучшем из случаев через неделю, а то и позже.
Она уловила насмешку в моём голосе и попыталась изобразить обиду.
— Разве можно отказывать даме? Я ведь сделала первый шаг в налаживании наших с вами отношений. А вы не желаете идти мне навстречу.
— Наталья Евгеньевна. Вы — как магическая лампа в ночи. На ваш свет с радостью слетится десяток бабочек, но только не я. Можем встретиться либо через неделю, либо после того, как я получу министерское кресло. Вам решать, — сказав это, я едва сдержал смех.
— Через неделю, — недовольно буркнула она и повесила трубку.
Какая добрая и приятная женщина. Так и хочется никогда не видеть её физиономию.
Торговый район Саппоро.
— Господин. Досан мёртв. А это документы, которые вы просили, — согнувшись в поклоне, сказал шиноби и, не поднимая головы, протянул свиток, перевязанный верёвкой.
— Ты уверен, что он умер? — прорычал Юридзава, развернув свиток.
— Да, господин. Клинки были смочены ядом демонического паука. После такого никто не выживет.
— Отлично. Можешь идти, — Юридзава проводил взглядом шиноби и, как только он исчез, развернул свиток. — Посмотрим, кто ты такой, гайдзин… — задумчиво сказал он. А когда дочитал документ до конца, выругался. — Что за бред? Жалкий граф из Российской империи? Не может восемнадцатилетний сопляк сражаться на таком высоком уровне! Так, что тут… Владеет фармацевтическими фабриками по всей империи, продаёт алкоголь, ага, ага. Ну, всё понятно. Видимо этот ублюдок использует усилители. Они, конечно, вызывают зависимость, но судя по всему парня это не волнует. Дубровский Виктор Игоревич, значит, да? — свернув свиток, он похлопал им по ладони, а после коснулся кольца, инкрустированного портальным камнем.
Полыхнула портальная арка, и Юридзава переместился в посёлок Кимобецу. А точнее, на базу, спрятанную под посёлком. Прошел по просторным коридорам, залитым красным светом магических фонарей. Устал собирать поклоны от последователей клана Кога, которые были здесь повсюду, и наконец остановился около пятиметровой стальной двери.
Дверь изготовил один из кузнецов клана и изобразил на ней войну богов и демонов. При этом на картине демоны явно побеждали. В центре двустворчатой двери расположилось существо, половина лица которого принадлежала человеку, а вторая — демону. Глаза существа украшали драгоценные камни. В человеческую глазницу вставлен зелёный камень, а в демоническую — желтый.
Юридзава поклонился и стал рисовать в воздухе мудрёную цепочку рунических символов, объединённых пентаграммой. Когда он закончил, символы полыхнули алым свечением и полетели к двери. Каждый из символов с яркой вспышкой утонул в стальной створке, после чего дверь с протяжным гулом отворилась.
Перед Юридзавой открылся просторный зал, на стенах которого расположились сотни камней душ. В них бились заточённые духи демонов, стремящиеся вырваться наружу вот уже сотни лет. Но господин Юридзавы был не прост. Мало того что он был долгожителем и прожил без малого двести три года, так вместе с этим он являлся одним из онмёджи. Так называли изгоняющих духов.
Правда за долгие годы жизни господин Юридзавы пересмотрел свои моральные ориентиры и понял, что демоны не так плохи. Особенно если ты можешь их использовать, как разменную монету в попытке достичь собственных целей. А цель у него была одна. Стать императором. В прошлом он потерпел неудачу, но разве это проблема, когда у тебя впереди вечность?
Войдя в зал Юридзава преклонил голову и направился вперёд. Туда, где стоял трон на котором восседал господин Нобу. В прошлом он звался Нобунага, но за долгие годы успел сменить десяток имён, которые для него перестали хоть что-то значить.